— Я проголодался, — пожаловался Марк. — Эй, слуги невидимые, накормите гостей!
Слуги так и остались невидимыми, зато мы все неожиданно увидели беседку, увитую зеленью, где для нас и впрямь был накрыт стол. Поскольку ахать по поводу здешних чудес нам уже надоело, то мы немедленно приступили к трапезе, благо было чем утолить разыгравшийся аппетит.
— Откармливают как на убой, — бросил небрежно Марк, обгладывая косточку какой-то райской птицы.
— Это вы бросьте, — возмутился Крафт. — Просто хозяйка всех этих владений, видимо, не только щедра, но и застенчива. Иванушке надо бы побродить по здешним тенистым аллеям в одиночестве. Глядишь, золотая рыбка и клюнет. А мы пока предадимся отдохновению, благо ночь уже вступает в свои права.
Слуги невидимые поняли намек Вацлава Карловича — и на месте роскошного пиршественного стола вдруг появились четыре воистину царских ложа под балдахинами. Да и сама беседка трансформировалась в довольно вместительных размеров павильон.
— А почему их только четыре? — удивился де Перрон.
— А потому, что Иванушка будет спать в другом месте, — объявила Анастасия, располагаясь на ближайшем ложе и задергивая полог. — Приятной всем ночи, господа.
— Вот вам и Настенька, — с досадой сказал я.
— Анастасия права, Чарнота, — похлопал меня по плечу Марк. — Ну, ни пуха вам, ни пера, удачливый вы наш.
Мне не оставалось ничего другого, как покинуть павильон и спуститься в залитый лунным светом сад. Будь я поэтом, непременно воспел бы в стихах это чудное место, но, к сожалению, я принадлежу к натурам прозаическим. Причем настолько прозаическим, что ночные прогулки мне противопоказаны, они навевают на меня скуку и тоску. Между тем я честно бродил по аллеям в течение часа, в надежде найти хоть одну родственную душу. Увы, на мой молчаливый призыв никто не откликнулся, более того, я, кажется, заблудился. Во всяком случае, когда я решил вернуться в павильон, то вдруг выяснилось, что путь назад мне заказан. На мой призыв никто не откликнулся — ни загадочная хозяйка чудесного сада, ни мои товарищи то ли по счастью, то ли по несчастью. Все-таки недаром один мой знакомый гоблин назвал это место обителью мертвых. Я, правда, был пока еще жив, но мир вокруг меня уже застыл в неподвижности. Ни тебе . освежающего ветерка, ни уханья ночной птицы.
Стоять на одном месте было глупо, ложиться на траву пока еще рано, поэтому я продолжил свой скорбный путь, поругиваясь сквозь зубы. Блеснувшая под лунным светом водная гладь привлекла мое внимание. Я вышел на берег озера и остановился. Место было вполне подходящим для отдохновения. Перед тем как прилечь на горячий песок, я решил окунуться, благо вода была теплой, словно парное молоко. Я разделся и всего-то успел сделать три шага к воде, когда вдруг услышал женский голос:
— Ты не боишься русалок, Великий Магог?
Я обернулся столь резко, что едва не упал. Впрочем, не исключено, что меня ослепил свет, исходивший от существа, только что обратившегося ко мне с вопросом. Я невольно прикрыл глаза рукой, но все-таки успел заметить, что более всего это существо похоже на птицу, хотя в ней каким-то непонятным образом проступали женские черты.
— Ты Сирин? — спросил я, осторожно отводя руку и щуря глаза.
— Да.
То ли мои глаза притерпелись к свету, то ли в моей собеседнице произошли серьезные изменения, но теперь женского в ней было куда больше, чем птичьего. Остались, правда, два огромных белых крыла вместо рук,, но тело уже избавилось от покрывавшего его минуту назад пуха.
— Тебя называют еще царевна-лебедь?
— И это правда, Великий Магог
— Почему ты называешь меня Магогом?
— Потому что твоим отцом был Великий Гог.
— Тот самый, что захватил град Катадж?
— Он взял его по праву. Но Гог погиб, и тот, кто ныне правит Катаджем под этим именем, самозванец. Зачем ты пришел к Свету, сын Гога и Ма?
— Мне нужен Грааль. А кто такая Ма?
— Твоя мать. Одно из моих земных воплощений. Я мать и жена всего славянского племени. Я, дающая жизнь, и я, забирающая ее.
— Ты смерть?
— И смерть тоже.
Сказать, что я был потрясен этой встречей, — значит ничего не сказать. Все-таки образ смерти мне до сих пор рисовался иначе. В виде старушки с косой. Впрочем, старушки тоже когда-то были молодыми. Сирин сбросила белые крылья и приблизилась ко мне. Теперь она как две капли воды походила на Маргариту де Руж, хотя минуту назад она напомнила мне мою мать.
— Ты не Маргарита! — сказал я, делая шаг назад.
— И Маргарита тоже, — возразила Сирин, беря меня за руку. — Я та, которую ты ждешь.
Я искал различий между этим странным существом и Маргаритой и не находил. Это было ее тело, это были ее глаза, и это были ее руки. Мне трудно было устоять. Да я и не пытался. Ночь, обещавшая лишь тоску и скуку, обернулась раем. Как долго продолжалось это безумие, я не знал. Но все в этом мире рано или поздно кончается — и хорошее, и плохое. Мы лежали на песке с царевной-лебедью и молча наблюдали, как на небе зажигается заря. Я даже не знал, можно ли считать мою связь с Сирин изменой Маргарите. Она была ею или только казалась?
— Ты все поймешь со временем, царевич Вадимир, Великий Магог подлунного мира.
— А как же Катадж? Кто укажет мне туда дорогу? Клубок в руках Сирин появился ниоткуда, что, впрочем, меня нисколько не удивило. В конце концов, я был не первым добрым молодцем, воспользовавшимся подобным даром.
— Это нить твоей жизни, царевич Вадимир, сын Аталава, она приведет тебя в град Катадж и выведет обратно. Следи только, чтобы ее не оборвали.
Сирин вскочила на ноги, взмахнула руками и стала столь стремительно превращаться в птицу, что я невольно прикрыл глаза. А когда открыл их, то никого рядом с собой не обнаружил. И только откуда-то сверху до меня донесся знакомый голос:
— Прошай, Великий Магог, или, точнее, до свидания.
Я повертел в руках подарок Сирин, но ничего особенного в нем не обнаружил. Трудно было смириться с мыслью, что в этом клубке шерсти содержится вся моя жизнь. Но в любом случае он должен был вывести нас к граду Катаджу, которым ныне правит не Великий Гог, а жалкий самозванец. Я вдруг вспомнил свою первую встречу с жрецом Ширгайо. Почтенный старец тогда усиленно сватал меня на трон, опустевший после гибели царя Аталава… Уж не о граде Катадже он вел речь?
Мое возвращение в павильон произошло под звуки бодрой мелодии, которую насвистывал Марк Ключевский. Вся компания уже сидела за столом и наслаждалась изысканным завтраком. Я поспешил присоединиться к своим кайфующим спутникам.
— Вы что, Чарнота, собрались варежки вязать? — бросил недоуменный взгляд на клубок Вацлав Карлович.
— Это нить моей судьбы, — пояснил я присутствующим. — Она приведет нас в град Катадж и выведет обратно. Обрыв этой нити чреват и для вас, и для меня большими неприятностями. Прошу это учесть.
— А кто вам дал этот клубок? — спросил Крафт.
— Птица Сирин, она же царевна-лебедь.
— Все-таки вы негодяй, Чарнота, — усмехнулась Анастасия. — Жена страдает в лапах инквизиции, а он, видите ли, развлекается с пташками.
— Мы едем или нет? — повысил я голос.
— Едем, — твердо сказал Марк. — Даешь град Великого Гога!
— Он не Гог, — возразил я. — Он самозванец.
— А нам без разницы, — усмехнулся Крафт, поднимаясь из-за стола вслед за Ключевским.
Ворота распахнулись сразу же, как только мы сели на коней. Однако наш торжественный выезд из обители мертвых едва не обернулся конфузом. У входа нас встретила огромная толпа, потрясающая дубинками. Рев стоял такой оглушительный, что впечатлительный Бернар де Перрон едва не повернул коня обратно.
— Они нас приветствуют, — остановил робкого менестреля рассудительный Крафт.
Приветствовали, кстати говоря, только меня, ибо это именно я был Великим Магогом. Подлетевший ко мне на всех парах знакомый гоблин быстро развеял возникшие кое у кого на этот счет сомнения.
— Как тебя зовут, любезнейший?
— Балдерук, ваше величество.
— Так вот, любезнейший Балдерук, передай народу, что мы, Великий Магог, тронуты до глубины сердечной встречей наших подданных. И никогда не забудем их преданности. Но сейчас у нас неотложные дела, надо побеждать Гога и его присных, захвативших град Катадж. Мы просим, точнее, приказываем освободить дорогу.
Гоблинов на поляне было никак не меньше десяти тысяч. Каким образом Балдеруку удалось собрать такую большую орду, я затрудняюсь ответить. Но чувствуется, малый постарался.
— Мы пойдем с вами, Великий Магог! — воскликнул Балдерук. — Наша жизнь в ваших руках!
— Берите их с собой, Чарнота, — посоветовал Крафт. — Эти парни нам пригодятся.
Вацлаву Карловичу легко советовать, а каково человеку, прежде командовавшему только отделением, получить под свое начало целую армию. Я уж не говорю, что эта армия плохо обучена и еще хуже вооружена.
