Вскоре левый фланг католической армии рывком разорвал свое соединение с центром, оттянулся к дороге на Польшу и начал отступление на юг. Конница пруссов, несколько сотен воинов, налетела на арьергард отступающих ляхов, и произошел серьезный бой, во время которого погибло немало католиков, среди которых оказался Зденек Змигод. Однако пруссы были отбиты, и после этого войско Владислава Пяста никто не трогал. Его отряды спокойно дошли до границы. Затем они повернули на Гнезно, вошли в него и воины князя-кесаря 'взяли под охрану' Саломею фон Берг и других ее сыновей: Генриха, Казимира и Мешко.
С этого момента в Польше снова появился король, которого долгое время не хотели признавать многие соседние правители и церковь. Однако за Владиславом была сила, прошедшая через многочисленные сражения армия из ветеранов, которые продолжали воевать с язычниками и надежно охраняли границу Польского королевства. Кроме того, в руках новоявленного короля находились его основные соперники и казна младших Пястов. Поэтому сначала его признали богатые польские феодалы, которым он раздавал земли погибших в боях с язычниками воевод. Затем родственник по жене король Конрад Третий и великий князь Киевский Изяслав Мстиславич, а потом и остальные подтянулись.
Что же касается крестоносцев, которых предали и бросили, то их участь была незавидна.
По неприкрытому левому флангу католической армии ударили воины храмовых дружин, а с тыла подошли варяги и воины из венедского племени словинцев. Крестоносцев зажали в тиски, а затем окружили. Деваться им было некуда, и они либо сдавались в плен, либо дрались и погибали.
Болеслава, который смотрел вслед уходящим войскам Владислава и не понимал, что происходит, свалили с лошади и забили дубинами лесовики. Моравские владетели пытались сдаться. Однако на их беду они попали под удар пруссов, которые только что потеряли в схватке своего сотника. Поэтому короля вместе с князем пришпилили к земле дротиками. Старый Петр Власт, верный слуга церкви и большой друг цистерианцев, был убит лично витязем Сивером, который помнил свой уговор с Владиславом и не собирался оставлять в живых никого из тех, кто бы мог обвинить временного союзника венедов в нечестности и измене. Ну, а архиепископа Петра и других священнослужителей, которые сопровождали крестоносцев в походе, после битвы собрали в кучу, подвергли пыткам и посадили на острые колья.
Глава 13.
Верхняя Саксония. Лето 6655 С.М.З.Х.
Лесовики Калеви Лайне, все кто выжил после первого рейда по Верхней Саксонии и Шлезвиг-Гольштейну, тихо двигались по дремучей ночной чащобе. Воины племени Хеме были прирожденными лесовиками, что есть, того не отнять. И глядя на то, как темные тени воинов тихо скользят между деревьями, я вспоминал, как выкупил их из рабства, и хвалил себя за этот поступок. Не прогадал, потратил серебро и теперь у меня есть следопыты, которые уже не раз показали себя в деле, и сегодня вновь демонстрируют свои умения, ведут ударную группу дружинников к месту стоянки вражеского отряда и делают это спокойно, четко и без суеты. Не трещат под ногами сучья и ветки. Крестоносцы не подозревают о том, что мы рядом, и саксонские егеря, которые охраняли подходы к стоянке германцев, уже мертвы.
Метрах в десяти от меня резко и неожиданно вскрикнула ночная птица. Это сигнал передового Хеме, что опушка рядом. Следующие за мной варяги, пруссы, русичи и три десятка варогов сбавили ход и стали расходиться влево и вправо, а двинулся прямо, туда, где кричала птаха. Наступал на землю осторожно, сначала ощупывал носком пространство перед собой и только потом опускал ботинок. Шаг. Другой. Третий. Еще один и еще. Из темноты вынырнул Лайне, бородатое лицо, которого осветил призрачный лунный свет, и он, прижавшись к моему уху, прошептал:
- Вождь, все спокойно. В лагере католиков тишина и собак нет. Перед нами у дороги два поста по пять человек в каждом и с другой стороны лагеря еще два. Если брать караульных на нож, то это долго, потому что стража не спит и начеку. Что прикажешь?
Фигура Калеви отстранилась, и уже я наклонился к нему и зашептал:
- Часть наших воинов отстала, пошли своих людей, чтобы помогли им тихо подойти. Как только все будут на месте, вместе с командирами ко мне.
- Понял.
Вожак Хеме бесшумно нырнул в кусты и пропал, словно его здесь и не было, а я сделал еще несколько шагов и оказался на окраине леса. Здесь присел на землю и всмотрелся в поле подле тракта Гамбург-Любек. На поляне метрах в тридцати от меня, слева и справа, горели два костра, возле которых расположились вражеские караульные, а за ними находилось три десятка повозок и около двухсот привязанных к кольям лошадей. Половина гужевые рабочие тяжеловозы, а остальные рыцарские жеребцы. Рядом с повозками догорало полтора десятка костров и в свете потухающих багровых угольев я разглядел спящих людей, элитных бойцов из гвардии короля Конрада Третьего. Германцы, действительно, были спокойны и нападения не ждали. Нам это было на руку и мне оставалось только дождаться сосредоточения дружинников и отдать команду на атаку. Ну, а пока мои воины выбирались из леса, я прикрыл глаза, прислушался к мирным эмоциям врагов и улыбнулся. После чего поправил ножны с мечом, поудобней устроился на своем месте, подумал, что второй рейд начинается неплохо и пролистнул в голове события последних трех недель...
Десять дней отдыха в Рароге пролетели незаметно. Все это время я занимался делами моего хозяйства, общался с Войданом Лебедяном и натаскивал прибывшую из Новгорода сотню воинов, которые должны были хотя бы немного соответствовать ветеранам. Ну, а помимо этого, конечно же, постоянно отсылал почтовых голубей в Дубин и Аркону. Туда отправлял полученную от пленников информацию и делился с князьями своими планами на новый рейд по вражеской территории, а в ответ получал одобрение и свежие новости с фронтов, где уже вовсю кипели жаркие битвы Северной войны.
Рагдай Померанский в сражении под Старогардом разбил ляхов и моравов. Пленных наши войска и союзники практически не брали и под стенами этого города остались лежать двадцать семь тысяч крестоносцев и четыре тысячи наших воинов. Часть поляков, которых увел князь-кесарь Владислав Пяст, отступила, судя по всему не просто так, по рассеянности венедов, а по какой-то тайной договоренности. После чего князь поморян оставил на границе несколько крупных отрядов из племенного ополчения словинцев и пырычан, и через Щецин двинул свою армию на столицу лютичей Радогощ.
Одновременно с этим партизанские соединения линян, полабов и речан вели бои с наступающими войсками Конрада Третьего, Германа фон Шталека, Фридриха Одноглазого и Альбрехта Медведя. Потери у крестоносцев были немалые, но и наши войска теряли бойцов, ибо католики, которые знали о судьбе пфальцграфа Фридриха Саксонского, подготовились неплохо и для борьбы с партизанами сформировали специальные егерские отряды. Бои вспыхивали в лесах и на трактах, на берегах рек и озер, в поселках и городках, которые не могли удержать бодричи и лютичи. Война набирала обороты, пожирала человеческие жизни и смещалась к побережью, а главные силы славян все еще собирались в Дубине, Зверине и Радогоще и до сих пор не вступили в дело. Никлот, Мстислав и Прибыслав только тормозили католиков, уничтожали вражеские продовольственные запасы и устилали дорогу перед ними ловушками. Наверняка, для князей было тяжело наблюдать за тем, как орды зачуханых и грязных завоевателей с крестами на плащах прут к Венедскому морю. Однако они понимали, что наши войска смогут дать только пару крупных сражений, а затем все, приплыли, за германцами подойдут франки и новые отряды европейских бродяг, и материковым венедам придет конец. Поэтому они скрипели зубами и выжидали, ибо каждый день это потери врага, от болезней и ловушек, от нападения партизан и антисанитарии, от ранений и вследствие внутренних разборок.
В общем, события развивались, как и предполагалось. Армия Генриха Льва тем временем соединилась с войском маркграфа Конрада Мейсенского, который закрепился на морском побережье, и приморская группировка противника готовилась к рывку на Дубин. Остальные колонны крестоносцев наступали по своим направлениям, а бодричи и лютичи эвакуировали мирных жителей, которые отправлялись в Волин, Волегощ и Колобрег, лихорадочно крепили оборону, делали запасы и готовились к основным сражениям войны и осадам больших городов. И наблюдая за этим со стороны, мы с Вартиславом Никлотингом, который пополнил свою дружину, вместе навестили нашего соседа с северной стороны варяга Верена Байковича, и уговорили его пойти с нами. В итоге моих воинов собралось одиннадцать сотен, с Вартиславом было триста всадников, да Верен привел двести пятьдесят бойцов. При умелом использовании это сила могла многое сделать и на одиннадцатый день после моего прибытия в Рарог, простившись с близкими, я вновь ступил на палубу 'Карателя' и отплыл к материку.
