- По преданию, братья, мы должны приветствовать Посланника братским поцелуем,- напомнил Эд де Морей скорее мне, чем тамплиерам.
Он первым учтиво обнял меня за плечи и прикоснулся своими жесткими губами к моим губам. Поцелуи остальных братьев сильно смутили и встревожили меня. Седобородые мужи, несмотря на видимое благоговение, обхватывали меня своими сильными руками, как девушку, и, не ведая стыда, проводили пальцами по моим чреслам и ляжкам. Смутная волна каких-то тяжелых воспоминаний вновь поднялась в сумрачном хаосе моего таинственного происхождения, но на этот раз не выбросила на берег ничего, кроме скоропреходящей тошноты и отвращения.
За этим обрядом последовала весьма скромная трапеза, состоявшая из сухих лепешек и разбавленного вина. Прислуживали за столом безбородые слуги моего возраста, одетые во все черное.
По окончании трапезы состоялся еще один, благодарственный, молебен, в словах которого приор говорил об исполнении сроков, о приближающемся Судном Дне и обо мне как вестнике долгожданной победы света над тьмой. Если молитвенным духом и были бледно озарены лица окружавших меня франков, то никакой радости от того, что наконец настал час, ради которого рыцари Храма пребывали на чужбине добрую сотню лет, я в их бесстрастных взорах не нашел. Трапеза в полусумрачном зале больше напоминала сновидение, нежели все минувшие мои сны, которые теперь казались мне ярче утренней яви. Так я снова впал в глубокие сомнения.
"Возможно, все они давно покойники,- нарочно пугая себя и страхом торопя пробуждение, предположил я.- Целую сотню лет сидят здесь на одном месте и ожидают свою жертву".
Устав требовал от братьев после трапезы немедля удалиться в свои кельи для уединенной молитвы, и, вновь оказавшись под покровительством одного рыцаря Эда, я вздохнул.
- Мне кажется, что я опять пребываю в колдовском сне,- так и сказал я рыцарю Эду, когда мы поднялись в его келью.
Это признание немного успокоило меня, поскольку я тут же предположил, что, если спящий скажет во сне, что он спит, то сон в тот же миг несомненно должен рассеяться.
- Я видел, с какой тревогой, мессир, вы смотрели на лица братьев,сказал рыцарь Эд.- Они долго учились не ожидать ничего и ни на что не надеяться. Это было необходимо, для того, чтобы удержать цитадель.
- Подобно Али Бабе, я теперь стою над пещерой, полной тайн и сокровищ, и страшусь произнести волшебное слово,- добавил я к своему признанию еще одно.- Могу ли я воспользоваться своей властью и заставить тебя, брат Эд, бодрствовать до тех пор, пока из глубин пещеры не будет извлечен последний самый мелкий бриллиант?
- Мессир,- сдержанно улыбнулся рыцарь Эд.- Меня мучает то же самое искушение. Что касается бодрствования, то я обучен этому искусству.
- Хотелось бы начать с сотворения мира,- с трепетом вздохнул я, предчувствуя, что начинается та ночь, когда многое из тайного должно стать явным,- однако опасаюсь, что нам не хватит времени до Судного Дня. Имея в виду свой незначительный возраст и почти опорожненный сосуд памяти, я предпочел бы первым предъявить свои монеты для сличения с настоящими, имеющими хождение в этой стране.
-Я-то, столько лет ожидал этого дня, чтобы проверить свои собственные сбережения,- с мучительным вздохом проговорил рыцарь Эд.
- Видно, главному чеканщику угодно, чтобы мы сами научились отличать фальшивые монеты от настоящих,- мудро рассудил я и начал свой рассказ.
Когда я приблизился к его завершению и уже таился в придорожных кустах с намерением смело выступить навстречу рыцарю Эду, направлявшемуся к дворцу Чудесного Миража, толстая свеча в келье комтура укоротилась на целую нарезку, свидетельствуя о начале второй стражи.
С улыбкой кивнув мне, как только я выскочил на дорогу, рыцарь Эд поправил загнувшийся кончик фитиля пальцами, будто вовсе не чувствовавшими жара маленького огня, и, немного времени побыв в молчании, покачал головой:
- Не сиди я сейчас в своей келье и не будь мы связаны вещими знаками, более значимыми, чем все самые сокрушительные события, случившиеся в Конье, я подумал бы, что началась одна из тысячи ночей царицы Шахерезады. Так чудесна и удивительна ваша история, мессир.
- Для удобства представим дело так, что никаких чудес нет, а есть один обман,- предложил я.
- Разумно,- кивнул рыцарь Эд.- Тогда вернее начать с самого конца и заметить, что никакого султана Масуда Четвертого не было и в помине.
- Об этом я уже догадался,- не преминул утвердить я.
- Власть сельджуков в Руме кончилась на Масуде Третьем,- продолжал рыцарь Эд.- Теперь царством повелевает монгольский наместник.
- Значит, брат Эд, вы достигли желаемого? - задал я старый вопрос.
- Увы,- усмехнулся Эд де Морей.- Ваш сон, мессир, оказался отчасти вещим. Получены сведения, что великий ильхан Олджайту намерен в скором времени прислать сюда одного из своих эмиров, строгого мусульманина. Нынешний наместник требовался ильхану только для поддержки заговора и в качестве иудейского козла отпущения, если выйдут неприятности. Вы оказались правы, мессир, наша поддержка заговора только ухудшит положение христиан в Руме.
- Этот узел завязан на другом конце веревки,- сказал я,- а чтобы развязать узел на нашем конце, нужно для начала потянуть за два изгиба. Во-первых, ясно, что я заснул раньше, чем ступил на порог тронного зала. Во-вторых, несмотря на то, что сон в главных видениях лжив, однако содержит некие правдивые и немаловажные подробности, тайные наяву. Что ты можешь на это сказать, брат Эд?
- То, что ваш сон, мессир, не простой морок,- осторожно проговорил комтур.- Кто-то не только обманывает вас и сбивает с толку, но и намерен с помощью образов, отсутствующих наяву, показать вам нечто, как вы заметили, немаловажное.
- Кто? - встрепенулся я.
- Мессир,- рыцарь Эд потеребил одну из двух тонких косичек, заплетенных в его бороде.- Мессир. Что я могу сказать? Вы посланы из сфер, мне не доступных.
- Тогда подергаем с другой стороны,- поспешил я, испугавшись, что так узел затянется еще крепче.- Комтур вошел в тронный зал, а я остался с изменившими султану гулямами и приступил к трапезе.
- Кстати, о трапезе,- спохватился комтур и постучал по столу грубым перстнем-печатью.
Тут же из коридора донесся слабый скрип, затем приоткрылась дверь кельи комтура, и перед нами появился смиренный юноша в черных одеждах.
- Гавриил, самая пора сходить к Симону. Возьми двойную ношу,- повелел ему рыцарь Эд, и, как только юноша, отвесив низкий поклон, исчез, комтур повернул голову ко мне.- До еврейского квартала отсюда пара шагов. Полагаю, доброе вино только ускорит ход мысли.
- Возможно, что ускорит,- сказал я в ответ,- если только не вся загадка в вине, которое и отправляет меня в сонные странствия, ведь во дворце я тоже приложился к одному подозрительному кувшину. Из него, по всей видимости, и выскочил вроде джинна этот Масуд Четвертый.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
