– Конечно, можно, – ровным голосом ответил Кадет. – Но не подтолкнет ли это ее к самоубийству? Она гордая. Вы правы, она – как степная змея. Или черная горная. Не может победить – умирает.
Лорд Барк долго молчал. Дождь кончился, подул прохладный ветерок.
– Ты хочешь помочь королевству Стерра, мастер? Награда будет очень большой.
– Я клялся!
– Да-да, я помню… Но то, о чем я тебя хочу просить… Понимаешь ли, мастер, принцесса Гигар, она для нас – лучший шанс в этом году заключить мир с чугами. Мир на следующий год. Год, который нам нужен, как воздух, как вода в…
– В пустоте. Или в пустыне, – эхом откликнулся Кадет. И лорд Барк согласно кивнул.
– Сейчас ты узнаешь один из наших главных секретов, мастер Каддет, – лорд Барк строго и оценивающе посмотрел на Кадета. – Ты еще не понял, почему мне так важна наша пленница? Тогда я скажу тебе просто: один раз в год последние шесть лет в порту Дикка мы платим дань чугам. Наша повозка так тяжела, не потому, что ты такой большой и тяжелый, а потому что в ее двойном днище находится дань – драгоценные камни, которыми так славится Стерра. Очень много драгоценных камней. И золото. За это мы покупаем себе год мирной жизни. Но только один год. И каждый год чуги повышают плату. Скоро плата станет непомерной. И если народ Стерры узнает эту правду… Раз Король откупается от чугов – то над чугами нельзя взять верх, вот как решат простолюдины. И армия, которую мы только-только успеваем подготовить, упадет духом.
– И государство погибнет. Особенно, если чуги подтолкнут, – договорил его мысль Кадет. – Мне очень жаль, мой лорд!
– Жаль, что я не вижу под маской твоего лица, мастер… – с гневом и подозрительно произнес лорд Барк. – Знание этого секрета – тяжелая и опасная ноша, мастер Каддет, – предостерег он.
– Я это понимаю, мой лорд. Могу я спросить? Чуги знают о положении дел в Королевстве?
– Мы вылавливаем шпионов… Они то под видом торговца, то беглого раба… – лорд покосился на Кадета, – проникают в Королевство. Кого-то не удается схватить… Но главные сведения о нас чуги собирают в порту Дикка, от наших болтливых и хвастливых торговцев. Я надеюсь, что это выгодные для нас сведения: парады войск, высокие налоги, укрепление замков, хорошие урожаи… Но стычки на нейтральных землях происходят все чаще.
– Я понимаю: вы хотите, чтобы я вылечил принцессу? Она – дань Стерры за этот год?
– Да!
– Я не ручаюсь за успех, мой лорд…
– Я знаю. У тебя есть три – четыре недели, мастер Каддет. Сделай все, что сможешь, – попросил лорд Барк искренним и даже несколько простительным тоном.
К вечеру того дня принцессе стало легче, это было заметно по ее поведению, почти обычному. Повозку, стараниями лорда Барка, поставили в центр ночного лагеря, закипела привальная жизнь. А вечер был на удивление хорош. После грозы наступило умиротворение, безветрие, закат нежно-розовым цветом окрашивал плоскогорье, воздух был свеж и чист. Известно: самая прекрасная пора – между весной и летом.
Лорд Барк развел костер, поставил на огонь котел с водой и, сидя на корточках, резал мясо. Вокруг пояса, чтобы не запачкаться, он обмотался тряпкой, опытный путешественник. Он и готовил неплохо, лорд Барк.
– Не хочет ли принцесса проехаться верхом? – спросил Кадет в повозке. – Вечер уж очень хорош. И скоро сумерки. Баку полезны выездки…
И уже перестал надеяться на ответ, когда принцесса молча поднялась с ложа и полезла из повозки. Лорд Барк отложил нож, а, увидев знакомый жест Кадета, встал и пошел за вороным. Принцесса сама оседлала коня – ей это позволяли, сама надела длинный плащ, накинула капюшон, села на вороного и подождала, пока Кадет подвязывал к седлу моток длинной веревки.
– Баку!… – скомандовала хриплым голосом принцесса, и конь зашагал между повозками, а Кадет за ним. Они отошли от лагеря на две сотни шагов, здесь была ровная площадка. Кадет снял маску. Вот счастье-то!…
Умелая наездница. Дает коню размяться, согреться и только затем пускает вскачь по широкому, на всю длину веревки, кругу. Но сегодня наездница слаба, еще только четвертый круг, а она уже подтягивает поводья… Вот оно! Кадет еле успел добежать и подхватить сползающую с седла принцессу. Бледная, на лице гримаса, пульс частит… Головокружение и обморок. Ест мало, двигается мало, мигрень… Взял ее, как ребенка, на руки, сел на мокрые камни. Помассировал нужные точки на лице, на голове. По-хорошему надо бы чакры открыть, но ведь если он ее раздевать будет – что она подумает? Вот, бледность спадает… Но слаба… дрожит…губы еще бледные… Кадет так и держал ее на коленях, прижимая к себе, как ребенка. Вороной подошел поближе, потянул морду к хозяйке.
– Баку! – позвал Кадет, и вороной, уже привыкший к его голосу, не испугался. – Не уходи далеко… – Конь осторожно подошел и дотронулся оттопыренной губой до лба принцессы. Принцесса открыла глаза, мельком и как-то испуганно взглянула на Кадета, а вороному она слабо улыбнулась. – Принцесса, ты не сможешь сейчас идти сама, – ровно произнес Кадет. – И на Баку не удержишься. Не хочешь, чтобы я отнес тебя к повозке на руках, как свою женщину, – принцесса слабо попыталась высвободиться, – тогда подожди, когда у тебя восстановятся силы. Смотри на закат, как красиво! А я – поговорю. Можешь слушать, а можешь не слушать… Одного человека, – медленно и самой мягкой своей интонацией начал он рассказывать заготовленную заранее историю, при этом быстро-быстро переводя модуляции голоса в аудиогипнотический диапазон, – может быть это был даже великий воин чугов, – принцесса покосилась на него, – в бою ударили палицей по голове. На его шлеме была во-от такая, – Кадет развел пальцы, – вмятина. – Принцесса не удержалась и взглянула на показанный размер. – Он упал. Дома он пришел в себя, и вся его семья радовалась и благодарила Судьбу за ее милость. Но, принцесса, с того дня у него часто болела голова. И не просто болела, а болела так, словно враги зажимали ее в колодках, пытая. Особенно трудно человеку было, когда дул сильный ветер или начиналась гроза. Его рвало! В такие часы у человека пропадал в глазах свет, ему слышались чужие страшные голоса, они угрожали ему, и он хватался за оружие. Жена и дети стали бояться его. И чтобы не убить их… – Краем глаза Кадет уловил появление новой детали пейзажа возле ближних повозок, плавно чуть сдвинулся, чтобы следить за причиной этого – и почувствовал согласное с его движением движение согревшейся на его руках принцессы. Он даже запнулся. Принцесса полулежала у него на коленях, расслабленная, прижавшаяся плечом и головой к его груди. Доверчивое дитя… – И чтобы не убить их в своем безумии, человек ушел из дома в горы. Там он построил себе укрытие из камней. Строил, когда не болела голова. Потому что, когда у него болела голова, он все силы тратил на то, чтобы не броситься в какую-нибудь пропасть. – Краем своего плаща Кадет прикрыл ноги принцессы, потому что задул холодный ветерок, нагоняя с дальнего побережья тучи, а она словно бы этого не заметила его движения. – А пропастей вокруг укрытия человека было множество, и так закончить свою жизнь ему было легко. Он хорошо понимал это, поэтому не торопился. Он решил, что когда боль и ужасы станут самыми сильными – когда переносить их будет невозможно, – вот тогда он и бросится в пропасть. Он даже выбрал пропасть, в которую бросится. – Кадет замолчал, откровенно осматривая дальние повозки. Около них, видимо, залегли два человека.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
