— А что, если бы мы остались тут надолго? — спросила Бетани.
— Проще простого. — С помощью динамита нам устроили бы маленькое землетрясение и наблюдали, как мы будем в спешке ретироваться!
— Но кто?.. — Бетани напряглась.
— Это, принцесса, — мрачно проговорил Трейс, — и есть то, что я обнаружил. Кто-то стоял за всеми неприятностями, сопутствовавшими предыдущей экспедиции, и, мне кажется, я знаю, кто это был.
— Ты хочешь сказать?..
— Бентворт.
Бетани нахмурилась.
— Ох, Трейс, ты уверен?
— Нет, но я собираюсь удостовериться в этом. — Глубоко вздохнув, он извлек небольшой блокнот в кожаном переплете. — Взгляни на это. Но, предупреждаю, чтение будет не из легких.
Руки ее дрожали, когда она принимала блокнот у пего из рук. Она уже узнала записную книжку отца, в которой он беспрестанно делал заметки. Это пробудило ее воспоминания с ужасающей ясностью.
— Ты, — ей пришлось откашляться, — ты читал?
— Да.
Бетани села на каменную скамью у одной из стен полуразрушенного здания, так, чтобы свет, струившийся из выходящего на долину реки Урубамбы окна, освещал страницы. Чернила расплылись, но текст был все еще различим.
«Здесь редкостно необычные находки. Крайне взволнован. Моя мечта осуществилась», — читала Бетани.
Еще одна запись, датированная несколькими днями позже:
«Сегодня надо трогаться. Из-за землетрясения дальнейшее пребывание опасно. Все к лучшему. Нужны более сложные инструменты. Камера испортилась. Хвала Господу за Бетани с ее талантом».
Она подняла на Трейса глаза, наполненные слезами, и стала читать дальше.
«Ранен. Могу не выдержать. Продолжение будет зависеть от Бетани…»
— Почему он написал это? — Она снова посмотрела на Трейса, но тот лишь пожал плечами. Она продолжала читать, смахивая скапливающиеся в уголках глаз слезинки.
«Благословляю тебя, моя дорогая доченька… Я не выберусь отсюда, несмотря на уверения Тейлора, что он вернется. Спасибо, что он оставил мне мешок, и я могу написать тебе последнее послание. Я люблю тебя, Бетани, несмотря на кажущееся безразличие к твоим проблемам. Я рад, что ты будешь жить… С трудом держу ручку, но должен записать мысли перед смертью…
Знакомый голос… Неужели меня все-таки спасут! Вокруг столько стрельбы, что я потерял счет времени. Все ушли, потом — голос Тейлора, что он вернется, чтобы я держался. Но теперь спасение близко, я вижу надо мной лицо избавителя. Странно, что это Бе…»
Страничка кончилась, после нее ничего не было. Бетани глядела на Трейса мокрыми от слез глазами.
— Бентворт?
— Похоже на правду?
Она закрыла книжечку.
— Да, полагаю, что так. — Бетани нахмурилась. — Нет, не он.
— Что ты хочешь сказать?
— Для чего же ему понадобилось ввязываться в такие сложности, убеждая меня вернуться сюда, если он знал, где находится город? Это ведь просто трата времени, как, впрочем, и денег. Сделать все это, нанять этих людей… — Она указала рукой на ждущих снаружи носильщиков и солдат. — Только лишние свидетели его преступления, если вдуматься.
Трейс медленно перевел глаза на освещенных солнечным светом перуанских солдат, и брови его сомкнулись на переносице. Она права. Бентворт не стал бы делать всего этого только для того, чтобы замести следы. Дьявол! Он позволил своей ненависти к этому человеку одержать верх над здравым смыслом. Ему так сильно хотелось, чтобы это был Бентворт, что он проглядел то, что лежало на поверхности. Все неожиданно приняло более опасный оборот.
— Пошли, Бетани, — приказал он. — Мы уходим отсюда.
Глава 27
— Не так быстро, — злобно окликнул их солдат со шрамом на лице, когда они вышли наружу.
Рука Трейса потянулась к висящему на боку пистолету, но остановилась, когда он почувствовал, как горла его коснулось дуло винтовки. Он негромко выругался. Почему он не обдумал все более тщательно? А этот солдат явно любуется собой. Проклятье!
— Не отдадите ли мне ваш маленький пистолетик ради вашей же безопасности?
Трейс с окаменевшим лицом наблюдал, как омерзительный человек извлекает пистолет у него из кобуры. Он почувствовал, как дрожит стоящая рядом Бетани, и заскрежетал зубами.
— Теперь, пожалуйста, нож. — В обманчиво вежливом голосе солдата было столько ехидства, что глаза Трейса сузились. Забрав нож, солдат приказал Трейсу поднять руки и завести их за голову. Тот с неохотой послушался, по-прежнему не сводя глаз с перуанца.
— Что вы собираетесь с нами сделать? Не думаю, что кто-то платит вам столько, чтобы вы рискнули взять на себя…
— Никакого риска, сеньор. — Улыбка обнажила желтые зубы. — Во всяком случае, для меня.
У Трейса не было выбора, и он подчинился требованию солдата, указывающего винтовкой на стоящее неподалеку строение, следовать туда. Ему оставалось только надеяться, что Бетани воздержится от глупых выходок и не впадет в истерику.
Солдат, находивший, видимо, особую прелесть в том, чтобы тыкать Трейса в спину дулом винтовки, провел их к маленькому приземистому строению без окон. Слабый пучок солнечных лучей, проникая в дверь, высвечивал груду шерстяных одеял, сваленную у одной из стен. Больше внутри ничего не было.
— Если вам не трудно, подождите внутри, — с прежней любезностью обратился к Трейсу перуанец, чей голос уже невероятно бесил его. Бетани чуть ли не бегом ринулась под крышу, очевидно, пытаясь укрыться от солдата.
Стоя вполоборота, Трейс хотел было осуществить мгновенно созревший план, заключающийся в том, чтобы разоружить стоящего рядом мужчину, но оставалось еще двое за его спиной, с беззаботным, но не оставляющим особых иллюзий видом держащих в руках винтовки. Трейс с трудом сдержал ярость, когда, пригнувшись, вынужден был войти в дом. Последовал пронзительный скрип двери, и освещенный прямоугольник исчез, оставив их в кромешной тьме. Трейс попробовал дверь, но она была сделана на славу и неплохо сохранилась. Раздавшийся лязг увесистого засова заставил Трейса разразиться проклятиями.
Голос Бетани был на удивление спокоен.
— Итак, что мы будем делать?
— Я что-то не вижу большого количества открывающихся возможностей, — мрачно ответил Трейс. — Превращаться в поганки, скорее всего.
— Или в трупы? — нервные нотки, чего он опасался больше всего, послышались в ее голосе.
Он обвил ее рукой в темноте и быстро окликнул, когда она взвизгнула:
— Это я. Дай мне руку. — Ее пальцы скользнули ему в ладонь. — А теперь дай мне свои губы, Бетани.
