— Я прекрасно понимаю, что фотографией генерала не напугаешь, — усмехнулся Игорь. — Но, шантажируя генерала, мы взбаламутим воду. Если он замешан в этом деле, первое, что он сделает, это попытается ликвидировать шантажиста. Скорее всего убивал бизнесменов один и тот же киллер. Чем меньше народу в курсе подобных дел — тем лучше. Думаю, что этого киллера используют и для того, чтобы убить шантажиста. Если же генерал не замешан в убийствах бизнесменов, он начнет копаться в этом деле, виновные встревожатся и тоже попытаются убрать шантажиста.
— И кто же будет этим шантажистом? — встревожено поинтересовался Гоша Крестовоздвиженский.
Демарин выразительно посмотрел на него.
— Кажется, это ты у нас борец за справедливость. Инициатива наказуема, — усмехнулся он.
* * *
— Додик! Ты настоящий друг! — хлопая Дацаева по плечу, с жаром воскликнул Тофик Магомаев. — Ты просто волшебник! Я был уверен, что для того, чтобы прослушивать телефон, нужно обязательно вставить “жучок” в аппарат.
— Эх ты, темнота! — покровительственно усмехнулся Дацаев. — Совсем от жизни отстал! Ты слышал об индукционном бесконтактном съеме информации с кабельных линий связи?
— Нет, — помотал головой ошарашенный непонятными техническими терминами Магомаев.
— Стыдно, — укорил его Додик. — Ты же сыском занимаешься, а не мочалками на рынке торгуешь. Частный детектив просто обязан быть в курсе подобных вещей. Ничего, скоро ты будешь знать о Христопродавцеве все — вплоть до того, какие газеты он читает, сидя в клозете.
— А эти ребята, которых ты мне порекомендовал, они надежные? — обеспокоенно спросил Тофик. — Не подведут?
— Не подведут, — заверил его Дацаев. — Это лучшие кадры дагестанской мафии, которые когда-либо работали на Дорогомиловском рынке. Они такие дела проворачивали — не поверишь!
— Ох, Додик! — восторженно вздохнул Магомаев. — Ты даже не представляешь, что ты за человек! Тебе же цены нет!
— Я это знаю, — кивнул, соглашаясь, Дацаев.
* * *
Нерон Иванович Сидорчук оскалил почерневшие неровные клыки и приглушенно зарычал. Тарас Денисов испуганно попятился.
— Мясо, — сказал Нерон Иванович. — Свежее мясо, — добавил он и облизнулся.
Бомжи, обретшие временное пристанище в камере предварительного заключения, одобрительно заурчали и стали медленно окружать Денисова.
Тарас задрожал. Он лихорадочно гадал, что с ним сделают эти заросшие щетиной существа, одетые в лохмотья из помойки и почти потерявшие человеческий облик. Изнасилуют, изобьют, подвергнут унижениям? Или, может быть, даже съедят?! С них станется! Все, что угодно, только бы не съели!
Художника мутило от нестерпимой вони, исходящей от сокамерников. Бомжи явно наслаждались ситуацией.
— Задница, — сказал Нерон Иванович. — Вы только посмотрите, какая у этого цыпленочка задница!
Бомжи одобрительно загудели.
"Значит, не съедят”, — с облегчением подумал Тарас.
— Хорошая задница, — прищурив глаз с видом знатока, одобрительно цыкнул зубом крупный рыхловатый мужик с расплющенным носом и красным извилистым шрамом на горле, напоминающим русло марсианской реки. — Прямо французские булочки. Так бы и впился зубами.
"Съедят! Как пить дать съедят! — мелькнуло в голове у Денисова. — Эти ж менты, падлы, их тут на хлебе и воде держат!”
Бомжи плотнее сомкнули свои ряды, неотвратимо надвигаясь на смертельно перепуганного художника.
— Ну, кто будет первым? — зловеще усмехнулся Сидорчук. — Ты, Урод? Или, может быть, ты, Картавый?
— Охрана! Помогите! Убивают! — срывающимся голосом завопил Тарас, пытаясь прорваться к решетке. — Где следователь? Отведите меня к следователю! Выпустите меня отсюда! Я все скажу!
* * *
— Отлично! — улыбнулся Юра Демарин, услышав о том, что задержанный Денисов жаждет с ним побеседовать. — Даже до утра не продержался!
— А ты бы на его месте сколько времени продержался? — с иронией спросил Гоша.
— Понятия не имею, — пожал плечами Демарин. — К счастью, я пока нахожусь по другую сторону решетки.
Неожиданно Гошины глаза вспыхнули. Его лицо приобрело задумчиво-мечтательное выражение.
— Деньги, — произнес он. — Много денег. Очень много денег. Мы могли бы заключать пари.
— О чем это ты? — заинтересовался Игорь.
— Я подарил бы ей бриллиантовый браслет, — продолжая грезить наяву, вздохнул Крестовоздвиженский. — Женщины всегда теряют голову при виде драгоценностей. Один бриллиантовый браслет — и она моя!
— Нет, это уже слишком! Совсем спятил, — покачал головой Юра. — И этого типа мы собираемся использовать в качестве наживки для киллера?!
— Вовсе я не спятил, — возвращаясь к реальности, обиженно сказал Гоша. — Просто мне стало интересно, что случилось бы, если бы вместо Денисова в камеру к Нерону посадили Аглаю Тихомировну. На кого бы ты поставил? Лично я — на Вермееву.
— Если Сидорчук будет в КПЗ со своей бандой, я, пожалуй, поставлю на Нерона, — не совсем уверенно произнес Демарин. — Этих парней голыми руками не возьмешь!
— Я же говорю: можно было бы заключать пари, — оживился Крестовоздвиженский. — Бьюсь об заклад, что все наше управление захотело бы принять участие. А если еще пригласить ребят из других отделений… Жаль только, у нас нет повода запереть Вермееву вместе с Нероном. Вот это было бы зрелище! Почище, чем нелегальные собачьи бои.
— У тебя больное воображение, — покачал головой Юра. — Может, тебе сходить к врачу, выписать какие-нибудь таблетки? Тебе мало того, что ты свалился с третьего этажа и Кашкина тебя чуть не застрелила? Теперь ты собираешься организовывать подпольные схватки между бомжом и пенсионеркой в камере предварительного заключения?
— Уж и помечтать нельзя, — обиженно вздохнул Гоша. — Между прочим, каждый человек имеет право на мечту.
— Только не на такую. Мечта мечте рознь, — возразил Демарин.
* * *
— Я не убивал Егора. Это не я! — жалобно произнес Тарас.
— У тебя нет алиби. Кроме того, имеется свидетель, который видел тебя недалеко от места преступления; на кроссовках, выброшенных убийцей, обнаружены следы пастели из твоего набора, а в качестве орудия убийства был использован принадлежащий тебе чулок, — сурово произнес Гоша Крестовоздвиженский.
Насчет чулка он немного лукавил. Чулок, изъятый у Денисова, пока еще не прошел экспертизу, но Гоша почти не сомневался, что он принадлежит художнику.
— Егора что, задушили чулком? — поинтересовался Тарас.
— Не строй из себя святую невинность, — обрушился на него Юра Демарин. — Все равно тебе никто не поверит.
— Презумпция невиновности, — напомнил Денисов. — Клянусь, я его не душил.
— Конечно, ты его не душил, — усмехнулся Гоша. — Ты всего лишь заехал ему булыжником по черепу.
— Но вы же сами только что сказали, что Егора убили чулком!
— Не чулком, а булыжником в пятидесятидолларовом чулке от Диора.
— В моем чулке?
— В твоем чулке!
— И вы нашли мой чулок на месте преступления?
— Здесь вопросы задаем мы! — вмешался Демарин.
— Тогда задайте себе вопрос: какого черта мне оставлять на месте преступления пятидесятидолларовый чулок от Диора, по которому меня легко проследить, и вдобавок не позаботиться об алиби? — разозлился художник.
— Возможно, ты сделал это в состоянии аффекта, — предположил Гоша.
— И я в состоянии аффекта заранее подумал о том, чтобы прихватить с собой дорогостоящий чулок и запихнуть в него булыжник?
— Прекрати задавать нам вопросы! — рявкнул Юра. — Здесь допрос ведем мы!
— Подождите, — вмешался Игорь. — Зачем же так наезжать на парня? Может, он и в самом деле невиновен.
— Конечно, я невиновен, — поддакнул Тарас.
— Невиновен? — вскинул брови Демарин. — Да с такими уликами любой суд ему на полную катушку впаяет!
— Но мы же не суд, — заметил Игорь. — И мы не можем позволить себе ошибиться.
— Скажешь тоже! — обиженно поморщился Денисов. — Чтобы менты да не могли позволить себе ошибиться! Тебе известно, сколько невинных людей они подвели под расстрел, лишь бы закрыть дела о серийных убийствах? Им глубоко плевать, виновен ты или невиновен. Им лишь бы дело закрыть, чтобы перед начальством отчитаться по раскрываемоcти преступлений.
— А ведь ты у нас пессимист! — укоризненно покачал головой Гоша.
— Я реалист, — с горечью произнес художник. — Я в жизни не был на месте преступления, так что если у вас есть свидетель, он врет. Я не выбрасывал никаких кроссовок, да и вообще я кроссовок не ношу, а как мой чулок оказался возле трупа Егора, я понятия не имею, если это, конечно, мой чулок. Это и есть правда, но она вас не интересует. Вам же нужен убийца, вот вы его и нашли. Вполне возможно, что вы сами и улики сфальсифицировали. Недаром вы у меня ночью по подоконнику лазали. Наверняка дело на меня фабриковали. Но ничего, я тоже не беззащитная овечка. Посмотрим, что скажет пресса, когда узнает, чем вы занимаетесь. Предупреждаю: у меня много знакомых журналистов. Уж они с удовольствием накатают репортаж о милиционере-киллере, из-за которого меня чуть не подстрелила дворничиха. Это ведь тоже статья. Вместе в тюрьму пойдем.
