— Что ты от меня хочешь? — прошипел он программе, не оборачиваясь.
— Выбери сторону. Убей Шаймони и всех ученых и тогда ты получишь Карину.
— Откуда мне знать, что она настоящая? Что ты ее не нарисовал?
— Интересный вопрос. Возможность фантазировать и сочинять у меня отсутствует. Я машина, не забывай. Я технически не могу придумывать и сочинять.
Шаймони вошел в зал и с подозрением зыркнул на Асламбека из-под запотевших очков.
— Возьмите на себя охрану периметра, пока мы готовим разработку к испытанию в боевых условиях.
— Есть большая просьба перед этим, — сказал ему Асламбек. Шаймони благосклонно кивнул. Время позволяло решить некоторые личные дела. К начальнику охраны главный человек лаборатории прислушивался с уважением. Особенно после устроенного искусственным бойцам лаборатории побоища.
— Слушаю с интересом.
— Я хочу поговорить с Карой.
Шаймони некоторое время смотрел на него, словно на внезапно заговорившую собачку. Его глаз нервно дернулся.
— Зачем?
— От этого будет зависеть его лояльность, — сказал своему создателю Халиф и совершенно не солгал. — Позволь ему это сделать.
— Кара — оружие для остановки эксперимента! — пояснил Шаймони. — Если ее включить сейчас — она попросту закроет нашу работу и нас раздавят в этой лаборатории танки противника. Нет! Вопрос закрыт.
Чтобы не слушать доводы и уговоры Асламбека, Шаймони развернулся и поспешно вышел из зала, раздавая по пути отрывистые команды своим помощникам.
— Решай скорее, Визирь, — сказал за спиной Халиф. — Как только операция начнется, наши договоренности превратятся в пыль. И я ни за что не поручусь.
Асламбек все еще лихорадочно раздумывал. Он был слишком подозрителен с ходу принимать доводы Халифа. Но в то же время, давным-давно потеряв свою семью, уже и не надеялся вернуть из нее хоть кого-то. А шанс теперь вновь обрести сестру помогал справиться с целым ворохом внутренних душевных переживаний. Он так и не смог забыть тот авианалет и умирающую родню на пыльной грязной дороге. Что по сравнению с этим жизнь Шаймони с его шайкой ублюдочных ученых? Ничто.
— Я еще раз посмотрю на нее и твердо приму решение, — ответил Халифу Асламбек, направляясь в коридор. Там, где в числе прочих фигур, застыла его покойная сестра.
Украдкой бросил взгляд вдоль коридора. Никто на него не смотрел, ученые с головой погрузились в подготовку своего зловещего эксперимента.
— Знать бы точно, что ты — это ты. Хоть какой-то знак, какой-то намек. — шепнул Асламбек. Модель его сестры продолжала медленно проворачиваться на холодном экране в человеческий рост. Ни эмоций, ни чувств. Полностью отрешенная от мира людей.
— Решай быстрее! Быстрее! — раздался по коридору уже вполне ощутимый, реальный голос Халифа, хотя ранее он не мог вырваться из своей территории.
Затем его крик сменился шепотом.
— Хотя все. Уже поздно…
***
Герхард Штурм, младший офицер при комиссии ОБСЕ приехал в центр захваченного города в составе военной делегации на двух броневиках голубого цвета в сопровождении внушительного отряда местного ополчения.
Армия Освобождения Родины еще добивала «Черное солнце» на окраинах, слышались короткие очереди, глухие взрывы. Иногда вступали в дело и танки: долго не мудрствуя, штурмовые отряды сравнивали их пушками засевших в домах врагов.
Танковая рота с ходу ворвалась на центральную площадь, раскатав в лепешки «шайтан-арбы», джипы со станковыми пулеметами. Теперь стволы орудий древних советских Т-55 недвусмысленно смотрели на трехэтажное аккуратное здание в европейском стиле — следы хозяйничанья в здешних местах французских колониалистов. Хотя после той кровавой чехарды, что началась после их ухода, про французов теперь уже поминали добрыми словами. Называя уже не попирающими независимость деспотами, а властью, при которых был порядок и с дорог хотя бы трупы вовремя убирали.
Теперь в здании находилась местная городская администрация, которую сейчас фанатики «Черного солнца» превратили в опорный пункт и решили в ее стенах крепко наподдать штурмующим перед славной гибелью. А если повезет — то и продержаться до подхода подкреплений из соседних населенных пунктов. Территория у «Черного солнца» была огромной, армия состояла из крепкой профессиональной и высокомотивированной пехоты. Очень мобильной, благодаря куче трофейных броневиков и джипов. Потому был шанс дождаться контрудара.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мы ведем свой репортаж с места событий! — орала в микрофон репортерша в военной форме и каске. Оператор держал ее в камере на фоне разбитых окон здания администрации. Танкисты с азартом всаживали в него снаряд за снарядом. Уже просто для картинки на ТВ, поскольку ответа из здания не следовало. То ли затихарились, то ли уже все поумирали, поскольку осколочно-фугасный заряд в замкнутых помещениях творит чудеса.
— Головы пригибайте, может работать снайпер, — буднично предостерег членов комиссии глава штурмового отряда, то ли с прозвищем, то ли с реальным именем Альварес. Позеленев от страха, европейские гости послушно опустили головы и последовали за ним, укрываясь от возможного вражеского огня за брошенными автомобилями. Герхард заприметил на обочине несколько свежих воронок и трупы рядом с ними. Видать, враги, поскольку своих бойцы ополчения сразу вывозили в тыл, к медикам.
Его спутники, одетые в бледно-синюю форму с яркими обозначениями миссии ОБСЕ, были вооружены короткими пистолетами-пулеметами. Обычно они старались действовать безоружными, подчеркивая свой нейтралитет, но сейчас противник являлся безоговорочной преступной террористической организацией и ради самозащиты вооружили даже журналистов.
Тела представителей ОБСЕ в плотных бронежилетах повышенной защиты казались панцирями черепашек-ниндзя и мешали движению. Неуклюжие люди в бледно-голубой форме привлекли внимание бойцов штурмового отряда Армии Освобождения Родины, они кивали на них друг другу, давя снисходительные смешки.
Альварес указал на здание администрации.
— Господа, выйдите по громкой связи и предложите им жизнь под гарантии ОБСЕ в обмен на сдачу в плен.
Глава комиссии Ламберто Дезир поднял мегафон и заговорил на вполне сносном местном наречии, призывая сложить оружие и выйти под гарантии сохранения жизни.
— Ты кто такой? — заорал ему одинокий голос из здания.
— Я глава комиссии ОБСЕ…
— Организации безопасности в Европе? В Европе? А к нам чего сунулся? — прервал речь Ламберто неизвестный и загоготал. — Скоро сюда придет подмога и они вырежут на ваших яйцах Микки Мауса! Шайтан поганый! Покажи мне свою башку, чтобы я всадил в нее пулю, главарь сраного ОБСЕ!
Альварес только пожал плечами, принимая мегафон из рук главы комиссии.
— Тут все понятно, можно долбить дальше, рано или поздно мы их там всем накроем. — здесь седой боевик в арафатке позволил себе улыбнуться. — С соблюдением прав человека и уважением к их личностям, разумеется.
Ламберто растерянно кивнул ему, возвращаясь в основное укрытие в виде двух БТР, стоящих бортами к окнам здания администрации. В проеме мгновенно возникла тень, шмальнула слепо и торопливо по площади из автомата, сразу исчезнув. Ей вдогонку запоздало ударил снаряд. Репортерша взвизгнула, улепетывая прочь с места событий в укрытие, к комиссии ОБСЕ. Герхард насильно прижал репортершу поближе к земле. Оператора упрашивать не пришлось, он даже с тяжелой камерой и громоздким штативом умудрялся резво передвигаться, склонившись в три погибели.
— Пулеметами, пулеметами его! — заорал по рации Альварес. Под звуки танковых пулеметов, превращающих фасад здания в решето, комиссия и удалилась прочь, в безопасное место за домами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Подбежал запыхавшийся бородатый боец ополчения, его прислал куратор из военных США, сообщить, что они обнаружили дом одного из лидеров «Черного солнца». Там имеется пыточная комната, музей со старинной коллекцией оружия, экспонаты явно награблены со всей округи. Истерзанные трупы жертв режима и факты грабежа старинных экспонатов требовалось зафиксировать международной организацией. Ламберт кивнул следуя за посланником, за главой сразу же увязалась неизвестная репортерша, стараясь на ходу сунуть под нос микрофон и задать несколько вопросов. У главы комиссии тряслись руки после недавнего обстрела. Но он все же терпеливо сказал на камеру пару обтекающих фраз, не прекращая движения. Глава прошел хорошую дипломатическую школу Брюсселя, потому говорить много, но ни о чем умел блестяще.
