обратной связи. Устройство замеряет волновую деятельность мозга и подает обратный сигнал, обучая мозг саморегуляции.
Квини говорит и говорит, аж голова разболелась. Урсуле ясно лишь одно: сразу как шлем будет готов, Руби должна его надеть, и эта штука будет стимулировать ее мозг, чтобы как-то высвободить воспоминания.
– А еще, – говорит Квини, заканчивая свою лекцию, – нужно бы посадить Руби на кетогенную диету [68]. Она облегчает симптомы при Альцгеймере, так что хуже точно не будет.
Урсула кивает и думает, что про кетогенную диету надо порасспросить Айви – так выйдет короче.
Квини наклоняется над каким-то чертежом, бормочет, что-то подсчитывая, и вписывает пару формул.
– Завтрашняя встреча с Хароном не сулит ничего хорошего, – выпаливает Урсула и внимательно всматривается в подругу, пытаясь понять ее переживания, что не так-то просто. Из-за неравномерного освещения ее лицо сейчас в тени, к тому же Квини – непревзойденный игрок в покер.
– Это уж точно, – фыркает Квини. – Пообещать темному колдуну то, чего у меня нет… Встреча обречена на провал.
– За это он потребует с тебя непомерную цену.
Квини настораживается и уточняет:
– Какую именно?
– Не знаю. – Урсула грустно качает головой. – Но я точно вижу, что это что-то ужасное, так что, пожалуйста, будь аккуратней.
– Его любимая валюта – молодость, – говорит Квини. – Здесь он ее точно не найдет. Мы не можем дать ему того, чего у нас нет.
Квини, конечно, права, но Урсулу беспокоит еще один момент:
– Брэд навещал Руби в тюрьме. К чему бы это?
– Выходит, он знает про ограбление, так что мы его недооценили. – Квини берет в руки схему, которую она еще недопаяла. – Но, по крайней мере, Руби не рассказала ему ничего ценного про сокровище.
– Откуда у тебя такая уверенность?
– Потому что иначе он бы его уже забрал. А он пришел сюда, вынюхивает информацию. – Квини тянется к паяльнику. – Я тут подумала насчет проникновений в наш дом. Эти следы на полу, там было много сажи… Как-то все не сходилось… А теперь я понимаю: должно быть, Руби тоже что-то говорила Брэду про тайник в огне, вот он и влез к нам, рыскал по каминам.
Урсула ахает:
– Думаешь, она сказала ему, что сокровище спрятано в одном из каминов?
– Не знаю, но лучше проверить. В доме два дымохода, которые проходят через все три этажа. – Квини откладывает паяльник и начинает считать, загибая пальцы: – Два камина на кухне, два в комнате Айви, один в комнате Табиты и один в твоей комнате – он одновременно прогревает еще и секретную комнату.
– Плюс в лесу у нас место для ритуального костра, – напоминает Урсула. – И как насчет настенных светильников в комнате Руби? Вдруг она вколдовала сокровище туда?
– Тогда уж надо проверять все светильники, – говорит Квини. – А еще – ритуальные свечи и духовку. Собери всех, и займитесь поисками.
Урсула согласно кивает.
– И знаешь, – продолжает Квини, – думаю, что и протечки в винокурне были не случайны. Это Брэд там повозился, хотел навредить.
– Так что же – прокрадываясь сюда, он не видел Тэбби, а сейчас вдруг увидел? Что это значит? – спрашивает Урсула.
Квини задумывается на минуту, а потом встревоженно говорит:
– Это значит, что он гораздо опаснее, чем мы думали.
31
Среда, 27 октября День
Здесь, в пивоварне Муншайн, Персефона кажется себе маленькой букашкой. Даже высокая Айви – просто карлица на фоне огромных цистерн и труб, серебряных и бронзовых, напоминающих Персефоне орга́н в мегацеркви, куда отец водит ее по воскресеньям, а главный у них там – премерзейший Коттон Мазер, хоть он и преподобный.
Персефона, Айви и Иезавель стоят у металлического стола, уставленного множеством мензурок. Иезавель зевает, прикрывая ладонью рот. Следом за ней начинает зевать и Айви – во весь рот, от души – прямо как царь зверей. Обе женщины выглядят сонно, под глазами у них – темные полукружья, следы недосыпа.
Когда Иезавель снова зевает, Персефона поднимает бровь и интересуется:
– Вы что, пировали две ночи подряд?
– М-м-м? – не понимает Иезавель.
– Ну, ведь Руби вернулась. У вас такой вид, будто вы трое суток не спали.
– Да, но никакого праздника не было, – бормочет Иезавель. – Скорее уж мы играли в квест «Найди нужные предметы в камине или в огне».
Айви фыркает – это явно какая-то внутренняя шутка. Поскольку женщины не желают распространяться на эту тему, Персефона и не пристает с вопросами. Она поглядывает на свою Рут Бейдер Гинзбург: собачка семенит по цеху, обнюхивая каждый бак – инспектирует, значит. Вообще-то за ней нужен глаз да глаз, ибо РБГ предпочитает мочиться, не присаживаясь, а поднимая заднюю лапу. Отец Персефоны считает это верхом неприличия, но, по мнению девочки, ее собака таким образом высказывает свой нонконформизм по отношению к гендерным стереотипам, и это пра– вильно.
Айви берет мензурку, наливает туда жидкость из бутылки и слегка взбалтывает. Иезавель протягивает ей другую мензурку, уже полную: Айви смотрит на нее, поднеся к свету, а затем переливает немного жидкости в первую мензурку. Потом Иезавель протягивает ей пипетку, Айви добавляет в мензурку несколько капель и размешивает полученную смесь крошечной ложечкой, которую передала ей Иеза– вель.
Движения женщин размеренны и грациозны: каждая знает свою роль, не сбиваясь с ритма. Понимают ли они, как это прекрасно и что это очень похоже на танец?
В последний раз Персефона испытывала схожие чувства, когда в воскресенье, незадолго до маминой смерти, они как обычно вместе занимались выпечкой. Персефона всякий раз за секунду предугадывала мамину просьбу, передавая ей нужные ингредиенты.
Порою самые заветные беседы – это те, для которых слова не нужны. И в жизни мало таких людей, с кем можно общаться на безмолвном языке.
И все же Персефона не понимает, зачем ведьмы проделывают все эти манипуляции вручную.
– А вы что, не можете просто наколдовать все это? – спрашивает она, кивая в сторону пипетки и мензурки.
– В смысле, Крэкс, бэкс, фэкс? – говорит Иезавель.
– Ага, – кивает Персефона, представляя, как предметы сами передвигаются по воздуху самым что ни на есть волшебным образом.
Иезавель улыбается:
– Знаешь, иногда лучше не напрягаться с магией, а делать все по старинке. Всегда стоит соизмерять – когда и почему стоит колдовать. Ведь с годами мы становимся слабее.
– Ой. – Персефона никогда не думала о магии в таком ключе, но звучит логично. Ведь даже самые обычные ее фокусы требуют огромной концентрации внимания. Да, кстати… – А хотите я вам фокус покажу?
– Да! – Иезавель радостно хлопает в ладоши.
Персефона берет из кармана футляр, высыпает оттуда
