— Не льсти себе!
Сообразив, что с соблазнением не вышло, О'Райан спешно превратилась в испуганную маленькую девочку. По щекам текли крокодиловы слезы.
— Ну, предъявляй обвинение! Мне нечего сказать!
— Хочу задать тебе несколько вопросов.
— Да иди ты со своими вопросами! — огрызнулась Патти. — Я свои права знаю! Не обязана говорить ни слова, и ты не заставишь!
Если опустить бранные выражения, заявление стриптизерши ничем не отличалось от реакции хозяина бара, когда накануне вечером Джеффри попросил его поехать в участок. Лена терпеть не могла людей, которые знают свои права, — эти умники только мешают работать!
— Патти, ты себе же хуже делаешь, — перегнувшись через стол, повторила детектив Адамс.
— Да иди ты в задницу! Ничего подобного, могу сидеть себе и молчать!
Разъяренная девчонка так и брызгала слюной, а Лена, откинувшись на спинку стула, гадала, как Патти О'Райан дошла до такой жизни. Когда-то ведь была чьей-то дочерью, сестрой, подругой, а сейчас превратилась в пиявку, которая думает только о себе.
— Патти, ты никуда не пойдешь, — спокойно проговорила женщина. — Я могу здесь целый день провести…
— Ну и хрен с тобой, сучка драная!
В дверь постучали, и вошел Джеффри, а следом за ним Бадди Конфорд.
За долю секунды поведение О'Райан изменилось до неузнаваемости: из развязной стриптизерши она превратилась в испуганного ребенка.
— Папочка, забери меня отсюда! Клянусь, я ничего не сделала!
В кабинете шефа Лена, откинувшись на спинку стула, прижала колено к ножке стола. Перехватив заинтересованный взгляд Бадди, она стада гадать, чего же в нем больше: похоти или зависти?
Еще подростком Конфорд потерял правую лодыжку в аварии, несколько лет спустя перестал видеть левый глаз, а совсем недавно разъяренный клиент, отказавшись платить, выстрелил в него в упор. После того случая Бадди остался с одной почкой, но все-таки добился, чтобы нерадивого плательщика обвинили не в предумышленном убийстве, а в простом нападении. Словом, взявшись защищать человека, он защищал его до конца.
— Твой бойфренд больше проблем не создает?
— Давайте не будем об этом, — попросила детектив Адамс, в очередной раз пожалев, что пыталась решить проблему Итана с помощью Бадди Конфорда. Но ведь когда сидишь по другую сторону стола и нужен адвокат, выбираешь самого ловкого, изворотливого и беспринципного. Говорят: любишь кататься — люби и саночки возить. Лене казалось, она до конца жизни будет возить санки Бадди Конфорда.
— А за собой приглядываешь? — не унимался Бадди.
Детектив Адамс отвернулась, пытаясь понять, почему задерживается шеф. Держа в руке какой-то листок, Джеффри разговаривал с Фрэнком, затем похлопал коллегу по плечу и вошел в кабинет.
— Прошу прошения, — извинился Толливер и, покачав головой, показал Лене, что новостей пока нет. Устроившись за столом, он тут же закрыл листок Фрэнка белой бумагой.
— Классный фингал! — похвалил Конфорд.
Судя по всему, Джеффри было не до светских разговоров.
— Не знал, что у тебя есть дочь!
— Падчерица! — с явной неохотой поправил Бадди. — В прошлом году мы с ее матерью поженились, а до этого целых десять лет встречались с переменным успехом. Она ходячая проблема!
— Мать или дочь? — уточнил Джеффри, и оба засмеялись, будто услышав старый анекдот.
Вцепившись в стул обеими руками, Бадди тяжело вздохнул. На правой ноге протез, но, похоже, без трости он ходить не рискует. Трость напомнила Лене Грэга Митчелла. Несмотря на все усилия воли, по дороге на работу она искала глазами бывшего бойфренда, надеясь, что тот вышел на прогулку. Хотя о чем с ним говорить, так и не решила.
— Патти балуется наркотиками, — проговорил Конфорд. — Время от времени мы пытаемся ее лечить.
— А где родной отец?
— Кто знает… — развел руками Бадди.
— Ваша падчерица предпочитает метамфетамин? — поинтересовалась Лена.
— Что же еще? — буркнул адвокат. Вообще-то ему от метамфетамина сплошная выгода, не напрямую, конечно, а через клиентов-торговцев, которых приходится защищать. — Девчонке семнадцать, и, по мнению матери, балуется она уже несколько лет, хотя колоться начала недавно. Лично я не знаю, как ее остановить.
— С метамфетамина так просто не слезешь, — признал Джеффри.
— Почти невозможно, — согласился Бадди. Кому это знать, как не адвокату, половина клиентов которого рецидивисты. — Пришлось выгнать Патти из дома, — рассказывал Конфорд. — Около полугода назад мы не выдержали. Она только и делала, что шлялась по ночам, возвращалась под кайфом и спала до обеда. Когда вставала, проклинала маму, меня, весь мир — ну знаете, как бывает: вокруг одни уроды, кроме нее. А ругаться детка умеет — ни дать ни взять синдром Туретта[4], только произвольный! Словом, сплошные неприятности… — Бадди постучал по протезу, и кабинет наполнил глухой отрывистый звук. — Помочь человеку можно, а спасти от самого себя — нет.
— И куда она переехала?
— В основном ошивалась у подруг, хотя не исключаю, что ради карманных денег и молодых людей развлекала. Когда гостеприимных знакомых не осталось, пошла работать в «Киску». — Конфорд перестал стучать. — Хотите верьте, хотите нет, но я стал надеяться, что девочка наконец взялась за ум.
— Почему это? — удивилась детектив Адамс.
— Ну, оказавшись на дне, понимаешь: ниже опускаться некуда. — Бадди многозначительно взглянул на Лену, и той захотелось как следует ему врезать. — По-моему, раздеваться перед убогими крестьянами — самое настоящее дно.
— А на ферму в Катуге она не ездила? — спросил Джеффри.
— К тем фанатикам? — засмеялся Бадди. — Не думаю, что Патти в их вкусе.
— Откуда вы знаете?
— Ну, могу уточнить, есть ли смысл? Патти не слишком религиозна и привыкла брать, не предлагая ничего взамен. Возможно, живущие на той ферме — фанатики, но отнюдь не дураки, они бы в два счета ее раскусили. Девочка тоже знает своих зрителей и не станет понапрасну терять время.
— Вы знакомы с Чипом Доннером?
— Ага, по просьбе Патти несколько раз его защищал.
— В нашей базе данных его нет, — проговорил Джеффри, имея в виду, что в округе Грант Чипа никогда не задерживали.
— Нет, это было в Катуге, — заерзал на стуле Конфорд. — Надо сказать, парень он неплохой. Местный, никогда дальше пятидесяти километров от дома не уезжал… И очень неглуп, большинство торчков тупые как пробки. Прибавьте к глупости беспросветную скуку и…
— Как насчет Эбигейл Беннетт? — перебил Толливер.
— Никогда о ней не слышал. Она работает в клубе?
— Нет, ее зарыли в лесу живой…
Бадди вздрогнул так, будто призрака увидел.
— Какая ужасная смерть! Помню, папа водил нас на могилу бабушки и пугал… Там рядом был похоронен священник, и прямо из земли к столбу тянулся телефонный кабель. Папа говорил, в гробах есть телефоны, чтобы покойник, если оживет, смог позвонить близким. — Конфорд усмехнулся. — Однажды мама привезла на кладбище велосипедный звонок и, когда мы, такие серьезные, стояли у могилы, взяла и позвонила. Я чуть в штаны не наделал!
Джеффри растянул губы в улыбке.
— Так я здесь не для того, чтобы развлекать вас байками. Что хотите от моей падчерицы?
— Услышать, что ее связывает с Чипом.
— Ну, это легко: девочка на него запала. Доннер не особо ее жаловал, но Патти было все равно — любовь!
— Чип знал Эбигейл Беннетт.
— Откуда?
— Это мы и хотим выяснить, — сказал Джеффри. — Надеялись, Патти нам поможет.
Конфорд облизнул губы. Лена чувствовала, что он сейчас скажет.
— Шеф, как ни печально, но я для нее не авторитет.
— Ну, мы договоримся…
— Нет! — поднял руку Бадди. — Так не играю. Девочка меня ненавидит: увел маму, выставил ее из дома. Настоящий злодей!
— Возможно, тюрьму она возненавидит еще больше, чем вас? — предположила детектив Адамс.
— Возможно, — пожал плечами Конфорд.
— Итак, — с явным неудовольствием заявил Джеффри, — подержим Патти здесь еще денек?
— Думаю, так будет лучше, — согласился Конфорд. — Не хочу показаться жестоким, но девочке нужно понять, что такое тюрьма… — Превратившись из гневного родителя в адвоката, Бадди быстро добавил: — Естественно, в обмен на ее заявление должны быть сняты обвинения в препятствии отправлению правосудия и нападении…
— Неудивительно, что все так ненавидят юристов! — не удержавшись, проворчала Лена.
— Ну, когда пользовалась моими услугами, тебя это особо не волновало, — весело напомнил Бадди, а потом повернулся к Толливеру: — Что скажете, шеф?
Откинувшись на спинку стула, Джеффри нервно переплел пальцы.
— Завтра утром она с нами побеседует, либо никакой сделки не будет.
