– Нет, впервые попробовала.
– Тогда ты молодец. Совершенно камеры не боишься.
– А чего тут бояться? Я когда в Челябинске презентацию продукта проводила, перед целыми залами выступала – отучилась бояться.
– Презентацию продукта? Ты бренд-менеджером работаешь?
– Нет, я личный помощник главного редактора журнала «Новый фактор».
– Что-то не слышала про такой. Ну, не важно. Могу представить, как охренеет твой шеф, когда ты в понедельник в таком виде на работу явишься! Слушай, а хочешь чаю?
– Хочу. Я вообще съела бы что-нибудь, с одиннадцати утра бегаю.
– Тогда пошли ко мне в редакторскую, у нас там пирожки есть с капустой.
Тут нас прервал звонок мобильника. Я посмотрела на номер. Аленка.
– Лариска, привет! Как все прошло, нормально?
– Более чем. Из меня такая красотка вылупилась, что твоя Крестовская заревновала.
– Не может быть! Краше Ольки, что ли, получилась?
– Не знаю. Но эффект потрясающий, минут десять к своему новому лицу привыкала.
– Лариска, я заинтригована. Ты сейчас где?
– В студии, на Зубовском.
– Сиди там, никуда не уходи. Я за тобой заеду. Красоту нужно являть миру, поэтому мы сегодня идем на презентацию. Готовься к приятному вечеру.
– Какому вечеру? – не поняла я. – Алена, алло!
Но так уже отключилась.
– Приятельница звонила, что-то задумала. Слушай, – обратилась я к Кате, – а не очень будет вызывающе, если я в люди в этом платье пойду? – показала я на свой балахон.
– Нет, конечно! Ты в нем шикарно выглядишь. Я на твоем месте его вообще не снимала бы!
Аленка заехала за мной минут через сорок. Я успела и пару пирожков с чаем слопать и по студии пройтись.
Экскурсию мне устроил осветитель Сергей. Было забавно, и не только потому, что я впервые бродила по «телезакулисью»: на меня странно реагировали мужчины. Как-то замолкали, подбирались, а потом начинали суетиться. Так что когда я, уходя, прошла через охрану и охранник, втянув пузо, засиял улыбкой и предложил заходить к ним почаще, я уже приняла это как должное.
– Ну ни фига себе! – присвистнула Аленка, когда я постучала в окно ее машины. – Я ведь видела, как ты из дверей вышла, но узнала только сейчас! Лариска, ты должна Ольке коньяк поставить. В честь дня рождения.
– Ой, а у нее сегодня день рождения? – огорчилась я, садясь в салон и с непривычки цепляясь каблуками за порожек. – Надо же, не знала, не поздравила!
– Да это у тебя сегодня день рождения! Нет, я видела, что если с тобой поработать, может стоящее получиться, но чтобы такое перевоплощение! Могу представить, как удивится Пенкин.
– Могу представить, как удивится его мама, – вспомнила я. – Она хотела, чтобы я сегодня пришла к ней окна мыть.
– Еще не поздно, – хитро покосилась на меня Аленка. – Хочешь, отвезу?
– Нет уж, у меня сегодня день рождения, сама сказала. Вези меня на свою презентацию. Что презентуют, кстати?
– Увидишь. Это сюрприз.
О том, куда меня везет, Аленка молчала всю дорогу, загадочно улыбаясь. Она, кажется, принарядилась. Понять было трудно, она и так всегда одевается очень ярко. Но сегодня ее голову украшали затейливо подколотые локоны, и помада на губах мерцала новым перламутровым блеском.
– А знаешь, что я вчера сделала? Вместо Пенкина статью написала. И своими тунисскими снимками проиллюстрировала.
– Как это? – взглянула на меня Аленка.
– Витька в больнице какую-то фигню про Тунис написал, скука смертная. Хотя что можно требовать от больного человека! Я набирала эту чушь, набирала, а потом не выдержала и все переписала по-своему. И он сказал, что в таком виде ему статья нравится, пусть будет.
– Слушай, я что-то в толк не возьму. «Приезжайте, люди, в Африку гулять» ты написала?
– Ну да. А ты откуда знаешь, журнал же еще не вышел?
– Мне Виктор сегодня макет показывал, я к нему в больницу заходила. Попросила дописать в конце, что материал подготовлен при содействии нашей компании. Слушай, я ему за эту статью столько комплиментов наговорила... Но ведь там его подпись стоит!
– Ага, я его подпись оставила. Старался же человек, писал, зачем больного расстраивать. Тем более что он настоящий журналист. А на меня минутное вдохновение нашло. Хватит и того, что моя фамилия под фотографиями стоит.
– Слушай, Лариска, ты в него влюбилась? – спросила Аленка почему-то охрипшим голосом.
– Я? Нет. Но раз я за него замуж выхожу, наверное, должна ему помогать, поддерживать.
– Все-таки выходишь? Ты твердо решила?
– Аленушка, ты знаешь, да. Кажется, это самый подходящий для меня вариант.
– Ну и дура! Выходи, приехали.
Мы вышли из машины. На противоположной стороне из-за чугунной узорчатой ограды какого-то парка гремела музыка.
– Аленка, что это?
– Сад «Эрмитаж». Здесь сегодня «Премиум-банк» устраивает в театре прием для держателей карт «Премиум-голд». То есть для миллионеров.
– А у тебя есть карта «Премиум-голд»?
– Нет. Мы с тобой пройдем как пресса. Я нас аккредитовала от журнала «Новый фактор».
Возле входа в сад образовалась небольшая давка. Двое парней – эдакие шкафы, затянутые в черные костюмы и белеющие манжетами и воротничками – проверяли пригласительные и осаживали стайку желающих пройти «на халяву».
– Послушайте, почему вы нас не пускаете? – возмущалась тощая девица с прической из взъерошенных разноцветных прядей. – Я представитель прессы, газета «Вечерняя Москва», моя фамилия Сидорова, посмотрите в ваших списках.
– Девушка, сейчас выйдет представитель пресс-службы и разберется. Я с прессой не работаю, отойдите в сторонку. – Охранник стоял скалой.
– Нет, черт знает что такое! Прессу не пропускают! – скривилась девица. – Вы хотите, чтобы я в газете написала, что ваш банк облажался?
– Девушка, я хочу, чтобы вы не мешали проходить гостям, – невозмутимо сказал охранник.
– Слушай, не пускает, – шепнула я Аленке.
– Нас пустит. Плащик расстегни, воротник поправь. И волосы взбей на затылке. Ага, так хорошо. – Она тоже расстегнула свой блестящий плащ, показывая черное платье с серебряной искрой. – Вперед! Улыбайся.
– Ваши пригласительные, дамы? – В глазах охранника мелькнул интерес.
– Мы аккредитованные представители прессы, журнал «Новый фактор». Это Лариса Калитина, редактор. – Я держала улыбку. – А я Алена Лопахина, ведущая рубрики «Светская жизнь». Мы можем пройти?
– Да, конечно, – отступил в сторону охранник, и, миновав ворота, мы оказались на красной ковровой дорожке.
– Ух ты, обалдеть! – удивилась я. – Никого не пускал, а нас впустил. Как это у тебя получилось?
– У меня было секретное оружие – ты.
– Да ну тебя, я серьезно!
Шикарная красная дорожка, петляя между деревьями, вела к театральному подъезду. По краям дорожки горели факелы, закрепленные в специальных «стаканах». Оркестр, чью музыку мы слышали издалека, играл у входа в театр. Мы вошли и тут же получили по роскошному цветку. Их всем входящим дамам раздавали девушки с корзинками цветов.
– Что это? – Я залюбовалась розовыми, в бело-малиновых крапинках, лепестками.
– Орхидеи! Пойдем что-нибудь съедим, я голодная!
В фойе театра тоже играла музыка, но уже только скрипки. Собравшаяся публика лениво фланировала, искоса поглядывая друг на друга.
– Ой, смотри, Елена Ханыгина! – увидела я известную телеведущую.
– Да тут много всяких VIP-персон набежит, еще кого-нибудь увидишь, – отмахнулась Аленка и ухватила крохотный бутербродик размером с половинку спичечного коробка. Бутербродики – кусочки белого хлеба с огурцом и ломтиками какого-то светлого мяса – держал на подносе парнишка-официант, неподвижный, словно статуя.
– Аленка, может быть, сначала плащи сдадим в гардероб? С чем бутерброды-то?
– С осетриной. Еще возьму. Теперь пошли в гардероб.
Я тоже прихватила бутербродик – на один зуб, честное слово, даже вкуса не успела разобрать – и поспешила за ней. Отстать и затеряться одной в этой тусовке мне не хотелось.
– Аленка, а что здесь будет-то? – спросила я, отдавая плащ в гардероб и пряча номерок в сумочку.
– Много чего. – Аленка отошла к огромному, во всю стену, зеркалу и поправляла прическу. – Шоу фонтанов, потом будет петь Дайана Росс, ее специально из Америки пригласили. Далее – фуршет. А главное – тусовка тут будет потрясающая, сплошь денежные мешки! Карты «Премиум-голд» знаешь, кому дают? У кого на текущем счету не меньше пятидесяти тысяч баксов, вот кому! Сечешь, какие мужики тут сегодня тусуются?
– А, понятно. Жениха себе ищешь, да?
– Ага. Или тебе. Чтобы Пенкин светом в окошке не казался. Причесаться не хочешь?
– Ну, знаешь, я не умею очаровывать «денежные мешки»! – сказала я, отыскивая в сумке расческу.
