и обиды отступили в тень. Проснулось любопытство. Каким-то даже не шестым, а десятым чувством я ощущала – этот меня не обидит. А из чувства защищенности неизвестно как родился азарт. Стало до зуда под кожей интересно – как он оправдает свое поведение? Нет, понятно, что он победитель, тюремщик и просто властный мужик, привыкший, что ему все подчиняются беспрекословно, не задавая лишних, дурацких вопросов. И все же. Хотя бы для самого себя он должен как-то аргументировать свое поведение? Чем он руководствуется? Или как?
Оказалось, или как. Изучив накрытый стол и, очевидно, не придумав ничего более правдоподобного, инзар недовольно проворчал:
– Ты давно ничего не ела. А это опасно даже для организма тренированного воина, что уж говорить о тебе. И я абсолютно уверен: если бы я не устроил этот ужин, то ты так бы и осталась голодной. Что абсолютно не допустимо.
Уровень азарта во мне поднялся на еще одно деление. Я отставила нетронутый бокал и скрестила на груди руки:
– Ну и что, что я давно не ела? При наличии воды, и это давно доказано научно, человек может прожить более двух месяцев. А у меня воды достаточно, я в любой момент могу вдоволь напиться.
Мне пришлось прикусить изнутри щеку, чтобы не засмеяться, настолько странным сделалось лицо инзара. Сразу было видно, что информация застала его врасплох. И что он ничего не знает о человеческой расе. Но мужчина очень быстро взял себя в руки.
– Я тебя понял. Мне следует как можно быстрее восполнить пробелы в моем образовании. Тем более, что в будущем, скорее всего, контакты с твоими единомирцами участятся.
Я поморщилась от его определения человеческой расе. Но возражать не стала. Это как раз тот случай, когда со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Кажется, именно так говорила одна из пожилых сотрудниц интерната, в котором я росла. Видимо, с его точки зрения корректнее определение «единомирцы», хоть оно и коряво звучит.
Аргран, склонив голову, наблюдал за мной. Не дождавшись от меня никаких действий по отношению к накрытому столу, он мягко напомнил:
– Вино. Попробуй. И не тяни с ужином – мясо остынет и превратится в кусок подошвы.
Я фыркнула от сравнения.
– Чтоб ты понимал во вкусовых качествах подошв!
Но, еще даже не договорив фразу до конца, неожиданно поняла: аргран знает, о чем говорит. Он молчал. И просто смотрел на меня. Но взгляд был такой, что космический ледяной холод пробрал меня до костей. Я поперхнулась воздухом и, схватив бокал с вином, нервно сделала глоток:
– Ты не можешь знать вкусовые качества подошв! Даже я, детдомовский ребенок, этого не знаю!
Вино теплым пушистым комочком меха скользнуло в мой пищевод, оставив во рту после себя кисло-сладко-шоколадный привкус. Определить точнее я не могла. Из знакомых вкусов чувствовался только шоколад. И опять в голове замаячила ассоциация с конфетами «Пьяная вишня». А еще там появилась приятная легкость.
Инзар грустно мне усмехнулся:
– Я не знаю, что означает «детдомовский ребенок». Но догадываюсь, что это определение для тех, кто рос, как и ты, без родителей. Так?
Я угрюмо кивнула и глотнула еще вкусного инопланетного вина. А аргран продолжил:
– Ты совершаешь ошибку, сравнивая свое детство и мое военное прошлое.
Икотка вырвалась у меня сама собой. Я испуганно прикрыла рот ладонью. Улыбка мужчины стала чуточку веселее. Но промолчать я не сумела:
– Неужели у инзар с военными настолько плохо обращаются?
– Любопытно?
Он весело хмыкнул и расслаблено поднес ко рту бокал. И я с неожиданным интересом наблюдала, как скользит по стеклянной стенке густая багровая жидкость. Как касается его тонких губ. Как они едва заметно шевелятся. Никогда бы не думала, что простой акт глотания жидкости может быть настолько эротичным. Но когда инзар сглотнул, я проследила условное движение жидкости по его горлу, и от того, как дернулся мужской кадык мне неожиданно стало жарко.
Надавав себе мысленных оплеух, я судорожно сжала бедра. Просто невероятно, что от очень простого и естественного действия я так завелась. Стыдно, но внизу живота уже жарко тлела знакомая спираль возбуждения. С Пашкой мне было хорошо. Но чаще всего ему приходилось прикладывать некоторые усилия, чтобы меня начали охватывать сладкие спазмы. А тут с незнакомым мужчиной, практически врагом, хватило одного глотка из бокала. И я поплыла.
Почти ничего не соображая, я торопливо набрала полный рот вина и нервно кивнула, соглашаясь с предположением инзара. Глоток дался с трудом.
– Могу рассказать. Но ты должна поесть. Открывай крышку и начинай, пока я говорю.
Его глаза смеялись. В карих зрачках жарко плескалось отражение не выпитого вина. Я судорожно сдернула серебристую крышку с блюда и суетливо что-то наколола на вилку. Как не ткнула ею себе в ухо – не понимаю. В голове шумело. Было очень жарко. И проклятое возбуждение никуда не хотело деваться.
Мужчина понимающе улыбнулся:
– Маша.
От звука своего имени я дернулась и замерла, прекратив лихорадочно жевать.
– Не суетись, успокойся. Это всего лишь опьянение. Ты просто давно ничего не ела. Сейчас пройдет.
Его голос звучал ласково. А мне неожиданно стало горько. Значит, всего лишь опьянение? Рука с вилкой опустилась сама собой. Меня накрыло какое-то странное сожаление. Словно я упустила какую-то возможность. Потеряла нечто очень ценное. Однако, я непоследовательна. Но даже понимание абсолютной неадекватности собственного мышления не заставило меня перестать жалеть непонятно о чем.
Аргран вздохнул:
– Извини за вино. Я как-то не подумал о том, какой эффект может оказать алкоголь на ту, которая некоторое время соблюдала вынужденную голодовку. Я виноват, прости.
В его голосе было столько сожаления, что мне ничего не оставалось, как просто кивнуть, принимая его извинения, и снова взяться за вилку.
Пару секунд аргран просто смотрел, как я справляюсь со столовыми приборами. Потом снял крышку с собственной тарелки и со всех остальных блюд, стоящих на столе. Это даже на некоторое время отвлекло меня от моих переживаний. Интересно же, как выглядит инопланетная кухня!
Но ничего такого уж запредельно отличного от той еды, которую я видела и пробовала до сих пор, на столе не было. У нас у каждого на тарелке лежал немаленьких размеров бифштекс с гарниром из жареных овощей. Мясо по вкусу напоминало говядину. Хотя было очень мягким и нежным, словно у цыпленка. А вот овощи до обработки наверняка сильно отличались от земных. Потому что мелко порезанные и обжаренные, они имели совершенно незнакомый вкус.
