«Ее замучаешь...» — проворчал Мазур про себя, а вслух сказал:
— Мало ли что в жизни бывает... Замполиты все равно чуть не тридцать лет как в небытие провалились...
— Ну как, Балтфлот оказался на высоте?
Мазур поморщился:
— Лаврик, давай без пошлостей, а? Она хорошая девочка.
- Ого! - сказал Лаврик. — Это, часом, не поздняя любовь ли? Тогда пристыженно умолкаю.
— Поди ты. Просто она хорошая девочка, вот и все. И не надо о ней так.
— Да это я исключительно от зависти, — с обезоруживающей улыбкой сказал Лаврик. — Вечно тебе достаются хорошие чистые девочки, а мне — плохие и коварные.
— Ну, это ты гонишь, —усмехнулся и Мазур. — Попадались и тебе хорошие девочки, и мне — законченные стервы. Парочка даже, помнится, всерьез пристукнуть меня собиралась. Было ведь и то, и это?
— Было, — согласился Лаврик. — Но вот взять данный конкретный случай. К тебе приставили хорошую девочку, так что у вас, по сути, роман, а мне подложили в постель гадючку с микрофонами. Я об ее микрофоны скоро спотыкаться начну, честное слово, не знает, где бы еще и присобачить, стервочка...
— Слушай, — сказал Мазур. — Если это не страшный секрет... Почему к тебе приставили стервочку с микрофонами, а ко мне — обычную хорошую девочку? Что, я их не интересую?
— Кое-кого страшно интересуешь, конечно, — сказал Лаврик. — И не только иностранную агентуру. Никаком это не секрет. Всего-навсего местная специфика. Можно сказать, коловращение жизни. Они все тут друг за другом шпионят, и военные, и цивильные. Авось удастся раздобыть что-нибудь интересное, которое позволит увеличить именно свое влияние, а конкурента припачкать, новые ассигнования выбить — и прочие насущные бытовые потребности. Я тут с самого начала занимался не только флотскими делами, и даже в первую очередь не ими. Вот мне армейская контрразведка и начала своих шлюшек подкладывать. С тобой чуточку по-другому обстоит. Твои дела — чисто флотские, да к тому же пребывающие под личным контролем президента. Вообще-то именно по этой причине и военные, и цивильные с удовольствием тебе своих гадючек подсунули бы. Но флот не дремлет. Да и я кое с кем у них поговорил. Ты еще собирал чемодан в России, а тебе уже Белку определили без малейших задач на шпионство. Смекаешь? А вообще, мою гадючку еще ждет неприятный сюрприз. Флотские — народ находчивый. Когда я им рассказал, кто такая и чем у меня в номере мусорит, они разозлились и натолкали ко мне в номер своих мини-камер. И уже прилежно отсняли несколько хороших порнофильмов. А она, между прочим, не стукачка со стороны, а штатный сотрудник из рядов, с лейтенантскими погонами. Карьеру делать жаждет. Дальше — сам понимаешь. Придет к ней кто-нибудь обаятельный, покажет пару пленок и вежливо растолкует, что они могут на порносайтах появиться, а кадры из них — в мужских журналах С комментариями вроде: вот как в свободное время за хорошие денежки подрабатывают на стороне лейтенанты военной контрразведки женского пола. С указанием ее настоящей фамилии и звания. Она ж, сам понимаешь, в жизни не сможет вякнуть, что это она задание выполняла. И даже если ее шефы прекрасно поймут, что это подстава, все равно оборвут погоны и выкинут — за то, что засветилась. В самом лучшем случае загонят куда-нибудь в жуткую дыру, среди обезьян осведомительную сеть налаживать. Без малейших карьерных перспектив. Так что сто шансов из ста за то, что моряки из нее сделают свою стукачку в родном ведомстве. Она девка вообще-то умная, прикинет хрен к носу и быстренько поймет, что надо выбирать. Вот так они тут и живут, дружно и весело, все Отечеству служат, только каждый на свой манер...
Мазур покрутил головой:
— Уважаю я тебя все-таки, шпион старый. Мозги у тебя прежние...
— Да вроде не заплесневели еще, — скромно сказал Лаврик. — Ну ладно, потрепались о пустяках, давай о вещах посерьезнее. Зря ты все-гаки к Эчеверрии сунулся. Себе же хуже сделал, уж извини старого друга за откровенность... Скажешь, я неправ?
Мазур внимательно посмотрел на него и сказал убежденно:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты все знал, стервец этакий. Давно уже. И молчал.
— Ну, знал. Ну, молчал, — без всякого раскаяния согласился Лаврик. — Потому что, как сказал мудрый пророк Экклезиаст, во многом знании многие печали. Не сунься ты туда, мог бы думать, что Ольга жива-здорова и даже, может быть, генеральствует где-нибудь. А для сына ты человек чужой, он другого отцом считает, и грех его в этом разубеждать... Себе же хуже сделал, добавил лишний рубец на душу, а она у тебя и так изрубцованная... Ну как, зла на меня не держишь?
— Честное слово, нет, — глядя в стол, сказал Мазур. — Во всем, что ты сказал, есть своя правда, отрицать это было б глупым упрямством. Только вот что... — он поднял глаза и заговорил с нескрываемым вызовом: — Я прекрасно понимаю, что не имею права рассказать парню правду — от нее все будет только хуже. Но вот побыть с ним денек, ничего не рассказывая, я, по-моему, имею полное право. Он ничего не заподозрит. Все железно замотивировано: отец его попросил показать старому другу матери достопримечательности столицы. Эчеверриа, разумеется, в курсе. И ничего не имеет против, умный мужик, все понимает. Так что, если для меня сегодня нет никаких поручений...
— Да никаких, — досадливо поморщился Лаврик. — Хозяйство ты принял, ознакомился с ним вдумчиво. Текучкой будет заниматься Грандовский. Здесь, кстати, многие из высокого начальства так и поступают: появляются на службе, лишь когда возникнет необходимость в их личном вмешательстве. А в остальное время со всем отлично справляется толковый зам. И это, по-моему, вполне целесообразно: если генерал или адмирал будет просто-напросто тупо отсиживать штаны в кабинете, никакой пользы для дела от этого не получится... Валяй, осматривай достопримечательности хоть до посинения. Я бы на твоем месте этого делать не стал, но хозяин - барин... А вот завтра вечером, друг милый, полетишь в командировку. Пора немного поработать. Именно что немного, но серьезно...
Мазур не испытал ничего, кроме откровенного облегчения: наконец-то что-то стало проясняться, явно замаячила впереди настоящая работа, а не просиживание штанов в роскошном кабинете, где он, есть сильные подозрения, был не более чем декоративной фигурой, в первую очередь предназначенной служить вывеской заведения для кое-каких иностранных разведок...
И он уже деловито, как много раз до того в самых разных уголках света, спросил:
— Какие будут вводные?
— Самое забавное — необременительные и где-то откровенно приятные, — усмехнулся Лаврик со знаменитым своим мнимым простодушием. — Завтра вечером летишь на курорт Тукуманья, конкретнее — на пляжи Баррадилья. Не рейсовым — самолетик будет наш, небольшая, но шустрая птичка. Паспорт возьмешь местный — там, естественно, не написано, кто ты такой. Ну, правда, в номере и серии есть определенные секретки, чтобы полиция или кто другой любопытный сразу поняли: к этому мужику вязаться не следует. Номер в хорошем отеле обеспечим. Можешь взять Белку, она будет только рада. И вот что... — он задумчиво наморщил лоб. — Можешь пригласить и Кирилла. Вместе с его девушкой — есть у него девушка, и там все вроде бы серьезно. Так еще убедительнее: развеселая компания небедных туристов, представительный сеньор с молодой подругой, парень с девушкой... В самом деле, хорошая идея...
— И что мне там делать? — спросил Мазур. — Ясно ведь: коли уж ты отправляешь такую компанию, боевых не предвидится.
— Конечно, не предвидится, — кивнул Лаврик. — Я же не вурдалак, чтобы прикрывать тебя посторонними людьми, сроду за мной такого не водилось... делать ты — и все остальные тоже — будешь то, что обычно и делают на курорте: пляж, танцы вечером, рестораны и что там еще есть... Вот только одновременно будешь изучать местность. Мне нужно, чтобы ты заранее своими глазами присмотрелся к району, где, возможно, в скором времени придется работать. Уже без посторонних, только свои... Одним словом, классическая рекогносцировка. Ты их в жизни кучу провел, дело насквозь знакомое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
