— Мое имя не имеет значения.
— Вы сказали «нам». Кого вы имеете в виду?
— Материалами, которые хранятся у вас, интересуется разведка одной из ведущих держав мира.
Кровь прилила Бульвасу к вискам.
— Вы, возможно, не подозреваете, что имеющиеся в ваших руках материалы непосредственно затрагивают наши интересы. Было бы весьма трагично, если бы они попали в чужие руки. Я приехал сюда, чтобы помешать этому. Я не хочу действовать силой. Знаю, что это не помогло бы. Должен извиниться перед вами и за то, что мы осмотрели вашу квартиру. Только недостаток времени помешал нам привести ее вновь в полный порядок…
Бульвас молчал.
— Компетентные органы поручили мне договориться с вами о передаче документов. Их стоимость пока трудно определить. Тем не менее мы готовы выполнить любое ваше требование, если оно будет реальным. Я говорю совершенно откровенно и надеюсь, что вы поступите точно так же.
Бульвас встал, подошел к камину, снял стеклянный колпак со второй лампы, вставил его на место разбитого и подкрутил фитиль. Комнату залил теплый свет. Гость в темном костюме, белой рубашке и очках в толстой роговой оправе прищурил глаза.
— Итак… будем говорить серьезно, — предложил Бульвас. — Я понимаю, что попал в затруднительное и запутанное положение. Допустим, что я вам продам шифр. Но ведь сам по себе он вам ничего не даст. Насколько мне известно, ключ к нему хранится у кого-то другого.
— Я вас прошу отвечать на вопросы, касающиеся нашего дела. Об остальном пусть заботятся другие.
— От этого положение не меняется, и, кроме того, как только я передам шифр вам, со мной могут в любую минуту расправиться. То же самое, вероятно, захотите сделать и вы. Таким образом, отдав пленку, я окажусь в двойной опасности.
— Значит, это пленка? — не выдержал незнакомец.
— Да. Пленка в кассете! — охотно подтвердил врач, а про себя подумал, что его собеседнику, видимо, известно далеко не все.
— Что же, вернемся к вашим сомнениям. Нас вам нечего бояться. Никто ничего не узнает. Даже… западногерманская разведка. Допустим, мы договоримся — хотя я сомневаюсь, что это произойдет именно сегодня, — и тогда вы сможете поступить с шифром как вам угодно. При одном условии: только через месяц после того, как вы его передадите нам. Мы снимем с пленки копии, а оригинал вернем вам. Четыре недели — это тот срок, который нас устраивает.
— Кто гарантирует мне, что это не провокация? — спросил Бульвас. — Откуда я узнаю, что вы не работаете, скажем, именно на них?
— Я понимаю ваши сомнения… Пожалуйста, я готов вам дать гарантии. Назовите пароль. Через некоторое время его передаст радиостанция «Голос Америки». Вы можете назначить точную дату. Надеюсь, вы не сомневаетесь, кому принадлежит эта радиостанция?
Ответ казался убедительным.
— А что, если западногерманская разведка проникла и туда?.. Знаете, говорят, береженого и бог бережет, — продолжал сомневаться врач.
Незнакомец отрицательно покачал головой.
— Это исключено. Но я вас понимаю. По любому радиоприемнику вы сможете услышать пароль в официальной части программы из уст человека, которого вы сами выберете, — скажем, из рядов вашей эмиграции. Как видите, существует целый ряд возможностей рассеять ваши сомнения. А если вам и этого недостаточно, то я могу устроить так, чтобы… вас пригласили на прием в наше посольство, где вы сможете получить нужное вам подтверждение!
Бульвас убедился, что сидевший против него человек не лжет. Однако надо выиграть время. Он попал в заколдованный круг, и теперь надо быть особенно осторожным.
— Предположим, что вы меня убедили и что я действительно беседую с представителем крупной державы мира. Гм… Ваши предложения весьма заманчивы, однако они довольно абстрактны и не слишком убедительны.
Незнакомец медленно развернул увесистый пакет. В колеблющемся свете лампы появились перевязанные пачки долларов.
— Это только задаток, — небрежно проронил гость, — свои дальнейшие условия вы можете поставить после того, как по радио будет передан пароль. И еще раз повторяю: денег мы не пожалеем. Нас не интересует, с кем вы сейчас поддерживаете связь, какие контакты у вас будут в будущем, где и как вы заполучили шифр. Единственное условие, о котором я уже сказал вам, — передать шифр той стороне через месяц после нас.
Банкноты лежали на столе. Мужчина придвинул Бульвасу расписку и подал ему авторучку.
Врач соображал. Значит, в квартиру к нему пытались пробраться американцы. Мюллера это, наоборот, удивило. Маловероятно, что перед ним провокатор, который сообщит Мюллеру о его готовности начать переговоры с другой стороной. Дату передачи можно назначить на ближайшие дни. А если она не состоится, послать Мюллеру открытку, назначить с ним встречу и рассказать о предложении американцев. Слава богу, что шифр все еще в его руках. Обе страны хотят его во что бы то ни стало получить. И это надо использовать! Он подписался.
— Я принимаю ваше предложение.
— Спасибо, — протянул ему незнакомец руку через стол.
О пароле, дате радиопередачи и следующего свидания они договорились очень быстро.
XVIII
Оскар Леман положил телефонную трубку. У него был явно растерянный вид.
— Что случилось, милый? — обняла его Лидия.
— Не знаю. Собственно… Даже мне он не захотел сказать по телефону, в чем дело…
— Ты поедешь туда?
— Нет… Они приедут, — рассеянно ответил Леман, поглаживая шрам на шее.
Гости у них бывали редко, а так внезапно почти никто на приходил. Лидия насторожилась.
— Я жду одного коллегу… Своего подчиненного Зайлера. Тебе придется немного похлопотать… Приготовь что-нибудь… Думаю, что он ненадолго… Не знаю, — нервно сказал Леман.
— Когда он приедет? — спросила Лидия.
— Он уже в дороге…
— Ах… Я сейчас приготовлю закуску.
Леман в раздумье поднял телефонную трубку и снова ее положил. Сдул пылинку с часов, стоявших на книжном шкафу, внимательно посмотрел на них: сколько искусных рук над ними потрудилось — резчик по дереву, ювелир, художник, часовщик. Редкая вещь — старые фламандские часы. Лидия подарила их ко дню его рождения. Большая стрелка приблизилась к двенадцати, и в кабинете зазвучала мелодия давно забытой голландской песни…
— Я сбегаю в оранжерею к садовнику за цветами, ладно?
— А стоит ли? Уже поздно.
— Ну что ты! Ведь ты же его шеф. Пусть видит, что у тебя дома порядок.
Зайлер пришел в половине двенадцатого. Леман представил его Лидии прямо в холле, когда гость еще не успел снять пальто.
