Он замялся в нерешительности.
– И?.. – спросила она, выгнув бровь.
– Есть еще Роузи Макенна, – сказал он. – Я не вполне уверен, как объяснить тебе, кто такая Роузи.
– Она твоя родственница?
– Нет. Она мать Грегори.
– Мать Грегори? – еле слышно повторила Аннабел. Он… он… – Так не годится, – сказала она. – Если ты собрался жениться, Ардмор, то должен отослать из дому прочих женщин. Если только ты не… – Ужасное подозрение пышным цветом расцвело в ее голове. Он выглядел таким невинным, но…
– Ну и кем же, ты думаешь, мне приходится Роузи? – вопросил он, обмениваясь с ней шутливыми репликами, словно подобная вещь была темой для званого чая.
Она не знала, что ответить. Слова, приходившие ей на ум, были сродни тем, что она слышала от мужчин, околачивавшихся возле конюшен, и неподобающими для того, чтобы их произносили вслух.
– Отнюдь не моя любовница, – молвил он, и эти зеленые глаза явно лучились смехом. – Я не стал бы привозить тебя домой, чтобы познакомить со своей любовницей. – Он снова завладел ее рукой, но она сделала вид, что не заметила этого.
– Так кто такая эта Роузи? – поспешно осведомилась она, пытаясь увести разговор от темы любовниц. – И Грегори?
– Роузи была моей нареченной, – ответил он.
Она вырвала у него руку, но секунду спустя он уже сидел подле нее на сиденье и, конечно же, снова смеялся над ней.
– Ах, до чего ж ты, однако, недоверчивая особа! – сказал он. – Ну и ну, неужто ты всерьез полагаешь, что я привез бы домой жену, если б там меня ждала моя собственная невеста?
– Тогда кто она такая?
– Мы должны были пожениться много лет назад, – ответил Эван. Теперь он завладел обеими ее руками. – То был брак, который мой отец и его закадычный друг Макенна замыслили, когда мы были еще совсем крохами. Так вот, когда подошло время, Роузи послали ко мне в карете. – Он умолк, и глаза его потемнели. – По пути карету остановили какие-то головорезы. Ее нашли только неделю спустя.
– О нет, – мягко молвила Аннабел.
– С тех пор у нее не все в порядке с головой. Приблизительно девять месяцев спустя родился Грегори. Я бы женился на ней, когда мы поняли, что она носит ребенка, но в то время она даже не могла внятно сказать «да» или «нет» в церкви. И видишь ли, я ей не понравился. Она даже не могла приблизиться ко мне без крика. Теперь ей легче, хотя незнакомые мужчины всегда выводят ее из равновесия.
– А ее отец?
– Один раз приехал повидаться с ней и не захотел забирать ее обратно. Он порешил, что ее следует отослать в женский монастырь, где заботятся о таких бедных созданиях. Видишь ли, Роузи наполовину француженка. Ну разумеется, мы вели войну с Францией. Мы все равно послали письмо в монастырь, однако выяснилось, что Наполеон отправил всех монахинь на все четыре стороны. В результате вместо того, чтобы отослать к ним Роузи, мы заполучили трех собственных монахов. Они очень помогают нам заботиться о бедняжке.
– Так, значит, она и есть вторая причина, по которой ты приехал за женой в Лондон? – предположила Аннабел, стараясь не обращать внимания на легчайшие поцелуи, которыми он покрывал ее пальцы.
– Нет. Вторая причина – это отец Армальяк.
– Один из твоих монахов? Эван кивнул.
– Он отправил меня в Лондон потанцевать с девушкой.
– Потанцевать с девушкой? – повторила Аннабел. – И только?
– Ну, я истолковал это как совет найти жену, – ответил Эван. – Видишь ли, мне не была нужна жена. А отец Армальяк был со мной не согласен. И теперь я, пожалуй, понимаю его точку зрения.
Он расправлял ее пальцы, словно лепестки цветка, намереваясь снова начать целовать ее ладонь…
– Ты никогда не танцевал со мной, – поспешно сказала она. – Только с Имоджин.
– Пути Господни неисповедимы, – молвил он. – Потому что именно с тобой я хотел танцевать, Аннабел, с той самой минуты, как увидел тебя. И именно на тебе я хотел жениться. Отнюдь не на Имоджин.
Карета, накренившись, повернула за угол, и Эван бросил быстрый взгляд в окно.
– Мы в Стивенейдже, – сообщил он, – и едем с отличной скоростью. Мы остановимся на ночь в «Поросенке и котле».
Аннабел высвободила руки, чувствуя необычайное стеснение. Но Ардмор обхватил ладонями ее лицо и принялся скользить губами взад и вперед по ее губам.
– Ты словно превосходнейшее вино, – мечтательным тоном сказал он.
Аннабел прекрасно понимала, что он имеет в виду. От одного его прикосновения сердце начинало колотиться у нее в груди. Руки его заскользили по ее щекам, по волосам, и он собирался поцеловать ее, она чувствовала это… Эван отпрянул.
– У нас проблемы, барышня, – сказал он.
Аннабел ощутила такой острый приступ разочарования оттого, что он не поцеловал ее, что едва не притянула его голову к своей.
– Мне хочется целовать тебя. Все время. Услышав это, она улыбнулась.
– Даже когда твои губы изгибаются вот так, – молвил он; голос его понизился, приобретя бархатисто-хрипловатый оттенок, – я чувствую себя так, словно…
– Так отчего же ты этого не делаешь? – поинтересовалась она, и манящая улыбка, изогнувшая ее губы, не принадлежала к числу тех, что вырабатываются перед зеркалом и оттачиваются, дабы заполучить богатого мужа.
Она жаждала, чтобы он поцеловал ее снова. Когда они целовались, она не думала… не могла думать ни о чем, кроме этого.
И Эван явно был не из тех мужчин, что разочаровывают леди. Он впился в ее губы в дурманящем поцелуе, который соблазнял и требовал. На этот раз Аннабел содрогнулась от самого первого прикосновения его губ, и тело ее, казалось, срослось с его телом, повторяя каждый его изгиб, жадно, словно уже было знакомо с твердыми контурами и…
Руки его двигались вниз по ее спине, и она устремилась ему навстречу, чувствуя, как груди ее вплотную прижимаются к его груди. И тотчас на нее нахлынуло то ощущение покоя. Было в руках Эвана, в его объятиях что-то такое… отчего они казались самым надежным местом на земле. Если не считать того, что губы его терзали ее уста, порхая по ним снова и снова, покуда язык его наконец не проскользнул меж ее губ. К этому времени Аннабел была готова закричать, потому что ей хотелось… хотелось…
Она даже не была уверена, чего. Она просто предоставила событиям идти своим чередом, примирившись с тем, что весь мир сузился до плотного кольца его рук.
Когда дверца распахнулась и в карету хлынул свет, Аннабел даже не осознала этого. Все ее существо было поглощено ощущением густых волос Эвана, струившихся сквозь ее пальцы, натиском его губ, жаром, стремительно бежавшим по ее ногам, безрассудным наслаждением от их поцелуя…
– Мы… – Он осекся. – Мы попали в затруднительное положение, – наконец вымолвил он.
