Конь рыцаря Эда, вздрогнув, переступил в сторону, а сам рыцарь совершил жест, значение которого вспыхнуло во мраке моей утраченной памяти: я увидел крестное знамение.
- Владеющий колдовством не нуждается в роскошных одеждах,- пробормотал франк.
- Мессир, вы хотите сказать, что не передавали никому своих заветных мыслей о том, как поставить Рум первой ступенью к Святой Земле? - сделал я новый выпад, не имея в руках никакого оружия, выкованного из праха земного.
Конь рыцаря Эда попятился еще на несколько шагов.
- Изыди, сатана! - прохрипел рыцарь Эд.
- Мессир, вы наносите мне оскорбление,- вспылил я, не в силах более держать себя в руках, и двинулся вперед ровно на столько шагов, на сколько отступил жеребец франка.- Потому, не имея своего коня, я могу требовать, чтобы вы спешились и приняли мой вызов.
- Кто посвящал тебя в рыцари, ночной хорек?! - скрипя зубами, выдавил из себя тамплиер.- Твой туркменский шайтан?
Настоящим колдуном оказался не я, а рыцарь: именно его слова в одно мгновение превратили меня в злобного хорька. Не успел рыцарь вытянуть свой меч и на треть из ножен, как я уже подскочил к седлу, повис на всаднике и стянул его с седла на землю.
Благодарение Всемогущему, наша борьба завершилась в одно мгновение и безо всякого вреда для обоих. Легким движением руки тамплиер отбросил меня далеко в сторону и, поднявшись на ноги, поправил ножны.
- Однажды ты спас мне жизнь,- сказал он, внезапно обретя спокойствие.Я не могу проучить тебя, как назойливого сарацина. Говори, что тебе нужно от меня.
В это мгновение меня осенило.
"Час настал!"- подумал я и, смело шагнув навстречу тамплиеру, задрал рукав на левой руке.
- Вот, доблестный рыцарь,- показал я ему загадочную реликвию,- если я и действую по чьей-то воле, то хочу узнать, по чьей. И я пришел за ответом к тому, кто по своей или чьей-то воле носит такой же знак.
Могучий рыцарь Эд де Морей отшатнулся и побледнел, а затем, собравшись с чувствами, сделал всего один шаг навстречу мне прежде, чем преклонить колено и опустить голову со смиренной речью:
- Мессир, я приношу вам свои извинения и готов служить вам и Удару Истины до последнего вздоха.
"С этого надо было начинать",- с досадой подумал я и поспешил поднять с дороги того, кого менее всего ожидал взять себе в слуги.
- Сир,- обратился я к нему,- вы старше меня, и я не сомневаюсь, что ваша доблесть так высока, что превышает мою высокородность, какова бы она не оказалась. Но если разница в наших положениях такова, что именно мне придется принять вашу службу, то я прошу вас послужить только одному: а именно полному доверию к моим словам, к тому, что я вынужден рассказать вам, сир, в надежде добраться до истины, Удар которой, кажется, выбил меня из седла.
Вскоре славные стражники городских ворот Коньи увидели назойливого воробья за плечами франкского рыцаря, возвращавшегося в город, и были весьма изумлены.
- Они просят за меня десять динаров,- шепнул я рыцарю на ухо.
- С какой такой стати? - возмутился тамплиер.
- Я сказал им, что убил султана,- признался я.
- Святая Мадонна! - покачал головой франк.- Двух десятков динаров у меня с собой не найдется.
Едва скрылись мы с глаз опешивших привратников, как рыцарь Эд пришпорил коня. Заставив прохожих распластаться по стенам, мы проскакали по узкой улице и остановились у высоких, в два человеческих роста, ворот, обитых железом. На створках, снизу доверху, был отчеканен восьмиконечный крест, разделявшийся ровно надвое, когда ворота открывали.
Спустившись с седла, рыцарь Эд подал мне руку, и я не посмел отказаться от его помощи, хотя, разумеется, стыдливо огляделся по сторонам.
Затем рыцарь Эд постучал в ворота железным кольцом, и, когда приоткрылось вратное окошко, он, не показывая своего лица тому, кто подошел на стук, негромко повелел:
- Жан! Открой и поторопись позвать господина приора.
Раздался шорох хорошо смазанного засова, створки подались внутрь, и я, шагнув вслед за рыцарем Эдом во двор, увидел спину человека в темной сутане, стремительно семенившего к дому, маленькие, полукруглые окна которого были озарены слабым светом.
В густеющих сумерках я различил подкову, висевшую на цепочке над открытой дверью темной кузницы, перекладину с развешанной на ней коновязью, мощные, вровень с входными, ворота конюшни. Я насчитал еще полдюжины дверей каких-то служб и по такой основательности постоя определил, что рыцари-тамплиеры здесь, в столице сельджукского Рума, вовсе не случайные гости или наемники.
От дверей братского корпуса к нам спешил уже другой человек, торопливость и мелкий шаг которого никак не вязались с его крепким телосложением и руками дровосека. На вид ему можно было дать больше пяти десятков.
- Брат комтур, вы вернулись! - взволнованно проговорил он, косясь на меня.- Случилось что-то непредвиденное?
- Чрезмерно предвиденное, брат приор,- спокойным, твердым голосом ответил Эд де Морей.- Тот, за кем я был послан, вышел мне навстречу намного раньше, чем был оседлан мой Калибурн.
- Что вы говорите, брат комтур! - прошептал приор, удивление которого, верно, уже превысило внушительные размеры его собственного тела.
- Собирайте капитул, брат приор. Немедля,- так же спокойно повелел рыцарь Эд.- Скажите братьям одно: он пришел.
- Святая Мадонна! - перекрестился приор.
- Посланник здесь. Перед вами,- добавил Эд де Морей.
- Святой Крест! - с еще большим испугом прошептал великан-приор и низко поклонился мне.
Моя память, словно одежда, зацепилась во тьме за какую-то острую колючку, и, не замечая оказываемых мне почестей, я принялся дергать ее туда-сюда, а потом, можно сказать, присел на корточки, пытаясь нащупать и выдернуть злополучный шип.
Мне удалось найти его! Да, этот шип действительно торчал во тьме, ведь я сидел на камне с закрытыми глазами, когда по дороге в Конью старый дервиш передавал некое послание в руки своего ученика Ибрагима, прибавив к посланию два неписаных слова: "Он пришел".
- Мессир,- обратился я к рыцарю Эду, когда приор исчез исполнять то, что должно было последовать за предвиденным.
- Мессир,- не слишком учтиво оборвал меня Эд де Морей.- Приношу извинения. Теперь это обращение положено вам. У вас есть право называть меня "братом".
- Брат Эд,- поправился я и почувствовал несказанную теплоту, разом охватившую мое сердце.
Пройдя несколько шагов и не дождавшись от меня смысла обращения, Эд де Морей сам задал вопрос:
- Вы хотели что-то сказать, мессир?
- Брат Эд,- с радостью повторил я,- не известен ли вам некий "благословенный шейх Якуб аль-Муаль"?
- Якуб аль-Муаль? - переспросил комтур конийских тамплиеров, и в его голосе можно было-легко расслышать не только изумление, но и тревогу.- Нет, не известен. Странное для араба имя. Возможно, сын некоего крещеного сарацина.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
