Они стали меньше. Я, казалось, выросла. Мне хотелось драть мох когтями, но их не было, как не было и прежней шерстки. Я дрожала и извивалась. Я пищала и скрипела. Мне нужно было выбраться из этой клетки, но она была слишком прочной.
— Спокойно, девочка. Не надо так. Придётся снова усыплять.
— Ещё чего! Так она никогда себя не осознает!
— Выйди, — последовало жёсткое.
Я наконец-то смогла разглядеть человека перед собой. Он был большим и сильным. Эту-то исходящую силу я помнила по подземелью. Подобная была у чёрного, вот только она всегда ранила.
— Тэа, — мягко. — Всё будет хорошо, — уверенно. — Ты справишься. Вот моя рука.
Больше всего мне хотелось найти какое-нибудь укрытие, и я медленно сползла на пол под его цепким взглядом.
— Сейчас тебе нужны прикосновения. Ты должна почувствовать, понять… Знаю, всё сложно. Но я рядом, Тэа. Я буду с тобой.
Я попыталась юркнуть под кровать, но он успел схватить меня за лапы… Или это были не лапы вовсе? В любом случае, когда мужчина вытянул меня обратно, я, извернувшись, вцепилась в его руку зубами.
— Тэа, демоны глубин!..
Хватка у него была железной, но пальцы он всё-таки разжал, и я отползла в угол, отчаянно пища. Писк был грубым. Когда мужчина двинулся ко мне, я принялась драть стену. Хотелось раздуть хвост, но его ведь не было…
— Эх, ты, страшный зверь, — сказал он, опускаясь на корточки. — Не обижу я тебя!
Я вдруг поняла, что от него пахнет чем-то знакомым.
— Тебе надо поесть, но только не мясо. Ты вроде любила тыквенную кашу?
Что за предмет он мне показывал? Эта блестящая штука предназначалась для пыток? Я свернулась клубочком и вдруг почувствовала на щеках что-то влажное.
— Я бы очень хотел тебя обнять, но ты же укусишь снова. Хотя рискнуть, думаю, стоит.
Он подвинулся ближе, и я зафырчала. Неуклюжая клетка с множеством костей мешалась.
— Вэйл, — сказал мужчина. — Это моё имя. Помнишь?
Я хотела спрятать нос в шерсти, но пришлось уткнуться в нечто гладкое и холодное. Куда делать моя мягкая шкурка? Мужчина между тем медленно протянул ко мне руку, и я закрыла глаза, зная, что он причинит новую боль. А когда ощутила обжигающее тепло ладони, клетка вдруг резко вошла внутрь меня.
Вопль был кошмарным даже для меня самой. Я так дёрнулась, что долбанулась затылком о стену, и перед глазами потемнело. Но жадные руки уже сгребли меня, прижали к себе, стиснули с грубой нежностью. Теперь я не хотела кусаться. Я рыдала, хотя и не понимала, как это делаю. Не зверь, но и не человек. Никто. Нигде. И непонятно, зачем.
— Я с тобой, Тэа. Я тебя не брошу.
Гнев мой иссяк, и стало холодно. Мужчина тотчас стянул одеяло в постели и укутал меня, не отпуская с рук.
— Вот так. Отдыхай. Нет, я тебя не отпущу. Ты и так уже вся в шрамах.
Я отчаянно таращила на него глаза, боясь даже моргнуть. По голове как будто кувалдой били.
— Закрой глаза. Вот увидишь, станет легче.
Мне было страшно, всё перепуталось внутри. Я издала тихий стон, и мужчина положил ладонь мне на лоб.
— Ну же, волнушка, расслабься. Поспи. Я буду рядом.
Я ощущала, как напряжено его тело, как прочны оковы его рук. Пусть он старался обнимать меня мягко, а получалось так, словно мы оба сидели на краю обрыва. Сосредоточившись на звуке его дыхания, я всё-таки опустила веки, погружаясь в липкую дрёму новой реальности.
— Ну что, мой маленький горностайчик? Снова будешь кусаться?
Я отвернулась. Мне и правда хотелось его цапнуть. Всё, что было до превращения, казалось лишь выдуманным сном, пусть настоящее и дарило осторожную надежду.
— Я знаю, что тебе больно, и ты, скорее всего, не понимаешь моих слов, но, Тэа, я всё равно буду рядом.
Мне хотелось попробовать что-то сказать, но было страшно услышать свой голос. Мгновениями даже казалось, что я по-прежнему зверёк с палёной шестью и сломанным хвостом, но стоило сжать пальцы, как это ощущение пропадало.
— Ты хочешь есть, — уверенно сказал Вэйл. — Вот. Должно пахнуть приятно.
Я уткнулась лицом в подушку. Пахло заманчиво, и у меня гудел живот, но принимать от него заботу гордость не позволяла. Прежде доброты вспомнилась вся ненависть, что скопилась после нашего расставания, все колкости, что он говорил. К тому же Вэйл пришёл слишком поздно. Он спас моё тело, но не успел оградить душу от адских мучений. Именно их я вспоминала каждую минуту, а вовсе не его поцелуи и объятья, повторения которых, как мне казалось, не хотела. А ещё сквозь путаницу чувств пробивалась жалость: на лице и теле Вэйла были свежие незажившие раны, полученные им в битве с колдуном.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну же, погляди сюда! Правда вкусно, вот.
Он съел немного каши, но я не пошевелилась.
— Прошу тебя, не упрямься. Хотя бы попробуй… Ну, хочешь, я тебе варёного мяса дам? Только есть нужно не с пола.
Вэйл попытался приблизиться, и я вскрикнула. Сама не знаю, как получился такой странный звук: низкий, гортанный, какой-то птичий.
— Ладно, — поднял руку мужчина, — я вернусь на своё место. Но если ты будешь голодать — раны не заживут. К тому же ты очень сильно похудела.
Тут уж я не выдержала, ведь он говорил об этом так спокойно.
— Как… ты… можешь?! — Слёзы хлынули на подушку. — Где… ты… был?! Я… сказала… не… не… возвращаться! Ты… меня… обидел! Не надо было приходить! — Я размазала по щекам солёные потоки. — Ты пришёл… слишком… поздно. Не хочу тебя видеть! Оставь меня!.. Не нужна мне эта чёртова каша!
Я выхватила тарелку из его руки и со всей дури швырнула её о стену.
— Волнушка… — выдохнул он и сгрёб меня в охапку.
Взвыв, я рванулась на свободу, но он не отпустил. Вэйл принялся гладить меня по голове и баюкать, а я шмыгала носом, и била его, и злилась, и хотела вывалить ему всё, что за это время накопила.
— Я не волнушка… тебе! И не надо… жалеть! Ты… сказал… что будешь… мне… другом! а сам!.. ты клялся… ты обещал… И, если не муж, так не трогай меня больше никогда!!!
— Прошу тебя, не трать силы.
— Ни о чём не проси больше, гад!
— Ладно, горностайчик. Я требую, чтобы ты успокоилась.
Он положил мои руки к себе на грудь и крепко прижал одной широкой ладонью.
— За то, что позволил ему совершить с тобой подобное, я никогда не прошу себя. Но, может быть, узнав обо мне правду, тысможешь меня простить?
— Ты женат? — выпалила я.
— Нет, девочка моя. И никогда не был. Едва узнал о том, что ты пропала — я отправился на поиски. Нет у меня иной возлюбленной, кроме тебя.
Я уставилась на него круглыми глазами. В носу уже щипало, и слёзы делали лицо Вэйла похожим на отражение в воде.
— Но мы простились… поругались… ты сказал, что никогда…
— Это был не я, Тэа. Прошу, поешь, а я расскажу тебе о том, о чём клялся молчать.
Я беспомощно поглядела на пятно из каши.
— Прости… Нет, не хочу просить прощения! — Я крепко сжала пальцы. — Я разозлилась, и до сих пор зла!
— Не бывает плохих и хороших чувств. Ты как всегда честна со мной, и я отплачу тем же. Только принесу тебе хотя бы кусок пирога.
Пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы снова не заплакать. Он был готов открыть мне главную тайну, но хотела ли я её узнать?
— Где мы?
— В поселении на плече горы неподалёку от поместья Жэрха. Сняли домик у одного охотника — он был рад принять воинов короля.
Я кивнула, и Вэйл нехотя отошёл, однако комнату не покинул.
— Мэв! — позвал он в коридор.
Спустя пару минут в комнату просунулась рука с большой тарелкой, и Вэйл тотчас закрыл дверь.
— Ну вот. Вроде того, которым ты в меня кинула.
Вот теперь, когда я допустила голод, у меня аж живот свело. Я ела пирог руками, а Вэйл просто хмуро смотрел, изредка тихо вздыхая.
— Расскажи сейчас, пожалуйста! — попросила я, видя, как он страдает. — Уверена, нам обоим станет легче.
— Нет, волнушка. — Усмешка его была тяжёлой. — Не станет. Но в любом случае ты достойна правды. — Он коснулся моих прежде красивых волос, сейчас наверняка похожих на один грязный колтун. — Ты полюбила во мне зверя, Тэа, но я не просто оборотень. Много лет назад я был вынужден согласиться на опасную, неизведанную магию, которая под силу только очень опытным колдунам. На моих руках погибал друг — если точнее, сам будущий правитель западной чащи Элиот.
