Три легких удара в дверь. Это он — Луис…
Я отважно встаю и отворяю двери рая. Язык прилипает у меня к гортани, дыхание перехватывает, глаза наводняются слезами. Луис, единственный мой! Моя любовь к тебе — это страница, которую я не в силах перевернуть… Будь у меня музыкальные способности — сколько песен я бы сложила…
Он вошел, затворил дверь, крепко обнял меня и подарил розу — алую, словно пламя моего вулканического сердца. Потом нежно поцеловал и повел туда, откуда небесные существа любуются закатом.
— Хиллари Клинтон или Маргарет Тэтчер?
— К чему это?
— Я ранена стрелой Амура.
— Я тоже…
Он снимает рубашку. Я сажусь на кровать.
— Так много хочется тебе сказать…
— Ну, говори…
— Всё скажу, дай только срок.
— Да нам и не к спеху…
— Как хорошо…
— С днем рождения!!!
— Для меня подарок — это ты. До чего ты прекрасна! Годы идут — а ты все такая же красивая.
— Мы с тобой одни…
— Сними платье.
— Я вся дрожу…
— Я тоже. Давай говорить глупости…
— Какого цвета у меня трусики? Угадай с трех раз.
— Красные.
— Ошибка.
— Черные.
— Неправильно.
— Белые.
— Нет.
— Голубые? Сиреневые?
— Всё. Не угадал.
— Сними платье.
Повинуюсь. А трусики у меня розовые.
— Как я истосковался по твоему телу… вообще по тебе… Как мне снова хочется быть с тобой вместе…
— Как я хочу тебя!
— Трусики розовые.
— Как любовь. Новенькие. Специально для тебя. Я их только что украла.
— Ты все еще воруешь трусики?
— Только трусики и ворую.
— Это серьезное отклонение…
— Когда‑нибудь докопаюсь до причины.
— Нет, это действительно серьезно. Вдруг тебя поймают за этим делом…
— Три раза уже ловили.
— Как это было?
— Первый раз — когда была маленькая. Мама все уладила. Я тебе рассказывала… Директор магазина пожаловался. Второй раз — в универмаге. Там было видеонаблюдение с записью. Меня отправили в участок. Переночевала я в камере, еще с двумя воровками. На другой день две мои подруги — одна адвокат, другая психоаналитик — сказали, что я страдаю клептоманией. Меня и выпустили.
— Участковому, небось, понравилось снимать с тебя показания…
— Понравилось, еще как.
— Что же ты ему наговорила? Что невтерпеж было? Что воровать трусики — твоя потребность?
— Ты как будто сам был на допросе.
— Как же тебе не стыдно, любимая! Хорошая моя… А что было в третий раз?
— Я же тебе рассказывала…
— Нет, никогда!
— Я уже не помню. Давно это было. Ты ушел…
— Это ты ушла…
— Третий раз было в Лос‑Анджелесе. Там я себя чувствовала как рыба в воде. Анжела в Лос‑Анджелесе! Пошла на аукцион, там продавали вещи Мэрилин Монро. Я не удержалась и стащила трусики, которые она надевала, когда снималась в фильме «Очаровательная грешница».
— Красавица!
— Охранник заметил… Меня отвели в соседнее помещение и обыскали с ног до головы, обшарили сумочку, раздели почти догола, но трусиков не нашли, и меня отпустили.
— Ловко!
— Это точно! В следующий раз надену трусики Мэрилин Монро. Знаешь, что я с ними сделала?
— Что же ты сделала с трусиками Мэрилин Монро?
— Я‑то не лыком шита. Увидела, что охранник меня заметил, побежала в туалет и подвязала волосы трусиками Мэрилин! Вышла из туалета — а трусики у меня в волосах. Охрана не догадалась. Решили, что задержали меня по ошибке.
— Ну, ты прямо героиня!
— Да, я не раззява…
Он хохочет, а я волнуюсь, и у меня ком в горле.
— Как смешно!
— А мне плакать охота.
— Не плачь, любимая!
— Мне не сдержаться…
— Не плачь! А вот я с тебя трусики сниму…
Он щекочет мне живот и снимает ворованные трусики. Любимый! Целует меня, как бывало, а когда входит в меня, все семь цветов радуги переливаются перед моими глазами. Желанный! Я вспомнила живописнейшее соитие морских улиток, которое показывали в фильме «Микрокосм». Незабываемо! У меня этот фильм есть на кассете и на DVD. Они соединяются в эротическом танце и сплетаются в изящных движениях, полностью сливаясь и растворяясь друг в друге… Красиво.
Я прижимаюсь к Луису и отдаюсь тайным желаниям вожделеющих, безумству запретных любовников и памяти о платонической любви. Сажусь на фаллос — и вместо слов с языка у меня срываются нечленораздельные звуки, словно при вавилонском столпотворении. Любовь! Бедра мои движутся под музыку. Мы покрываемся потом, а вместе с нами — и окна Гранд‑Отеля. Я, влюбленная одалиска, пляшущая до изнеможения перед султаном, и мое светило, не сходящее с орбиты, измышляет наше священное соитие, и наши толчки всё жарче, а я едва жива от наслаждения…
Новое начало незавершенной истории, которую Бог отложил на время, чтобы потом она вышла на свет Божий… Мы с Луисом, по милости Творца и по Его неизреченному Промыслу — и центр Вселенной, и средоточие моих разрозненных мыслей.
Но я, кажется, заболталась.
Вздыхаю.
Утро вечера мудренее.
Примечания
Note1
Ты меня имеешь — всякому понятно… (Здесь и далее перевод с англ. И. Ю. Куберского.)
Note2
Я тебя имею — каждый подтвердит.
Note3
День за днем играем — это так приятно.
Note4
Любимся с тобою ночи напролет.
Note5
Ты меня имеешь… Я тебя имею…
Note6
Нет, спасибо (англ.).
