Лишь потом Исмаил подбежал к Тарше и похлопал по щекам. Девушка вздрогнула, глубоко вдохнула и закашлялась.
— Что это… было?
— Потом. Сперва нужно найти эльфов.
Оставив орчиху под охраной Стрелы, рыцарь вернулся в часовню и зажег факел. Долго искать не пришлось — два бледных тела лежали рядышком на берегу реки. Даже беглого взгляда хватило, чтобы понять — они безнадежно мертвы и никакие пощечины не вернут их к жизни.
Тарша, несмотря на наказ оставаться на месте, приковыляла к Исмаилу и в ужасе прикрыла рот ладонью.
— Это был феромонгер, — тихо проскрежетал доспех. — Мне рассказывал о них полковой врач. Хороший был дядька, ученый. Но я предпочел верить в байки о саблезубых зайцах. Феромонгеры испускают особый запах, из-за чего жертвы превращаются в кобелей, унюхавших текущую суку. Как-то так, я не вникал в подробности. Женщины видят мужчин, которых хотят трахнуть любой ценой. А мужчины — соблазнительных дам. Хотя на самом деле тварь одна и ее точно не назовешь красавицей.
— Зачем они… он убил их?
— Ты правда хочешь это знать?
Тарша кивнула.
— Феромонгеры насилуют жертв, внутри которых потом зреют их мерзкие ублюдки. Врач говорил, что смерть носителя обязательна. Господи, я и не думал, что повстречаю их здесь.
— Святые духи… А ведь он мог и меня… Даже думать об этом не хочу, — охотница опустилась на холодные валуны и закрыла лицо руками.
— Надо сжечь тела. Хоть эльфы и хоронят своих под корнями деревьев, но от традиции придется отступить. Иначе личинки вылупятся и удавят кого-нибудь еще.
Исмаил вернулся в часовню и свалил все скамьи в один большой штабель. Потом перенес мертвых эльфов и уложил на погребальный костер вместе с одеждой. Прежде чем бросить на дрова факел, рыцарь достал из внутреннего кармана жилетки круглый бронзовый медальон на толстой веревке. На нем была отчеканена сохатая голова и надпись: "Курьерская служба "Скорый Лось".
Доспех повесил жетон себе на шею и поджег древние лавки. Пламя занялось быстро, и спустя пару минут бледные тела скрылись в чаде и ярком огне. Несмотря на сильный ветер, дым столбом поднимался в небо.
— Духи приняли их, — шепнула Тарша.
Исмаил промолчал.
Над деревней пронесся жуткий вой, затем все стихло.
— Следующий, — равнодушно произнес Дарий, поглаживая усы.
Солдаты освободили от пут обожженное, изуродованное тело с вывернутыми суставами и бросили в общую кучу. Пленных никто не считал, но штабель тел уже возвышался над головами. Схватив первого попавшегося на глаза орка, воины растянули его меж двух коней. Оруженосец вытащил из костра раскаленную кочергу и передал хозяину.
— Итак, — мужчина помахал белым металлом перед лицом старого кочевника. — Куда отправились беглецы?
— Dha toll zi garb zu gurran, — выплюнул орк.
— Что он сказал?
— Никто не видел как они ушли, — перевел оруженосец.
Морж пожал плечами.
— Ладно. Но ты, вонючий огурец, больше вообще ничего не увидишь.
Кочерга с шипением вонзилась в глазницу. Дикий, нечеловеческий вопль перепугал коней, и те, взбрыкнув, побежали прочь. От омерзительного влажного треска нескольких юнцов вывернуло наизнанку. Четвертованный орк умер не сразу, а принялся орать, катаясь по земле и орошая всех кровью. Несколько капель упали на розовый камзол. Дарий чертыхнулся и махнул рукой слуге. Тот одним ударом копья прервал мучения крестьянина.
— Ну? Кто хочет повторить его судьбу? — спросил Морж и пихнул оруженосца в плечо.
— Waga dha hurra gira zu?
Орки попятились, потупили взоры.
— Не понимаю, почему они выгораживают этих тварей? — Дарий всплеснул руками. — Они что, готовы все помереть за какого-то человека?
— Может, и правда не знают? — тихо произнес слуга и тут же получил крепкую затрещину.
— Твое дело — исполнять мои приказы! А советы давать я и сам могу!
Среди солдат возникло оживление, забряцали кольчуги, мечи. Сквозь плотное кольцо прошли двое воинов, ведущих под руки молодого орка.
— Нашли во время патруля, господин. Прятался в избе на обрыве. Мы с ним поговорили немного по дороге. Сказал, что знает, куда ушли беглецы.
— И куда же?
— Na than?
— Ta rava korda zi bara. Sava zu.
— Вниз к реке. На север.
— Ну вот, совсем другое дело. Даже пытать не пришлось. Итак, парни, мы выступаем! Пойдем вдоль Предгорья, где-нибудь этих гадов да прищучим. Ах да, совсем забыл — сожгите тут все, а зеленых прибейте. Нам свидетели ни к чему.
Путь занял двое суток. Шайн лишь пару раз останавливался по нужде, а так ел, пил и даже дремал в седле. Буйвол почуял большое стадо и гнал к нему без понукания. А стадо действительно было громадным. Посол заметил его издалека — черная шевелящаяся проплешина посреди Степи. Животные были предоставлены сами себе, пощипывали травку, но далеко не отходили.
Рядом находился круг, образованный шатрами вождей. Телеги племен лучами отходили от них в стороны, отчего стоянка совета напоминала солнце. Альберт насчитал целых семь десятков шатров — больших и маленьких, древних, передаваемых из поколения в поколение, и совсем новых. В кругу горел костер, по масштабам вполне сопоставимый с мероприятием. Но орков рядом не было видно. Наверное, новое заседание еще не началось либо уже закончилось.
Совет, разумеется, охранялся. На подходах дежурили воины, туда-сюда рыскали верховые дозоры. Альберта остановил отряд Багряных Топоров, чему дипломат несказанно обрадовался. После краткого объяснения цели визита, кочевники немедленно проводили гостя к шатру Горрана.
Вождь выбежал наружу, схватил Шайна за плечи и тряхнул так, что едва не сломал шею.
— Тарша! — прорычал Горран. — Что с ней?
— С ней все в порядке. Точнее, не все: она жива, но ранена.
— Кем?! Кто посмел?!
— Безродные…
— Где она сейчас?
— У друзей, в Предгорье. Ей ничего не угрожает.
— О духи. — Вождь расслабился, выдохнул и лишь тогда поставил человека на землю. — Пойдем в шатер, негоже обсуждать такое при чужих ушах.
В шатре был только Грум — больше никого. Шаман тепло улыбнулся и поприветствовал товарища кивком. Не удивился внезапному появлению, не заключил в объятия, даже задницу свою от шкур не поднял. Будто Альберт и вовсе не пропадал никуда.
— Когда вы исчезли, я разослал гонцов во все края Степи. Нужно было ехать на совет, мы не могли ждать вас долго, но я отправил на поиски всех, кого мог, — оправдывался вождь.
— Сарса посылал?
— Да. Одним из первых. А что?
— Он предал нас. Снюхался с шайкой безродных. Из-за него и ранили Таршу.
— Ах он… пес. Да я его…
— Сарс мертв, — спокойно ответил Альберт. — Я позаботился об этом шакале.
Грум скользнул глазами по руке гостя, увидел обрубок пальца и удовлетворенно кивнул.
— Что на повестке дня, кстати?
Горран приподнял бровь.
— О чем советуетесь?
— Что будем делать, если люди вторгнутся в Степь. Довольно много вождей предлагают перекочевать к самой границе и встать лагерями вдоль нее. На случай, если начнется война.
— Тогда она точно начнется, — фыркнул Альберт. — Горран, я должен выступить на совете.
— Ты не можешь. Ты же не орк…
— Я - уполномоченный посол Империи! И буду говорить от имени своей страны.
Горран бросил взгляд на шамана, тот учтиво кивнул.
— Хорошо. По такому случаю можно собрать вождей и в послеобеденный час. Идем за мной.
Орк взял с пола небольшой барабан и вышел наружу. Затем несколько раз ударил в барабан кулаком. Гулкий звук прокатился по лагерю, из нескольких шатров ответили на призыв. Через несколько минут почти все вожди выбрались из жилищ и встали кругом рядом с общим костром. Альберт старался внимательно разглядывать каждого и читать по лицам, что у них на уме. Но большинство не выражали ровным счетом никаких эмоций. Высокий и низкие, толстые и мускулистые, вожаки племен лениво смотрели на огонь и почесывались.
Одни носили лишь набедренные повязки, зато тела покрывали вязи невиданной красоты и сложности. Другие (в основном жирные и калечные) скрывали недостатки за просторными цветастыми одеяниями и связками амулетов.
Но объединяло эту разношерстную толпу одно — вожди молчали, сощуренными глазами взирая на Горрана и его бледнолицего спутника. Альберт видел ехидные улыбки и недоверие, заинтересованность и крайнее презрение. Но никто не проронил ни слова. Все ждали когда Горран молвит, зачем он созвал совет раньше срока.
Шайн сжал кулаки и приготовился к бою. Ему ни раз приходилось выступать перед ленивыми вельможами, для которых палец о палец ударить смерти подобно. Перед императорскими советниками, больше заинтересованными в пополнении собственных карманов, чем судьбой страны. Перед кипящими от злобы крестьянами и ремесленниками, готовыми от малейшего слова начать кровавый бунт.
