– Не смотри так. Я ее отец, но наверно слишком демократичный. Не исключено, что паршивый. Ты боялась, что я помчусь вытаскивать придурка из ее койки?
Я кратко кивнула.
– Не помчусь.
– Тебе все равно? – предположила я, чувствуя, как боль возвращается.
Неужели Олегу может быть все равно?
– Нет, маленькая. Мне не все равно. Напротив, очень жаль, что Алена связалась с этим придурком. Также мне очень жаль, что и ты имела с ним дело. Но это не повод убивать засранца.
Олег погладил меня по щеке, улыбнулся. Я молча смотрела на него, ожидая продолжения. Вздохнув, Олег заговорил снова.
– Антон этот трус и кретин. Когда я его оттащил от тебя и выволок на веранду, он весь скорчился, умолял не бить и не рассказывать его маме. Извинялся, говорил, что ты его бывшая, и он сожалеет. В общем, вел себя, как ребенок. Я поверил, что он раскаивается, бить не стал. Это же как щенка пинать.
Я покивала.
– Да, он и мне потом звонил. Выпендривался, конечно, но извинился. Мне тоже показалось, что достаточно искренне.
Олег усмехнулся.
– Смотри-ка, извинился. Хоть что-то. Может еще вырастет. Хотя…
Олег махнул рукой. Нет, он не верил, что из Антона выйдет толк или мужчина. Как и я. Но даже после Алёнкиных выступлений я ей не желала парня, как Антон.
– Алена мне не поверит, – проговорила я тихонько. Но ты можешь попробовать. Ты ее отец. Она тебя послушает.
Олег невесело рассмеялся.
– Нет, Маш. Не станет она меня слушать. Никого не станет. Тем более, меня. Аленке придется обжигаться самой. Возраст такой, бескомпромиссный. Правда?
Я не отвечала.
Олег упал на спину, и теперь я повернулась на бок и приподнялась, чтобы смотреть на него. Эх, зря я все рассказала. Испортила такой классный вечер.
– Прости, что вывалила это на тебя. Я не должна была.
– Тебе хотелось, – резонно возразил Олег. – Думаю, поцеловать закрытую дверь собственной комнаты очень неприятно. Такие эмоции сложно держать в себе. Да и банально вредно.
Он сморщил нос, повернул голову и спросил:
– Надеюсь, ты переспала со мной не назло Антону?
Я потерлась щекой о его разрисованный бицепс, поцеловала спинку карпа.
– Нет, с тобой я исключительно из-за тебя самого. Ты же знаешь…
– Знаю, но иногда сомневаюсь. Не такой уж я взрослый и уверенный в себе, – очень открыто говорил Олег. – Ты уже один раз меня бросила.
Я спрятала лицо у него на плече.
– Не напоминай. Мне было так стыдно. Я никогда такого не делала.
– Не бросала мужчину без штанов в тату-студии? Ни разу? – шутливо возмущался Олег. – Вот так новости. А мне показалось, ты мастер в этом.
Я ткнула его кулаком в бок.
– Прекрати. Я ни с кем не занималась сексом на кушетке.
– Я тоже, Маш. Я тоже.
Олег обнял меня, привлекая к себе ближе, поцеловал в макушку.
Как же приятно было слышать, что я для него особенная. Не сдерживая блаженных звуков удовольствия, похожих на мурлыканье, я снова провела губами по чернильным линиям волн, рассыпала поцелуи на белой пене, которая перемешивалась с солнечными лучами.
Олег прикрыл глаза и промычал, поощряя меня. Я лизнула его сосок и провела влажную дорожку языком до другого. Олег собрал мои волосы и потянул за них. Легкая боль отозвалась новой искрой возбуждения. Она еще не разгорелась, но уже грела.
Я приподнялась и увидела воробья на руке Олега. Не сдержавшись, прыснула.
– Что смешного? – тут же отреагировал он.
– Ничего.
Я прятала глаза и улыбку, но скрыть от этого мужчины что-то невозможно. Олег отпустил мои волосы, чтобы провести пальцами по бокам. Я скривилась от щекотки.
– Говори давай, а то…
Он снова вдавил пальцы в ребра.
– Нет-нет, не надо, – хохотала я, сдаваясь без боя. – Это все твоя птица.
– А что с ней?
Олег взглянул на руку, словно проверял, не улетел ли его воробей. Он был на месте, конечно.
Я поняла, что придется объяснить. Олег действительно не понимал, что не так с воробьем. Или я не понимала.
– Он такой странный, – сказала я, погладив крылья птички. – Еще и с руками.
– Крылья тоже есть, – резонно возразил Олег.
– Есть, но… Он странный, – повторила я, не найдя лучших слов. – Еще и в сапогах.
Олег довольно заулыбался.
– Рассказать, почему он в сапогах и с руками?
– Нет, – выпалила я моментально. – Толкование тату – это моветон. Как докапываться до книги: что хотел сказать автор? Если не понял – это твои проблемы.
– Или проблемы автора, который не донес доступно и понятно.
– Не все могут понимать.
– Не все хотят понимать.
Олег провел пальцами по бабочкам.
– Я вытряхнул из тебя душу, пока выбивал их. Ты имеешь право спросить меня. Ты вообще можешь спрашивать обо всем. Хорошо?
Я кивнула, соглашаясь с удовольствием.
– Да, хорошо. Воробей меня с первого взгляда донимал. Я не понимаю, как ты мог его набить? По молодости?
– Да, – подтвердил мои догадки Олег. – Я сделал его в девятнадцать. Это моя первая тату. Я только начал работать в салоне, параллельно рисовал заказы для игровых компаний и уже собрал команду талантливых пацанов. Получилось так, что я один сносно владел английским, уже имел опыт переговоров и дебатов с заказчиками. Мне пришлось не только рисовать, но и организовывать всех остальных, передавать пожелания, принимать критику за общие косяки. По молодости казалось, что я уже не творчеством занимаюсь, а банально перемешиваю грязь с дерьмом. Столько всего на меня валилось. У нас была крутая команда. С нами многие хотели сотрудничать, я знал, что мы станем топовыми дизайнерами. Поэтому каждый день я мысленно надевал резиновые сапоги, убирал назад руки, чтобы не замараться, и шел работать. Такой вот.
Олег указал на воробья, который тотчас перестал быть для меня нелепой птичкой.
