чем-то помочь?
Брайли шумно выдохнула, но скорее от усталости, чем от раздражения.
– Вы двое постоянно куда-то тайком уходите, секретничаете. Может, перестанете и расскажете уже, что у вас на уме?
– Да будет тебе.
Таисия только тут заметила, что у сестры покраснели белки глаз, а ее фамильяр вяло висит на плечах, как легкий тонкий платок.
– Можешь дурачить кого-нибудь еще, но я-то тебя знаю, – недовольным тоном сказала Брайли.
– Снова плохо спала?
Таисия, конечно, сочувствовала сестре, но и тему сменить тоже хотела. Сон всегда трудно давался Брайли. Ей с детства снились яркие сюрреалистичные сны, после которых утром она была совершенно обессилена. Брайли пробовала принимать снотворное, но потом отказалась: от этого зелья у нее язык немел и мысли путались.
– Если не хочешь рассказать, что происходит, не рассказывай, но не веди себя со мной как с непонятливой дурочкой, – сказала Брайли и, ускорив шаг, ушла вперед.
– Подумаешь, какая обидчивая, – пробормотала Таисия и обратилась к Данте: – Мы ведь не можем ей обо всем рассказать? Нельзя ее втягивать и подвергать риску.
Данте медленно провел рукой по волосам, волнистая прядь упала ему на лоб.
– Она сейчас не понимает, но потом поймет.
Данте был бледным, и даже его голос показался Таисии бесцветным, как будто из него ушли все жизненные соки. Взгляд у него был отстраненным, и он явно находился на взводе. Таким дерганым Таисия брата еще никогда не видела.
– Что случилось вчера вечером? – шепотом спросила она.
Данте напрягся, а потом тряхнул головой и коротко ответил:
– Ничего.
– Глядя на тебя, не скажешь.
– Тая, я устал.
Таисия невольно начала злиться. У них с братом имелись секреты от Брайли, но мысль, что Данте может что-то скрывать и от нее тоже, была очень неприятна.
Они шли по кривым улицам. Все мышцы Таисии были напряжены, как натянутые струны дурацких инструментов Анжелики. Даже здесь, в квартале Ноктус, то и дело попадались патрули городских стражников, как будто они рассчитывали обнаружить среди обитателей этих заброшенных домов любителей заниматься оккультизмом. Таисия подозревала, что к жителям квартала Солара отношение было таким же. Подозрения первым делом всегда падают на чужаков, и потому главный удар пришелся на беженцев из иных миров.
Король Фердинанд почти ничего не предпринимал для их защиты. Если на то пошло, его молчание поощряло враждебность и агрессию в отношении беженцев.
Прошли мимо высокой и внушительной, построенной из черного камня базилики Никса. По углам возвышались минареты, на фасаде между горгульями в виде ноктанских зверей были высечены созвездия.
Оказываясь здесь, Таисия всегда мысленно возвращалась в свое детство, когда ее семья еженедельно отдавала дань почтения богу Никсу. В те времена брат и сестры Ластрайдер спорили только о том, кому за ужином достанется последнее пирожное со взбитыми сливками или кто во время молитв зажжет свечу подношений.
Булыжная мостовая поблескивала в свете сумерек, беленые стены приобрели оттенки лаванды и рубина. Кирпичные арки над головами образовывали мосты между домами, в которых на верхнем и нижнем этажах жили разные семьи. С каждой арки свисали гирлянды из бумаги и драгоценных камней. Янтарь и аметисты мерцали в угасающем свете дня, теплый бриз покачивал бумажные звезды и луны.
В детстве Таисия показывала на эти гирлянды и спрашивала мать:
– Они делают их, чтобы продавать?
– Камни священны для них, – объясняла ей мать. – Для нас. Они используют их для хранения снов и воспоминаний.
Быть тенью – значит владеть умением использовать тени, но у каждой тени свой уникальный талант. Таисию всегда влекло манипулирование тенями, в то время как Данте умел превращать тени в предметы. Елена специализировалась на поиске и хранении воспоминаний. Ее кабинет на вилле был завален поблескивающими осколками обычных и драгоценных камней, которые хранили моменты чьей-то радости и чьих-то печалей. Она часто помогала страдающим от деменции престарелым донам и доннам и тем, кто в результате травмы головы потерял память.
Несмотря на сумерки, встречавшие их жители квартала стояли под навесами домов и щурились, как в безоблачный солнечный день. Белые татуировки контрастировали с их черной как уголь кожей, а глаза у некоторых были такими светлыми, что могли бы соперничать с прозрачными камнями в гирляндах на арках.
Один из ноктанцев, высокий мужчина с длинными черными волосами и изогнутыми в форме буквы «S» рогами, вышел вперед. Елена расправила плечи и улыбнулась.
Судя по татуировке на лбу – две параллельные полоски от линии роста волос до бровей, – мужчина был лидером ноктанцев.
– Миледи, – он поклонился, – для нас большая честь видеть вас.
– Благодарю, Бэлвит. Надеюсь, у вас все хорошо?
– Вполне, миледи. Но участились случаи солнечной болезни. Лето всегда трудная пора для нас.
– Понимаю. Мы привезли лекарства и съестные припасы. И еще блоки льда. Они упакованы в сено, поместите их в подвалы. Надеюсь, это, как и наступающая осень, облегчит жизнь вашим людям.
Бэлвит снова поклонился.
Социальная структура ноктанцев в Нексусе была довольно неопределенной: они не признавали Фердинанда Аккарди своим королем, но почитали бога Никса, а значит, признавали власть и авторитет Ластрайдеров, которые происходили от самого Никса.
Елена скомандовала детям, чтобы те принимались за работу, а сама стала помогать ноктанцам сортировать привезенные припасы.
Таисия взяла клеть со льдом и пошла за одной из ноктанок к дому с обвалившейся штукатуркой и покрашенной черной краской дверью.
– Сюда, миледи, – поклонившись, сказала ноктанка.
Когда женщина выпрямилась, Таисия обратила внимание на то, что губы у нее крепко сжаты, а руки трясутся, как будто она совершенно обессилена, или проголодалась, или больна… или все, вместе взятое.
Почувствовав, что ее разглядывают, ноктанка опустила глаза:
– Мы очень благодарны за все, что вы для нас делаете, миледи. Лето, похоже, становится все жарче, нашим старикам и детям приходится хуже всех остальных. Мы уже многих потеряли. Я… мы благодарны вам за помощь. От всей души.
У Таисии ком подкатил к горлу.
Не их вина, что ноктанцы здесь застряли. Не их вина, что, кроме них, никто в городе не желает взять на себя ответственность за жизнь ноктанцев. Король бездействует. Стража бездействует. Все остальные дома бездействуют.
Данте пытался хоть что-то сделать, но других все устраивало. Так продолжалось годами, пока мир Витае не начал приходить в упадок.
Аристократам не нужны были боги. Не нужен был король. Им даже не нужны были дома. Их долг – защищать свой народ, но они забыли об этом, потому что истекали слюнями над ржавым троном.
Таисия поклонилась и шагнула через порог дома.
Здесь запах Ноктуса стал насыщенней, он был теплым и тяжелым.
В комнате
