Я угадала. Через пять минут Алина вышла из здания Дома культуры. Счастливо улыбаясь, она протянула нам листочек, вырванный из блокнота.
– Сингаевская Зарина Романовна, – прочитала я. – И адрес: улица Тольяттинская, дом двадцать. Номера квартиры нет?
– Это частный дом. Цыганский поселок, чтобы тебе все стало понятно!
– Она цыганка? – спросила я, зная о том, что, как правило, цыгане любят селиться своей общиной.
– А что, не похожа? Я сразу ее раскусила. Черные волосы, чрезмерная полнота. Аляповатые серьги в ушах. Золота много, вкуса мало, – заметила Алина.
– Цыганка не цыганка… Мне-то откуда знать?! Я, Алина, все эти двадцать минут, проведенные мною у Зары, сидела с закрытыми глазами, стараясь вообще не вникать в то, что она мне говорила. Мне так Нина посоветовала.
– Тебя никто не винит. Тебе и надо было изображать тяжелобольную, – покровительственным тоном сказала Алина. – Мы были твоими глазами и ушами. Верно, Нина?
В ответ я только фыркнула – защитницы! Знали бы они, как мне было страшно! Зара внушала мне такой страх, что, если бы не совет Нины, – постараться ничего не слышать и не видеть, – я бы умерла прямо в ее кабинете на кушетке.
Глава 20
Немного придя в себя после «сеанса» у госпожи Сингаевской, я спросила подруг:
– Допустим, мы выясним, что Зара и была поставщиком пациентов для индийской клиники. Ципкин-то какое отношение имеет ко всему этому? Он ведь не болен и на прием к целительнице не записывался?
– Значит, надо поискать человека, вернувшегося из Индии после операции, – внесла свежее предложение Нина. – Помимо тех, кто умирал на операционных столах, были ведь и такие, кто выжил и приехал домой. Возможно, именно с этим человеком и общался Ципкин.
– То есть завтра, когда я приду к Заре, мне надо спросить, кто из ее пациентов вернулся из Индии? Имею же я право узнать из первых уст об условиях пребывания там, о качестве медицинского обслуживания в клинике и так далее?
– Одновременно можно и у Николая Антоновича поинтересоваться, кто из его знакомых недавно делал пересадку органов, – дополнила меня Алина.
– Допустим, Николаю Антоновичу действительно передал карточку отеля кто-то из его знакомых, – задумалась я. – Что тогда? А ничего! – сама же и ответила я. – Мы у разбитого корыта оказались! Знакомый Ципкина мог случайно положить на стол эту карточку, а Николай Антонович – чисто автоматически положить ее в свой карман.
– А что мы гадаем-то? Поехали, спросим у него, – предложила Алина. – Есть ли у него друг, недавно прооперированный, и как часто наш Ципкин надевает этот пиджак, в кармане которого Софья Никитична и нашла карточку отеля.
Она повернула ключ в замке зажигания и уже собиралась отъехать от здания ДК, как ее остановила Нина:
– Подождите, мы что же, вот так и оставим Зару?! – она явно чуть не добавила «на свободе» – говорила таким тоном, будто считала ее законченной преступницей. Что поделаешь, общение с полицейскими не проходит даром ни для кого.
У нас с Алиной есть один приятель, майор милиции, Воронков Сергей Петрович. Как только мы с ним пообщаемся и наслушаемся разных ужасов – начинаем с подозрением присматриваться к нашим клиентам, видя в каждом преступника, который так и норовит удрать за границу, чтобы уйти от наказания. Первое время мы, горя желанием помочь родной милиции, держали в ящике стола фотографии наиболее опасных преступников, числившихся в розыске. Но после того как в моем кабинете побывал Олег и в поисках ручки заглянул в ящик стола – и увидел фотоальбом, где были фотографии одних лишь мужчин, – я с огромным трудом сумела ему объяснить, зачем нам с Алиной все эти мужики. Обиженная его недоверием – а Олег придумал черт-те что! – я все фотографии порвала и выбросила в мусорную корзину. Тем не менее фото с омерзительными рожами разных негодяев настолько врезались в нашу память, что одного из преступников мы опознали в аэропорту, когда он пытался улететь по поддельному паспорту.
– Я уже думала об этом. До четырех часов Зара будет сидеть здесь, в ДК, – заверила Нину Алина. – А после четырех можно за ней последить, а заодно и проверить, живет ли она по месту прописки. А сейчас – едем к Ципкиным! Я все еще надеюсь, что память вернется к Николаю Антоновичу.
С Ципкиным мы столкнулись во дворе его дома. Он как раз открывал двери гаража, собираясь взять машину и поехать за покупками.
– У Сони в холодильнике хоть шаром покати, – словно оправдываясь перед нами, сказал он. – Оказывается, она три дня не выходила из дома, боялась, что я или Леля позвоним. Сейчас она спустится, и мы поедем в супермаркет.
– Николай Антонович, вы не могли бы уделить нам несколько минут? – попросила его Алина, но таким серьезным тоном, что Ципкин напрягся:
– Что-то стало известно о Леле?!
– Нет, мы сами хотели у вас о ней кое-что спросить. Кстати, вы ничего не вспомнили? – Я знала, насколько мы уже «достали» этим вопросом Ципкина, но обойти этот момент никак не могла. Память – такая штука: то ее нет совсем, то она вдруг проявляется. Любая мелочь может натолкнуть человека на важные воспоминания.
Он лишь мотнул головой и попытался спрятаться от нас в гараже.
– Николай Антонович, ну что вы как маленький?! Мы же хотим вам помочь, а вы от нас убегаете! Если я вас чем-то обидела – прошу прощения. Я не хотела.
– Ему после вашей Индии только хуже стало, – сообщила Софья Никитична, вынырнув из-за моей спины. – Спит плохо, бормочет что-то во сне… Свадьбу какую-то вспоминает! Что за свадьба? Почему невеста была в красном?
– Мы в Джайпуре попали на свадьбу индийского магараджи, – пояснила Алина. – Зрелище было очень красочное, вот оно и врезалось ему в память. Кстати, того жениха тоже звали Ману.
– Ах вот оно что?! Мой во сне часто повторял: «Ну ты, Ману, и гусь!» Я думала, он нашего зятя вспоминает!
– Скорее всего, вспоминал он того Ману, а там – кто знает? Николай Антонович, мы вот о чем хотели у вас спросить. У вас есть друзья или знакомые, которым недавно пересаживали бы органы?
– Друзья? Да нет вроде… Тьфу-тьфу, они все здоровы! – пожал плечами Ципкин.
– Теперь вопрос к вам, Софья Никитична! Может, он прозвучит несколько странно… Ваш муж часто носит пиджак, в кармане которого вы нашли карточку отеля «Розовый город»?
– Он же летний! Летом носит, когда холодно, и весной.
– А сейчас апрель, вроде бы рановато еще его носить… – Алина переглянулась со мной.
Неужели карточка завалялась с прошлого лета?! Тогда и спрашивать ни о чем нет смысла. Или он все-таки надевал его накануне своей предполагаемой поездки в Индию?
– Вспомните, Софья Никитична, когда именно ваш муж надевал в последний раз этот пиджак.
– Прошлым летом, – с ходу ответила Софья Никитична. – А весной не надевал. Я его только накануне отъезда из химчистки забрала. Прошлой осенью почистить забыла, в шкаф повесила и до весны о нем не вспоминала.
– В химчистке карточку подложили? – Алина попробовала решить этот вопрос и заговорила вслух: – Глупости! Хотя, можно проверить. Софья Никитична, какой химчисткой вы пользуетесь?
– Я? Химчисткой «Белый кот». Ближайший приемный пункт в супермаркете. Только там карточку подложить не могли.
– Почему?
– Сейчас объясню. Вы ведь в курсе, что, когда вы покупаете мужской костюм, карманы у него зашиты? Этот костюм мы купили в конце лета в Швейцарии. Коля его там и носить начал – с зашитыми карманами. Я их распороть не могла – потому что тоненькие ножнички дома оставила, а ножом пороть, рисковать, не стала. Да и зачем ему, по большому счету, вообще эти карманы? Платок он носит в брюках, телефон – тоже. Короче, вспомнила я о зашитых Колиных карманах только перед его поездкой, и за день до отъезда их и распорола.
– За день до поездки? А с кем он в этот день общался? Может, к кому-то ездил?
– Ни к кому он не ездил, ни с кем не общался. Весь день он был у меня на глазах. Мы съездили в магазин, купили кое-какие продукты в дорогу, рубашку и летние туфли.
– То есть эта злополучная карточка могла попасть в его карман только на протяжении тех трех дней, когда его не было дома?
– Выходит, так, – пожала плечами Софья Никитична. – Коля, я дома очки от солнца забыла. Сходи принеси, пожалуйста, – попросила она мужа.
Наверное, другой муж возразил бы, сказал, что солнце не такое уж яркое, но Николай Антонович беспрекословно направился к подъезду.
– Хороший у вас муж, – заметила Нина. – Софья Никитична, вы случайно не знаете такую целительницу – Зару? Может, вы прибегали к ее услугам?
– Зара? Целительница? – она брезгливо сморщила нос. – Я лечусь у дипломированных специалистов!
– Она еще называет себя энерготерапевтом. Биополе человека корректирует, – добавила я. – Зарина Романовна Сингаевская. Слышали о такой?
– Нет, о такой я не слышала, – повторила Софья Никитична. – И вообще, какое отношение ваша Зара, – она подчеркнула слово «ваша», – имеет к Николаю Антоновичу? Я его не таскаю по знахаркам!
