рабочего дня, он все равно пробирался в мою комнату и убеждался, что я в безопасности. Как только он проверял комнату, я знала, что монстры ушли, и всегда засыпала в течение нескольких минут. Но за несколько секунд до того, как я проваливалась в сон, папа всегда целовал меня в лоб.
Я не мог представить Луку Витиелло таким, каким его описывала Марселла, любящим, заботливым отцом. Он был монстром, который все еще преследовал семилетнего меня. Думая о нем, я всегда видел безумца с топором и ножом, убивавшего людей, похожих на мою семью. Он человек, ставший нашим врагом еще до моего рождения. Это не новая вражда, но она длилась несколько поколений.
Марселла посмотрела на меня.
— Ты мне не веришь?
— Я верю, что ты видишь его таким, но это не меняет моих чувств к нему. Ничто не может стереть мою ненависть, ничто никогда не сможет.
— Никогда не говори никогда.
— Ты скорее научишься презирать своего старика, чем я его прощу, это факт, Белоснежка.
Я съежился. Это второй раз, когда я назвал ее этим именем вне моих мыслей.
Ее брови нахмурились, и она посмотрела на меня так, словно пыталась заглянуть прямо в мой мозг.
— Белоснежка?
Я пожал плечами и перевернулся на спину, уставившись в потолок. Она продолжала выжидающе смотреть на меня.
— Да ладно, не удивляйся. Я не могу поверить, что никто никогда раньше не называл тебя Белоснежкой. Черные волосы, перламутровая кожа, красные губы.
Одна темная бровь дернулась вверх, и я понял, что с каждым словом, вылетающим из моего глупого рта, я только копаю себе еще более глубокую могилу. Тень улыбки скользнула по ее губам, и это все, что я мог сделать, чтобы не притянуть ее к себе и не поцеловать.
Девушки занимают определенное место в мотоклубах, и не на равных правах с мужчинами. Они должны говорить только тогда, когда к ним обращались, и обязаны ублажать своего мужчину. Я никогда просто так не разговаривал с девушкой больше, чем для бессмысленной болтовни до и после секса, и, если возможно, я даже избегал этого. Единственной девушкой, с которой я когда-либо вел хоть сколько-нибудь приличную беседу, была моя мама, но в последние годы я замкнулся даже в ее присутствии.
Я не был уверен, что именно в Марселле заставляло меня хотеть говорить или, по крайней мере, слушать. Она была искушенной и тщательно подбирала слова. Я никогда не разговаривал с девушкой, которая была бы хотя бы наполовину такой образованной и умной, как она. И иногда мне просто нравилось получать от нее реакцию.
— Что произошло с твоим женихом? Он бросил тебя за то, что ты не дала ему?
Ее губы сжались.
— Таких девушек, как я, не бросают. Я порвала с ним.
— Такая чертовски высокомерная. Думаешь, что ты подарок мужчинам, что никто не бросит твою дерзкую задницу?
— Никто бы не бросил меня из-за моего отца, — пробормотала она.
Я оживился, услышав горькие нотки в ее голосе.
— Слишком боятся старика, я понимаю. Но почему ты говоришь так, будто это тебя бесит? Разве тебе не нравится, что тебя боятся из-за твоего страшного папочки?
— Я бы предпочла, чтобы меня боялись или скорее уважали за то, кто я есть.
Ее слова удивили меня, но я не смог сдержать ехидного комментария.
— Люди, как правило, не уважают или не боятся людей за их выдающиеся навыки шоппинга.
Она прищурила глаза.
— Для меня есть нечто большее, чем просто ходить по магазинам. Ты меня не знаешь.
— Тогда просвети меня, Белоснежка.
— Моя жизнь не сказка, так что перестань меня так называть.
Моя ухмылка стала шире от ее очевидного гнева.
— Жаль, уверен, что большой злой волк с удовольствием съел бы тебя.
Румянец пробежал по ее шее и щекам, делая ее еще больше похожей на принцессу из сказки.
— Я изучаю маркетинг, и я одна из лучших.
Я не мог перестать ухмыляться.
Она нахмурилась.
— Полагаю, ты видишь себя большим злым волком, Бешеный Пёс?
Я бы определенно с удовольствием съел ее.
Она покачала головой и стала очень тихой.
— Прошло уже больше недели. Когда это все закончится?
Я больше не спрашивал Эрла. Он наказывал Витиелло молчанием, надеясь, что этот мудак умрет от беспокойства за свою дочь. И я был не против провести еще несколько дней с Марселлой.
Моя улыбка погасла.
— Скоро. Когда твой старик умрет.
Она закрыла глаза.
— Что бы тебе потребовалось, чтобы отказаться от своего плана?
— Не трать свое время на поиски способа убедить меня. Я не стану лгать, мои сны наполнены образами твоего обнаженного тела поверх моего, но даже это не изменит моего мнения, так что не пытайся манипулировать мной с помощью секса.
— Никто ничего не говорил о сексе, — пробормотала она. Затем с любопытством наклонила голову. — Так ты бы предпочел, чтобы я не пыталась тебя соблазнить?
— Я ждал каждую гребаную ночь, когда ты наконец попытаешься, но не делай этого ни по какой другой причине, кроме как потому, что ты этого хочешь.
— Словно тебя волнует, почему я сделала бы шаг к тебе.
Я ухмыльнулся.
— Я бы не стал, если бы оказался между твоих бедер. Но я хочу избавить тебя от разочарования, если ты не получишь от этого ничего, кроме грязного, потрясающего секса.
— Если бы секс это все, чего я хотела, я могла бы переспать с большим количеством сексуальных парней, чем я могу сосчитать. Мало найдется мужчин, которые не согласились бы провести со мной ночь.
Без сомнения…
— Возможно, ты не выбрала одного из них, потому что все эти мужчины съежились бы перед твоим отцом. Я первый парень, который его не боится, и, признай это или нет, тебя это заводит.
Она не стала отрицать, только посмотрела на меня так, что во мне вспыхнуло желание.
Глава 11
Я залезла на подоконник, выглядывая наружу. Как это часто бывало, я пыталась найти ориентиры, которые могли бы подсказать, где я нахожусь, но лес вокруг клуба ничего не давал. После десяти дней в руках байкеров я начала терять надежду, что папа и Маттео найдут меня. В коридоре скрипнула половица, заставив напрячься. Всякий раз, когда Мэддокс отсутствовал, мои нервы находились на пределе. Каким бы безумным это ни было, он защищал меня. Я видела взгляды, которые бросали на меня другие мужчины, голодные и полные ненависти. Я не могла ожидать от них милосердия, и хотя я хотела бы сказать, что не желала их
