Все домашние адреса охранников братве хорошо известны — тут большого секрета нет.
— Ты же сперва только три ящика просил, — на попятный пошли охранники. — А впустить ночью на складскую территорию посторонний автомобиль мы никак не можем. Как только желтый “Жигуль” ворота проедет — у нас центральная сигнализация сработает.
— Ложите на стол свои пукалки — все равно они вам без надобности — и в руках французское шаманское выносите! И обязательно фирму (ударение на “у”) тащите, не вздумайте чапчаховской мочой отделаться! — взял-таки Слюнтяй карачаровских охранников на понт.
— До склада с французским шампанским триста метров идти! А сегодня 25 градусов мороза, холодно — сил нет! — стали канючить охранники.
— Ладно — не ваше, не мое! Несите три ящика с ближнего склада. Какая у вас там шипучка лежит?
— У нас там итальянские вина.
— Открывай ворота, — сделал послабление Слюнтяй. — Я сам вам помогу, а заодно и сорт выберу!
Отоварился он тогда под Новый год, разжился винишком и мнение о себе поднял на Карачаровских складах, причем безо всякой ссылки на Живчика. Бомбисту на желтом “Жигуленке” тоже досталось с барского плеча шесть бутылок за работу. Дюжину бутылок Слюнтяй в ларек сдал, жратвы набрал, да и сам вплоть до старого Нового года веселым ходил…
— Назад, назад! Чуть не проехали! Безработные академики вон в том подвале ошиваются, над которым надпись “Ремонт босоножек”! — возник Венедикт Васильевич.
— Там их не один, а целый выводок? — уточнил Живчик.
Лимузин развернулся, остановился в торце хрущевской пятиэтажки.
— Тут академиков, как собак нерезаных! — Венедикт Васильевич вылез из “Мерседеса”, спустился на шесть ступенек вниз, нажал на кнопку звонка и тут же стал стучать в обитые жестью двери.
Живчик со Слюнтяем, озираясь по сторонам, прошли за угол, облегчились и только потом, следом за Венедиктом Васильевичем, спустились в грязный, огражденный решетками, закуток. Двери все еще не открыли.
— Стучи сильней! — велел Слюнтяй. — Отойди в сторонку, дай я сам вмажу!
Пацан сделал шаг назад и с ходу ударил ногой в дверь.
10.
В то позднее утро в одном из самых заброшенных уголков режимной когда-то Москвы, в переоборудованном на скорую руку полуподвале, служившем в свое время диспетчерской для слесарей-водопроводчиков Грайвороновского микрорайона, а потом на время ставшем сапожной мастерской по ремонту босоножек, проводилось закрытое совещание. В сыром и душном полуподвале бывшая гордость советской науки академик Бобылев давал консультацию директору Чудаковской АЭС господину Куропаткину, что тому делать с неимоверным количеством нержавейки, скопившейся вокруг атомной электростанции на подъездных железнодорожных путях. И академик Бобылев, и член-корреспондент Куропаткин всю свою жизнь проработали в оборонке, в атомной промышленности, но, как ни странно, раньше знакомы не были, и только недавно свел их профессиональный посредник господин Детский Андрей Яковлевич, который, чуть опоздав, тоже находился в этом затхлом полуподвальчике.
Директор Чудаковской АЭС господин Куропаткин примерно год тому назад подсуетился и пробил — вопреки начальственному мнению “Центратомсоюза” — решение о капитальном ремонте вверенной ему Атомной электростанции, которая была построена по типовому водо-водяному проекту и в точности повторяла все особенно неудачные конструкционные ошибки и пренеприятнейшие сюрпризы четвертого блока знаменитой Чернобыльской АЭС (например, графитовые полутораметровые наконечники стальных стержней, опуская которые и взорвали Чернобыль). Но поскольку Чудаковская АЭС находится всего в четырех часах езды на электричке от Савеловского вокзала, то в случае нового атомного взрыва и пароцезиевого пожара (горят оболочки ТВЭЛов) весь центр Евророссии на ближайшие 25 тысяч лет превратится в зону отчуждения. И поэтому, чтобы по возможности оттянуть очередную атомную катастрофу, заботливый господин Куропаткин затеял капитальный ремонт атомных реакторов.
— Не потянешь! Уж больно ты, Куропаткин, нерасторопен, никак в рынок не впишешься, — предупредили его в “Центратомсоюзе”.
— Потяну! — убеждал атомное руководство Куропаткин.
— Ты сперва косметический ремонт у себя на станции закончи, посмотри, как получится, а потом принимайся за капитальный, — настаивали в “Центратомсоюзе”.
— Косметический ремонт, считай, я уже закончил. Но вода как сочилась изо всех швов, так и продолжает сочиться! Радиация такая — глазам смотреть больно! Пора все контуры менять, а то не сегодня-завтра — хлобысть! — и беги со всех ног за Урал! — настаивал Куропаткин, пугая чиновников вселенским катаклизмом и одновременно убеждая их в своих незаурядных деловых качествах.
Однако начальству хоть кол на голове теши — уперлось, и все тут. Пришлось господину Куропаткину сперва полностью завершить косметический ремонт атомной электростанции, подрядчиком которого было, как известно, единственное в России специализированное РСУ-61 во главе с Гендиректором господином Мутруком.
Но это уже старая песня — про 6132 атомных ремонтника, которые под трескотню счетчиков Гейгера шпаклевали рамы, шкурили подоконники, белили потолки и красили двойным слоем масляной свинцовой краски прохудившиеся трубопроводы. Но с косметического ремонта много не сжулишь, и нажились на нем совершенно случайные в атомной промышленности люди — Оленька Ланчикова и, судя по всему, сам господин Детский Андрей Яковлевич. Поэтому шустрый, как выдра, Куропаткин нырнул еще глубже и вынырнул аж на Старой Площади и там запугал-таки тамошних завсегдатаев, весьма озабоченных собственным здоровьем, новым радиоактивным потопом уже не чернобыльского, а местного чудаковского розлива.
Наслушавшись настырного вещуна, кремлевские управленцы срочно выпустили Правительственное Постановление о неотложном капитальном ремонте реакторов Смо… (Нет, нет! Ни в коем случае не будем называть атомные электростанции своими именами! И тогда — вплоть до самой катастрофы — намного целее будем. А когда взорвется — тогда уж никакой разницы все равно не будет — что взорвалось. Сама Земля превратиться в сияющую звезду, до которой опять-таки никому не доплюнуть, потому что плевать будет некому) …Чудаковской АЭС, расположенной под Москвой, как горшок ночной под кроватью. Высшее руководство, таким образом, пришло в ум и позаботилось о многострадании, — тьфу ты! — о благополучии многострадального нашего народа.
Капитальный ремонт Чудаковской АЭС предусматривал замену всех водо-водяных примочек как в первом, так и во втором теплообменном контуре, а это столько всякого добра, что не сразу выговоришь. Ремонтировать предстоит долго — вполне достаточно, чтобы помараковать и прикинуть, что и как.
Меж тем спецзаводы и их номерные смежники принялись изо всех сил выполнять спасительное для центральной России Постановление, поддержанное специальной государственно-частнобанковской вексельной программой. Года не прошло, как на узловой станции Чудаково, возле самых ворот аварийной атомной электростанции, скопилось в вагонах 18 (восемнадцать) тысяч тонн труб различного диаметра — с задвижками, вентилями, переходниками, перемычками, манометрами и пр. Член-корреспондент господин Куропаткин осмотрел вагоны, поднял с путей палку, постучал этой палкой по трубам и удостоверился, что после капитального ремонта теплообменные контуры Чудаковской АЭС еще лет сорок, а то и все сорок пять без единой протечки будут выдерживать адовый напор атомных котлов.
Хотя, если честно сказать, и спецзаводы, и их номерные смежники переусердствовали и что-то уж больно много натащили труб — взглядом не охватишь, — многовато, даже чересчур. Считай, кругом-бегом двадцать железнодорожных составов чистой нержавейки скопилось — все пути-проходы вокруг атомной станции загромоздили! Как говориться, заставь дурака, он и в ум себе не берет, что сама труба, считай, веса не имеет, а объем у нее — особенно у большого диаметра — будь здоров какой. Короче, на работу Куропаткину на служебной “Волге” не проехать, приходится пешком добираться, под вагонами пролезать. А добрался до кабинета — и в окно не глянуть, весь средне-русский трогательный такой пейзаж испоганили — повсюду грузовые вагоны стоят, а в них эти трубы из чистой нержавейки валяются.
К тому времени РСУ-61 — единственное в России управление, профессионально ремонтирующее атомные объекты, монтажники которого, даже нажравшись, вполне могут отличить первый контур водо-водяного атомного реактора от второго контура, во главе с Гендиректором господином Мутруком полностью закончило косметический ремонт все той же Чудаковской атомной электростанции и подняло нездоровую бучу, требуя оплату за свою кромешною работу. Господин Мутрук, так и не поймав белобрысую шельму Ланчикову, на которую перевел все стрелки господин Детский, взбесился и твердо решил завязать с атомной промышленностью. Экземпляр же Правительственного Постановления о капитальном ремонте Чудаковской АЭС, присланный фельдегерьской службой Кремля, в котором воплотилась большая государственная забота о численной сохранности и здоровье народонаселения и сопутствующего подрастающего поколения, господин Мутрук в приступе дикой ярости порвал на мелкие кусочки и выбросил в унитаз.
