проснулся от такого грохота. Он вцепился в одеяло и косится в окно, словно вся опасность оттуда идет, а дом - наша крепость. - Где папа?
- Папа уехал, - отбросила одеяло и подняла сына на руки. - И мы с тобой сейчас тоже поедем. К дедушке. Хочешь к дедушке?
Свободной рукой достала Гришин рюкзак, но тут же запихнула его обратно под кровать. Некогда собирать игрушки, муж спятил и если он сейчас вернется - даже думать не хочу, что может случиться. Разве нормальный человек, после того, как разбил телевизор, способен голосом владеть и разговаривать так спокойно?
Что с ним случилось? Если это ревность, то Дима помешанный.
- Хочу к дедушке, - согласился сын и обнял меня за шею. - А где мой пистолет?
- Пистолеты завтра купим новые, - пообещала.
Мы в вышли в сумерки и дверь я не заперла, словно мы в гостях были или в магазине. Торопливо прошла по дорожке до ворот, крепко прижимая к себе сына. Остановилась и прислушалась к тому, что творится снаружи.
У кого-то из соседей играет музыка, ветер доносит смех и мужские голоса. Наш дом на окраине, у самого озера, последний. И если услышу, что едет машина - точно к нам.
Никого нет, кажется.
Щелкнула задвижкой и распахнула калитку, вывела Гришу за ворота. В сумке нашарила телефон.
- А где машина? - Гриша огляделся.
- Вызовем такси. Но прогуляемся до шлагбаума, хорошо, солнышко? - взяла сына за руку и потянула в сторону выезда из поселка. - Машина подъедет туда. И мы сразу рванем к дедушке.
На ходу заказала такси. Прошли первый дом, за ним второй, тот, где праздник и музыка играет. Гриша завороженно уставился на гирлянды, что виднеются над воротами, они освещают верхушки деревьев и сад соседей тонет в оранжевом мареве.
- Мам, а что там? - ткнул пальцем сын.
- Гости, наверное, - улыбнулась.
- А у дедушки будут гости?
- Надеюсь, нет, - пробормотала себе под нос.
Я и без того представляю, каким взглядом посмотрит на меня Гела. Но сейчас мне на жену отца плевать. Мы все равно поедем к папе. Не в гостиницу. Папин дом - он и мой тоже, а Гела пусть ко всем чертям проваливает, если ей что-то не нравится.
Мы уже подходили к шлагбауму, когда он открылся, и в поселок зарулила темная машина. Сощурилась, пытаясь различить человека за рулем, но свет фар ударил прямо в лицо, и я ничего не разобрала.
Крепче сжала ладошку сына в своей руке, мысленно взмолившись: кто угодно, только не муж.
Машина медленно проехала мимо, словно водитель рассматривал нас, как на сцене. И плавно затормозила.
Хлопнула дверь.
А потом прозвучал хрипловатый мужской голос:
- Эй, сестренка, гуляете? Вечерами прохладно. Поехали лучше покатаемся. Покажу сыну город. Григорий, вечер добрый. Прыгай скорее в машину.
Глава 34
Глава 34
ТИМ
Ее улыбка похожа на рай - как-то так поется в попсовой песне. Я никогда не отличался любовью к романтике, знаю лишь про волчицу и волка, которые вместе остаются до конца.
Животные зачастую преданнее людей.
- Вы так и будете по очереди кататься сюда? - Стрелецкая от растерянности выпустила ладошку сына. Спохватилась, когда Гриша поскакал к моей машине и рванулась за ним, но я преградил ей путь.
- Правда, холодно, - удержал ее за руку. - Пусть сын посидит, погреется.
- Он тебе не сын.
- Как скажешь. Но подбросить-то вас можно?
- Подбрось жену, - Рита высвободила руку из моих пальцев. - И остальным передай. Хватит меня преследовать.
Поморщился.
В том, что братья времени не теряли и сегодня караулили мою женщину по подворотням - не сомневаюсь. Я и сам поступил бы так же, ведь счет, как на бомбе, идет на минуты.
Только я не мог.
После вчерашней стычки дома у Севастина пришлось ехать в клинику. Я всего лишь разнимал братьев. Понятия не имею, кто из них врезал мне.
Но ребро все равно сломано.
Прописан гребаный постельный режим.
И это засада.
- Из-за вас у меня серьезные проблемы с мужем, - продолжает Стрелецкая. - Из-за тебя мы поселились в этом проклятом коттедже, в этом ужасном поселке, - она сложила руки на груди и пытается выглядеть строгой, лоб собрала складками и подбирает слова. - На каком языке до вас всех донести - хочу, чтобы вы отвалили.
- Попробуй на греческом, - усмехнулся и оперся ладонью на капот.
Черт, как стоять тяжело. Я из клиники ради нее сбежал и услышать ожидал вовсе не это. Знаю - врет. Не может она так думать, ничего она не забыла, взгляд ее вижу, и его ни с чем не спутать, ведь я сам смотрю так же - жадно, каждую черточку в ней изучаю.
Она до сих пор меня любит. А муж - это временно.
Я знаю.
- У меня сын, и мне все это не нужно, - она сощурилась, пытаясь сквозь стекло различить Гришу, что обосновался у меня в салоне. - Я сегодня видела новости. Обстреляли Ареса, прямо в центре города. Вы трое только вид делаете, что изменились. На самом же деле - продолжаете заниматься своими грязными делами. И мне по барабану, ясно? Но не впутывайте меня и сына.
- Я к этому отношения не имею, - заверил и незаметно нащупал в кармане пиджака пузырек с обезболивающими. Выжрал сегодня почти всю упаковку, но чертова боль не унимается, если будем стоять здесь - позорно упаду прямо у нее на глазах. Под ноги ей. - Это Севастиан причастен к обстрелу, - безжалостно сдал младшего брата.
Да плевать. Все средства хороши в любви. Нахрена мне его покрывать и оставлять этим двоим какие-то шансы?
Я борюсь за себя и за нее. И за Гришу.
- У Севы и Ареса недопонимание, - улыбнулся и выщелкнул в рот капсулу. Поморщился от горечи, что сразу разлилась по языку и проглотил таблетку. - Лично я давно завязал с оружием. Со мной ты и Гриша будете в безопасности, клянусь. Садись в машину, - заметил, как она дрожит.
Ветер теплый, но меня самого морозит. От таблеток в голове сгустился туман, рулить я, пожалуй, не смогу.
- Хочешь, сама поведешь? - предложил. - Если боишься, что я вас завезу в свое логово и запру там - садись за
