— Я боялась, ты не выживешь, — тихо сказала Сара, вспоминая, как его ранили. — И не надеялась остановить кровотечение. Что только не перепробовала…
— Ты мне жизнь спасла.
— Могла тебя потерять…
Пробормотав что-то неразборчивое, Сара поцеловала шрам. Осторожно касаясь губами груди, закрыла глаза, и Толливер почувствовал, как расслабляется каждая клеточка тела. Губы Сары медленно спускались вниз, а пальцы расстегнули молнию джинсов. Джеффри прижался к раковине, и женщина опустилась перед ним на колени. Ощутив обжигающее прикосновение языка, вырисовывавшего неведомые узоры, он схватился за крышку стола. Только бы не упасть…
От желания подгибались колени, но Джеффри положил ей руки на плечи и заставил подняться.
— Нет, — прошептал он, думая, что скорее умрет, чем наградит Сару смертельной болезнью. — Нет… — повторил он, хотя не желал ничего большего, чем слиться с ней в единое целое.
Теперь на месте губ оказались умелые руки. Сначала одна, потом другая, и Джеффри застонал. Он держался изо всех сил, но, взглянув на Сару, распалился еще больше: на щеках румянец, губы порхают в нескольких сантиметрах от него, дразнят поцелуем, манят. Сара что-то шептала, но Толливер лишь чувствовал шелест легкого дыхания, а самих слов не разбирал. А потом их губы встретились: сначала поцелуи были легкими, игривыми, потом властными, требовательными, и Джеффри стало трудно дышать. Ладони работали ловко и синхронно, а когда Сара закусила его нижнюю губу, Толливер понял, что терпеть больше не может.
— Сара! — простонал он.
Женщина целовала его лицо, шею, губы, и наконец Джеффри услышал, что она говорит. «Я люблю тебя! — шептала она, не прекращая ласк, пока он не забился в экстазе. — Я тебя люблю».
Вторник
8
Первым, что услышала Лена, войдя в зал для инструктажа, был крик Толливера, доносившийся из-за закрытой двери кабинета. Она нарочно задержалась у кофеварки, но разобрать ничего не смогла.
В зал вышел Фрэнк, чтобы долить кофе в и без того полную кружку.
— Что стряслось? — шепотом спросила детектив Адамс.
— Марти Лэм, — пожал плечами Фрэнк. — Он должен был вчера караулить ночлежку?
— Чипа Доннера? — переспросила Лена.
Джеффри приказал патрульным сидеть возле дома бармена из «Розовой киски» на случай, если парень появится.
— Доннер сегодня утром заезжал, но на месте никого не оказалось.
Оба застыли, пытаясь разобрать хоть слово из того, что орал Джеффри.
— По-моему, шеф не в духе, — заметил Фрэнк.
— Думаешь?
— Смотри, осторожнее! — посоветовал Уоллес, которому всегда казалось, что, раз он на тридцать лет старше, Лена должна его уважать.
— Отчет о кредитоспособности семьи подготовили? — сменила тему детектив Адамс.
— Ага, — кивнул он. — Насколько я понял, ферма приносит прибыль.
— Хорошую?
— Среднюю, — проговорил Фрэнк. — Пытаюсь получить копии их налоговых деклараций. Не уверен, что получится: ферма-то в частной собственности.
Лена подавила зевок: прошлой ночью поспать удалось секунд десять, не больше.
— А из приютов какие новости?
— «Нужно благодарить Бога за то, что на земле еще остались такие люди», — процитировал Фрэнк, явно не собираясь преклонять голову.
Дверь в кабинет шефа распахнулась, и показался Марти Лэм, бредущий, словно узник вдоль камер смерти. Руки нервно теребят шляпу, глаза устремлены в пол.
— Фрэнк! — бросился к подчиненному Джеффри. Чувствовалось, он до сих пор зол, и Лена представляла, какую головомойку он устроил Марти. Яркий, цвета спелого граната, синяк также не прибавлял шефу оптимизма. — Ты связался с поставщиками химикатов?
— Да, и получил список тех, кто в нашем графстве заказывал цианид. — Пожилой полицейский достал из кармана листок. — Они продали соли в два ювелирных магазина Мейкона и один на Семьдесят пятой улице. В Огасте есть гальваномастерская, оттуда тоже заказали три бутыли в этом году.
— Понимаю, это страшное занудство, но, пожалуйста, проверь каждого из них отдельно. Узнай, не отличается ли кто повышенной религиозностью, которая связывала бы с фермой, и по цепочке — с Эбби. Чуть позже побеседую с родственниками и выясню, выезжала ли девушка в город одна. — Толливер повернулся к Лене: — На цианидной бутылке Дейла Стэнли отпечатков не оказалось.
— Ни одного? — удивилась женщина.
— Дейл всегда работал в перчатках, наверное, в этом дело.
— А может, кто-то стер?
— Побеседуй с О'Райан, — велел Джеффри. — Пару минут назад звонил Бадди Конфорд. Он будет представлять красавицу.
— Кто его нанял? — услышав фамилию адвоката, поморщилась Лена.
— Откуда я знаю!
— Конфорд не возражает против допроса?
Отвечать Толливеру явно не хотелось.
— Слушай, может, я что-то путаю? Теперь ты мой босс? — Не дождавшись ответа, Джеффри зарычал: — Тащи девчонку в кабинет, пока адвокат не пришел!
— Да, сэр, — кивнула Лена, понимая, что в такой ситуации лучше согласиться. Выходя из зала, детектив переглянулась с Фрэнком Уоллисом, который не знал, что сказать. В последние дни с Джеффри творилось что-то неладное.
Детектив Адамс раздраженно толкнула огнеупорную дверь в служебный отсек участка. Марти Лэм склонился над фонтанчиком с водой, но почему-то не пил. Пробегая мимо, Лена кивнула и встретила безнадежный, как у затравленного оленя, взгляд. Что ж, состояние Марти ей хорошо знакомо.
Набрав код на панели сигнализации, Лена достала ключи. Патти О'Райан свернулась на койке калачиком, так что колени почти упирались в подбородок. Даже одетая, вернее, полуодетая в свой вчерашний костюм, она напоминала двенадцатилетнего ребенка, ангела, заблудившегося в этом жестоком мире.
— О'Райан! — заорала Лена, толкая закрытую дверь.
Раздался ужасный грохот, и перепуганная девушка упала на пол.
— Проснись и пой! — велела детектив Адамс.
— Не ори, сука! — огрызнулась стриптизерша и, больше не похожая на двенадцатилетнюю девочку, заткнула уши. Пришлось снова встряхнуть дверь. Девушка явно под кайфом, вопрос только от чего.
— Вставай! — велела Лена. — Лицом к стене, руки за спину.
Процедуру Патти явно знала и даже не поморщилась, когда детектив защелкнула наручники вокруг запястий. Они были такими тонкими, чудо, что О'Райан не вырвалась. Подобные девушки не становятся жертвами, это похожим на Эбигейл Беннетт нужно оглядываться через плечо.
Лена открыла дверь и вывела стриптизершу в коридор. Оказавшись совсем близко, она чувствовала запах ее пота и лекарств. Пепельно-каштановые волосы жирными патлами свисали до пояса. Сальная прядь легла на грудь, и на тыльной стороне оголившегося локтя детектив увидела след от укола.
— Любишь метамфетамин? — догадалась Лена. Как и повсюду в провинциальной Америке, за последние пять лет торговля метамфетамином в Гранте приняла воистину угрожающие масштабы.
— Я знаю свои права, — заявила девушка. — С какой стати вы меня здесь держите?
— Препятствие отправлению правосудия, нападение на сотрудника полиции, сопротивление аресту, — спокойно перечислила Лена. — Может, пописаешь в стаканчик? Уверена, обнаружится кое-что интересное…
— Я лучше на тебя поссу! — плюнула на пол стриптизерша.
— Да ты настоящая леди, О'Райан!
— А ты настоящая сучка, вонючая течная сучка!
— Ой! — притворно взвизгнула Лена, дернув девушку так, что та споткнулась. — Нам сюда! — наслаждаясь гневными воплями, объявила детектив и втолкнула Патти в кабинет для допросов.
— С-сучка! — прошипела О'Райан, когда ее усадили на самый неудобный стул в участке.
— Смотри, без фокусов! — велела Лена и, расцепив наручники, пристегнула один к кольцу, впаянному в стол по приказу Джеффри. Сам стол привинтили к полу, и, как уже не раз убеждались, не зря.
— Вы не имеете права меня здесь держать! — заявила О'Райан. — Чип ничего не сделал.
— Тогда почему сбежал?
— Потому что знает — вы, ублюдки, все равно его загребете.
— Сколько тебе лет? — спросила Лена, устроившись напротив.
— Двадцать один, — вызывающе подняв голову, ответила Патти. Все ясно: несовершеннолетняя.
— Себе же хуже делаешь… — процедила Лена.
— Мне нужен адвокат.
— Приедет с минуты на минуту.
— Кто еще? — удивилась О'Райан.
— А сама не знаешь?
— Черт подери! — выпалила стриптизерша, снова превратившись в двенадцатилетнюю девочку.
— Что такое?
— Не хочу адвоката!
Все проблемы этой соплюшки можно решить хорошей поркой.
— Почему?
— Просто не хочу. Отведи меня в камеру, предъяви обвинение, делай что хочешь. — Она жеманно облизнула губы, бросив на Лену оценивающий взгляд. — Может, хочешь кое-чем заняться?
