Некоторое время Джаред молча разглядывал свои ботинки, потом сказал:
– В том, что вы говорите, много здравого смысла. Возможно, так все и было. Допустим, Эпплгейт написал роман, сюжетной линией которого были бы реальные события с разоблачением деятельности шпиона. Вы такого не помните?
– Если бы мне попалась подобная рукопись, я передала бы ее в другой отдел. Мы не занимаемся документальной литературой.
– А вдруг вы ее просто еще не прочитали?
– Может, вам связаться с моим издательством?
Иден вздрогнула – сверху донесся громкий стук. Джаред вскочил на ноги и уставился на потолок. Еще какой-то шум, потом все стихло.
Иден подошла ближе и с опаской посмотрела на крышку люка.
– Надеюсь, они не разнесут мой дом на кусочки. И тот стук… только бы они не перевернули секретер – он очень старый и…
– Это были выстрелы, – хмуро буркнул Макбрайд. Он поднялся по лесенке и потрогал дверцу – она по-прежнему была заперта. Вернувшись, он опять взялся за телефон. Иден сообразила, что он разговаривает с автоответчиком. Агент был очень спокоен, просто сказал, что они готовы выйти.
– Что, никого нет на месте? – язвительно поинтересовалась Иден, усаживаясь обратно на коробки. – Знаете, это не внушает мне большого доверия к вашей организации. Подумать только, там никто не подходит к телефону! Разве они не должны быть на страже двадцать четыре часа в сутки? И еще – почему это у вас нет оружия? Я думала, агенты ФБР не ходят без оружия.
– Я решил, что вы вполне в состоянии отыскать у меня пистолет и использовать его против меня же, – рассеянно отозвался Джаред. Казалось, он думает о чем-то важном. – Скажите, а если это не связано с нашей шпионской историей – кто могут быть эти люди? Кто еще может желать вам зла, угрожать? Пытаться разрушить ваш дом?
– Наверное, опять все из-за этих чертовых драгоценностей, – вздохнула Иден.
– Драгоценностей? Ах да, вы уже упоминали о них и даже дали мне книгу. – Джаред поудобнее устроился на коробках и попросил: – Расскажите мне историю про сокровища. У меня не было времени прочитать, а делать здесь все равно нечего.
– Вы же не думаете, что этот ваш шпион тоже их искал?
– Честно сказать, понятия не имею. Но почему бы и нет? Мы решили, что он проглотил бумажку с вашим именем, чтобы мы не подумали, будто вы являетесь частью его профессии. Но все могло быть и по-другому. Начинайте же, я весь внимание.
– Ничего, если я расскажу правду про драгоценности?
– Так будет даже лучше. Я люблю правдивые истории.
– Я почему-то так и думала. Знаете, так часто бывает – лгуны обожают выслушивать правду из чужих уст.
– Вы меня разоблачили. – Джаред улыбнулся ей кривоватой улыбкой. – Я вообще-то пошел на эту работу только ради того, чтобы иметь возможность сочинять всякие глупости и врать, сколько душе угодно. А рассказы про то, что мы защищаем эту страну и рискуем своими жизнями, – сплошь пропаганда и вранье, вы же сами знаете.
– Ну ладно, может, в чем-то вы и правы, – вынуждена была признать Иден. – Но мы собирались говорить о драгоценностях. Видите ли, я знаю, что никаких драгоценностей в доме нет. Это правда, и я узнала ее от миссис Фаррингтон. Теперь скажите, что именно вы хотите знать – всю долгую и красивую историю или только факты.
Джаред взглянул на часы:
– Времени полно, так что развлеките меня. Расскажите свою длинную и красивую историю. И чтобы там были всякие страсти, ну и любовь тоже. – Он прислонился спиной к стене и закрыл глаза. – К тому же в каждой сказке обычно бывает намек. Может, я наконец разберусь, что к чему в вашем доме и в вашей истории.
– Ну хорошо, слушайте. Сапфировое ожерелье, из-за которого вот уже столько лет никому нет покоя, было изготовлено для французской герцогини. Это было потрясающе красивое ожерелье из трех огромных сапфиров, окруженных бриллиантами. История гласит, что ожерелье купил старый муж герцогини в подарок молодой красавице жене, но она надевала украшение только для своего любовника, когда отправлялась с ним в постель. А любовником ее был старший садовник, и ходили слухи, будто сын, в котором души не чаял старый герцог, был на самом деле сыном садовника.
Иден перевела дух и при неверном свете свечей внимательно вгляделась в лицо своего товарища по заключению. Макбрайд сидел неподвижно, глаза его были закрыты, но она ни на минуту не усомнилась, что он слушает – и очень внимательно.
– Один из Фаррингтонов совершал турне по Европе, это была обязательная часть образовательной программы для молодых аристократов того времени. Ему случилось проезжать через Францию как раз в то время, когда разразилась Великая Французская революция. По воле случая он остановился на ночлег в какой-то деревушке неподалеку от замка. И именно в эту ночь местные жители решили, что не желают больше терпеть поборы и чудачества хозяев замка. Уж не знаю, чем именно так досадил им старый герцог. Впрочем, ходили слухи, что он любил мальчиков и не гнушался крестьянскими детьми, но подробностей я не знаю. Если миссис Фаррингтон и знала больше, она не сочла нужным мне рассказать, а я не осмелилась спрашивать. Так или иначе, но крестьяне подожгли господский дом. Они убили герцога, а затем отправились на поиски его жены, которая, как говорят, была так же нелюбима народом, как и ее муж. Но герцогине удалось бежать, переодевшись в крестьянское платье. Она знала, что в деревне остановился молодой американец, и направилась к нему. Под свою одежду простолюдинки она надела все свои драгоценности, и их было так много, что женщина с трудом могла прямо держать спину. Герцогиня была красива, но молодой Фаррингтон сумел не потерять головы. Герцогиня предложила ему жемчужное ожерелье за то, чтобы он вывез ее из страны, но он потребовал самый замечательный предмет из ее украшений – сапфировое ожерелье. Ставкой была ее жизнь, и герцогиня не стала торговаться – она согласилась. Молодой Фаррингтон спрятал герцогиню под сиденьем своего экипажа, а когда они достигли побережья, протащил каким-то образом на корабль и опять же спрятал, кажется, в своей каюте под кроватью.
Когда они достигли берегов Англии, герцогиня отдала Фаррингтону ожерелье, и они расстались. К сожалению, история не сохранила имени этой женщины, а потому я не смогла узнать, как в дальнейшем сложилась ее судьба. Молодой Фаррингтон вернулся в Арундел и привез с собой ожерелье, предусмотрительно зашитое в подкладку сюртука. Через несколько лет он собрался жениться и послал ожерелье своей невесте за час до свадьбы. Она пошла в нем к алтарю – тогда-то сапфировое ожерелье Фаррингтонов и было впервые представлено публике.
Миссис Фаррингтон рассказывала, что это украшение стало самой ценной семейной реликвией. Его так и называли «сапфиры Фаррингтонов», и хозяйка поместья надевала его лишь по самым торжественным случаям. Люди специально приезжали издалека, чтобы взглянуть на эту вещь. Члены семьи разработали целый свод правил, которые регламентировали, кто и когда мог надевать ожерелье. Каждая девушка из рода Фаррингтонов надевала его в день своей свадьбы, но лишь в том случае, если семья одобряла ее избранника. Двоюродные сестры могли надеяться покрасоваться в ожерелье раз в жизни, но у троюродных такого шанса не было вовсе. Миссис Фаррингтон говорила, что порой эти споры доходили до нелепости, и ожерелье стало причиной многих обид и семейных раздоров.
