- Пусть так. Для нас важнее то, что она вышла замуж.
- М-да. Это может помешать нашим планам.
- Предлагаю ускорить начало операции.
- а у вас все готово?
- Да. А у вас?
- И у нас тоже. Когда?
- Предлагаю завтра с утра.
- Хорошая идея. Ей как раз надо в институт...
- Вот там и работайте.
- Слушаюсь.
- С Богом.
- С Богом.
***
Я как раз рассекала бассейн, когда рядом со мной кто-то кашлянул.
- Юля?
Я обернулась. Ухнула. И ушла под воду.
Рядом со мной плыла та самая медведица. Шикарная блондинка по имени Даша. Она же протянула руку и помогла мне вынырнуть на поверхность.
- Здравствуйте, - она пыталась улыбнуться, но губы дрожали. А в голубых глазах я видела только од-но чувство.
Страх.
Но - почему?
- Добрый вечер, - поздоровалась я. - Что случилось?
- а почему вы думаете, что что-то случилось?
Я взмахнула рукой, отсекая попытки блефа.
- Даша... да?
- Да. Я рада, что вы меня помните.
- Такую красоту забыть невозможно, - произнесла я нарочито легким тоном - и продолжила уже более серьезно. - Что у вас случилось? Ведь не просто же так, нет?
Даша вздохнула. Попыталась собраться с силами, но...
- Юль, вылезь, пожалуйста, из бассейна, - Валентин протянул мне руку. - Нам надо с тобой серьезно поговорить.
До меня дошло только одно слово.
- НАМ!?
Я посмотрела на Дашу. На Валентина. На Дашу. На Валентина. Твою мать!!!
- ВАМ!?
- Да. НАМ. - подчеркнул это слово Валентин. И улыбнулся мне. - Я не хотел.
- Нет!? - взорвалась я. - Неужели!? А твоя подруга!?
- Даша не просто подруга.
- А это мы сейчас увидим.
Но медведица даже и не подумала бояться.
- Смотри. Я открыта перед тобой. Смотри!
И я вгляделась в ее ауру.
О, черт! Других слов я подобрать не могла. Ее аура по-прежнему была чистых тонов. Так же горел серебряный рисунок. Но если приглядеться...
Золотые тона любви мешались с бурыми пятнами обреченности и тоски. Сияющий голубой был рва-ным, как старый носок. И я уж молчу про изумрудную прозрачную чистоту здоровья. Кое-где были и алые пятна. Но - мало, очень мало - и те ближе к розовому...
А еще - серебристый рисунок оборотня был слегка искажен и деформирован. И - маленькое живое пятнышко на уровне живота.
- Ты - беременна!?
- Да.
- И кто счастливый отец?
Валентин молча повертел пальцем у виска. Я показала ему язык. Опсихели эти оборотни! Ленька влюбился, этот туда же... да что ж такое! От вас будет когда-нибудь жизнь на планете Земля!?
- Юля, мы сами не планировали...
Я смотрела на Дашу - и понимала, она мне сейчас не лжет. Аура была полностью прозрачна и чиста.
- Хорошо. Но говори ты. Валентин пусть молчит. Ему я верю. Тебе - нет.
Даша кивнула. И принялась рассказывать. Я смотрела. Слушала меньше. Больше изучала ее ауру. Но ни разу, ни на секунду она не дрогнула. Не замутилась. Не потеряла своей насыщенности.
Так - не обманывают. Так исповедуются. Недаром вокруг нее вспыхивали белые зарницы искренно-сти.
А исповедь была проста.
Отбросив все красивые слова и виньетки из извинений, Даша была шпионкой. Ей просто дали зада-ние соблазнить Валентина. Уложить его в постель и качать информацию. Почему бы и нет? Он же ло-пух! И все сожрет, что ни скорми! Вроде бы.
Не учли милые медведицы только одного.
Любви.
Валентин ведь не просто спал с медведицей. Он ее полюбил. А искренняя любовь не может остаться безответной.
Сначала Даша радовалась его чувству - оно облегчало работу.
Потом ее стали раздражать и злить безусловное доверие и любовь. Она понимала, что это - редкость, но не могла ответить взаимностью. А как часто мы злимся на себя и срываемся на других... Это и про-исходило. Но стоило ей взбеситься, стоило разозлиться - и взгляд натыкался на влюбленные глаза Ва-лентина. И ругаться становилось невозможно.
Разве можно ударить доверчиво трущегося об твои ноги котенка?
Кто-то может. Но не Даша. Нет.
И наконец, она поняла и для себя, что полюбила. Да, бывает и так. А может, она поняла, что любит Валентина в тот момент, когда пришла в гинекологию избавляться от крохотного кусочка жизни внутри себя - и не смогла. Не сумела. Рука не поднялась. У нее был шанс родить ребенка от любимого человека - и этот шанс могла дать я. И Даша решила броситься мне в ноги.
Я перевела взгляд на Валентина - и тот пожал плечами.
- Я догадывался, что все не так чисто. Не может такая невероятная женщина так увлечься самым обычным рохлей вроде меня. Я и прима-то слабый...
- Прекрати! - вспыхнула тонами возмущения Даша. - Ты - замечательный! Ты - самый лучший! Если бы таких людей, как ты, было больше, нам жилось бы намного лучше!!!
- Ну, у тебя есть шанс воспитать таким своего ребенка - вздохнула я.
- Ребенка? - Даша посмотрела мне прямо в глаза. Я не отвела взгляда.
- Ты любишь Валентина. Мечислав поговорит с вожаком твоей стаи. Женитесь. Через три месяца я помогу с ребенком. А может быть, мы с Питером закончим разработку амулетов. Тогда я буду просто заряжать их. И живите. Хотя... откровенность за откровенность... Зачем ты за нами шпионила?
Даша опустила глаза.
- Мария Ивановна приказала. Я... я не знаю точно, но мне кажется, ей кто-то приказывает.
- Не знаешь точно?
- У меня есть возможность узнать. Если хочешь...
- Когда узнаешь, - жестко сказала я, - я поговорю с Мечиславом. Это будет твоей оплатой. Я могу по-мочь просто так. Я добрая. Он - не станет наживать себе проблемы из-за вашего большого и трепетно-го чувства. Ясно?
Валентин кивнул. Даша тоже.
А я с грустью подумала, что мы с Мечиславом составим неплохую пару из злого и доброго полисме-на. Или рыжего и белого клоуна.
Но кто же копает под нас? И кому надо за нами шпионить? Я еще раз пообещала Даше свою под-держку на условиях откровенности - и отправилась домой. Надо было все это хорошо обдумать.
***
***
А вечером меня ждали. Сначала - мама. Потом - Мечислав.
Поэтому ровно в семь вечера я звонила в родную дверь.
Мама открыла мне - и тут же чмокнула в нос.
- Пошли на кухню, мелкая? Я тут решила сделать пирог с персиками...
- Класс! - взвизгнула я. Пироги с персиками я нежно обожала. А мама специально консервировала ба-нок сорок персиков на зиму, чтобы печь их до следующего лета.
- А дед далеко?
- Костя приедет позже. Задержится на работе.
Я кивнула.
- Мам, ты хотела, чтобы я все объяснила...
- можно не все. Костя мне многое рассказал. Я просто не понимаю, почему такая реакция на все цер-ковное...
- А дед не сказал?
- Нет. А должен был?
- да, вполне. Мам, там, где я лежала и восстанавливалась, в больнице, попы проводили что-то вро-де лекции? Семинара?
- проповеди?
- да, наверное. И там я познакомилась с этим типом. Он начал убеждать меня, что надо замаливать грехи, надо теперь каяться и просить прощения, надо идти служить богу...
Мама впечатала кулак в тесто.
- Какого черта!?
- Вот и я решила это узнать... короче, меня просто хотели в монастырь.
- Зачем?!
- Мам, я у вас - единственная наследница. А если я в монастыре, то деньги мне там не нужны. Но они вполне нужны монастырю.
- Юля, но...
- Да, мам. Так это и выглядит. Еще со времен средневековья...
- Но не в двадцать же первом веке...
- А есть разница? Человек надломлен и несчастен. И его вполне можно согнуть в нужную сторону. Что они и пытались сделать.
Мама так сверкнула глазами, что я посочувствовала отцу Павлу. Попадись он ей сейчас - убила бы. Точно.
- Козлы.
- Именно. И с чего мне их любить? И желание теть Томы пооткровенничать с этим паразитом, меня тоже не слишком порадовало.
- Знать бы раньше...
- Знать бы, где падать, солому бы всю раскупили.
- А ты мудреешь, ребенок?
