— ну что скажешь? — спросила я его, пока дети носились с проверкой по двору и вокруг дома.
— Да ничего, — оглянулся старик, — я думал, будет хуже. Но вон та яма мне и самому пригодится. Я давно хотел сортир поближе перенести, а теперь копать не надо будет. А вторую засыплю.
— Тоже верно, — кивнула я и добавила, — ты бы и насчёт первой ямы не спешил. Время терпит, подумай. Может на то место какой сарай перенести, или докопать и подвал сделать?
— Подумаю, — кивнул старик и вдруг добавил, — а ты перепутала, Любка! Мою антоновку они как раз и не тронули. Только две папировки срубили. Так что живём!
Я удовлетворённо вздохнула — вот и хорошо.
Мы весь день приводили дом в порядок. Я взяла один отгул, плюс выходные. Но, боюсь, за три дня мы не управимся. В воскресенье нам с Анжеликой уезжать в город. И до этого времени нужно навести тут хоть какой-то порядок. А то с деда и Ричарда толку особого не будет, уж это я точно знаю.
— Тёть Люба, куда можно воду вылить? — на порог дома вышла Анжелика с тазом грязной воды — мыла пол в доме.
— Да вон под тот куст, — махнула рукой я, глядя, с каким энтузиазмом дети помогают.
Пока мы с Анжеликой приводили дом в порядок и готовили обед, Любашин отец с Ричардом занялись срочной посадкой саженцев.
— Внученька, ты лучше нам сюда вылей! — крикнул дед Василий, показывая на свежепосаженное деревце.
— Так она мыльная же, деда Вася, — сказала Анжелика.
— Дык хозяйственное мыло, оно же хорошо, от тли защита будет, — возразил он.
Дальше я слушать не стала и вернулась в дом. На обед у нас сегодня будет борщ с пампушками. Скажу честно, пампушек я настряпала ещё дома, а вот борщ решила готовить тут. Везти кастрюлю борща по тряской дороге я не рискнула.
После удачной сделки, когда мы вернули деньги этому человеку, выслушали от него много возмущений, но тут я его понимаю, мы принялись собираться. К моему удивлению, сборы растянулись на два дня. Зато все документы на дом были оформлены правильно (Олег подтвердил), в этот раз я оформила дом в две равные доли между дедом Василием и собой. Мне дом без надобности, я старика не обижу. Зато буду спокойно спать, уверенная, что больше никаких афер не будет. Документы, кстати, я деду на руки не отдала. Заказала фотокопии. В следующий раз привезу. А оригиналы спрятала. Всё больше и больше встает вопрос об аренде депозитной ячейки в банке. Но вот только в это время хранить что-то в банках чревато.
Я поставила кастрюлю с овощами на газ и вышла во двор.
Вдохнула чистый кристальный воздух полной грудью и так мне было хорошо, что хотелось взлететь. Вместо этого я прошла под старую черешню, где стояло рассохшееся кресло и уселась в него.
Как хорошо!
Буквально пару дней назад я мечтала сидеть под деревом в кресле и дышать свежим деревенским воздухом и вот, наконец, мечты сбылись. Видимо, если сильно чего-то хочешь — Вселенная рано или поздно это тебе даст. Главное — захотеть и мечтать.
Я счастливо потянулась.
— Тёть Люба, к вам пришли! — закричал Ричард от ворот.
Я нахмурилась. Что за ерунда? Кому это уже не терпится?
— Тёть Люба, идите сюда быстрее! — продолжал звать меня Ричард.
Ну, ладно.
Я нехотя встала, было так хорошо и так не хотелось, чтобы наваждение такого момента прошло, но пришлось идти. Я вышла на улицу и ошарашенно остановилась — меня ждал милиционер с папочкой в руках.
— Скороход Любовь Васильевна? — строго спросил он.
— Д-да, — ответила я, с недоумением.
— Мышкина Тамара Васильевна вам кем приходится? — опять спросил милиционер.
Я зависла. А фиг его знает, кто эта Мышкина. Но, на всякий случай спросила:
— А что такое?
— Мышкина сегодня утром сбежала из психоневрологического диспансера, вернулась домой и напала на мужа. Нанесла ему десять ножевых.
Я аж икнула.
Глава 18
Когда всё идёт через одно место, остается только остановиться и ждать, когда всё закончится.
От слов милиционера я сперва аж побледнела — сестра Любаши напала на своего мужа с ножом, ранила его или даже убила. Кошмар. Однако выдохнув, я рассудила так — а чего собственно говоря, я тут трепещу и ужасаюсь? Мало ли по Великой Руси испокон веков таких вот бытовух было? У Тамары и Владимира всё к тому потихоньку и шло. Да и кто мне эта чужая женщина? И тем более её, ещё более чужой для меня, муж? Они-то и родную Любашу не очень привечали. А мне до них вообще никакого дела быть не должно. Да что говорить, они даже отца родного, старика, которому осталось всего ничего — и то не пожалели, считай с голой жопой на улицу выбросили. И сердце не заболело.
Так что чёрт с ними.
Глубоко вдохнув, я спросила милиционера совершенно уже спокойным голосом:
— Она мне приходится родной сестрой. И, скажите пожалуйста, муж её жив или убит?
— Жив, но находится в тяжелом состоянии. — Милиционер был совсем молоденький, так что соврать не смог.
— Понятно, — равнодушно кивнула я и, на всякий случай, уточнила, — если я правильно разбираюсь во всех этих юридических тонкостях, то в связи с тем, что Тамара находится в психоневрологическом диспансере на принудительном лечении, это будет для неё сильным смягчением, да?
— Никак нет, перед нападением она совершила разбойное нападение на ларёк, украла там бутылку водки, выпила и напала на супруга. Так что это отягчающее, — по-бараньи круглые глаза парня посмотрели на меня с таким осуждением, словно это именно я сбежала из дурки, разнесла этот чёртов ларёк и пыталась укокошить приличного гражданина.
— Мда, — почесала затылок я, — а от меня вы что хотите?
— Нужно взять у вас показания, — ответил милиционер.
— А вы не будете возражать, если мы поговорим здесь? — спросила я, — понимаете, дома отец, он старенький. Для него такая новость будет убийственная. Может быть, я исподволь его подготовлю, а потом, через пару дней, вы его и допросите.
Неожиданно сотрудник правоохранительных органов пошел мне навстречу. Я ответила на несколько вопросов и вернулась обратно.
Своим я решила ничего не говорить.
— Кто там был, Любаня? — спросил Василий Харитонович, который как раз возился с грядкой, пытаясь разбить ровненькие ряды под ниточку.
— Да так, участковый приходил, — честно ответила я (вдруг кто-то из соседей видел), — спрашивал, точно ли ты обратно будешь здесь жить.
— Точно, точно! — обрадованно замахал руками дед и обеспокоенно спросил. — Но ты же сказала ему, что теперь опять я буду?
Не успели мы вернуться с Анжеликой обратно в Калинов, как в дверях меня уже ждала вставленная записка. Которая гласила, что меня хотят видеть в Доме молитв.
Ну ладно, раз хотят — надо сходить.
Мы вернулись вторым автобусом, так что успели до обеда, — я хотела, чтобы Анжелика подготовилась к предэкзаменационной консультации по истории. Сама же сразу помчалась к сектантам, даже не разложив как следует продукты из сумок (спихнула всё на Анжелику, всё равно больше времени сидеть мечтать будет).
Неожиданно Дом молитв встретил меня оживлением.
Я удивилась. Обычно здесь всё бурлит по утрам выходных, когда народ собирается на общую молитву и проповеди. А вот ближе к вечеру зачастую остаются только несколько человек. Сейчас же такое впечатление, что проповедь перенесли на послеобеденное время. Хотя, может, праздник у них какой, а я ни сном, ни духом?
Ну ладно, сейчас разберёмся.
— Что случилось? — спросила я знакомую женщину. Имени её не знаю, но пару раз на молебнах видела.
— Да неприятности тут у нас, — хмуро ответила тётка, неодобрительно покачав головой, и отвернулась.
Я поняла, что выбить из неё сейчас что-то практически невозможно, поэтому поискала глазами другой источник информации. И надо же такому случиться, что на глаза мне попалась лучезарная Марина.
Причём не просто попалась, а мы столкнулись с нею глазами.
Первоначально Марина меня всячески обхаживала, демонстрируя всем, что это именно она меня завербовала. Но после моего посещения библиотеки в доме Всеволода, отношения с нею начали резко портиться. Честно говоря, всё началось ещё с момента, когда я «в клювике» принесла им квартиру Ивановны.
