— Это я уже знаю… — кивнула ему донна, — но другое мне пока непонятно, почему все так боятся попасть в обитель?
— Догадки у меня есть, — уклончиво заявил камердинер, — но верны они или нет — сказать не могу… потому лучше смолчу. Вам теперь самой скоро все станет понятно… ведь в покое они вас не оставят.
— Вот в том и дело, — призналась Лиарена, — маги хотят меня учить. И будут каждый день на несколько часов уводить отсюда, поэтому нужно договориться, как вы станете это скрывать. Ещё нельзя никого в эти часы впускать в мои комнаты.
— Ну, это мы запросто… — уверенно заявил Берт, — скажем, будто по ночам у вас бессонница, и вы сами сидите с малышом. Или читаете романы… слугам этого достаточно. А вот как с дорином быть… ума не приложу, его байками не накормишь.
— За ним будут присматривать маги, — сказала полуправду Лиарена, незачем Берту знать, что одним из этих магов будет она сама, — а теперь иди, объяви эконому о нашем приходе, а то останемся без ужина.
Глава 14
Беловолосый магистр явился в поместье только на следующее утро, и в этот раз вышел в гостиной дорина, расположенной между спальней и кабинетом. Устало улыбнулся Лиарене и попросил принести завтрак.
Исполнять его приказ ринулся Берт, успевший за прошлый вечер познакомиться со всеми слугами и заработать несомненный авторитет выдачей указаний по подготовке к встрече обоза. Разумеется, все мигом оценили и неожиданное появление в покоях дорина его наследника с названной матерью, и осведомлённость немолодого камердинера с хитроватыми глазами. И не последним камнем в этой башенке доводов был дорогой свадебный браслет, каким щеголяла новая няня наследника.
— Как там дела? — с тревогой осведомилась донна, едва маг вышел из умывальни, оправляя ворот ослепительно белой рубахи.
— Где именно? — лукаво прищурился он, но донна недаром выросла в доме, где было принято все важные новости о летних битвах обсуждать за столом или вечерком в гостиной, и уже сложила сделанные ею нехитрые наблюдения в чёткий вывод.
— На болотах. Ты ведь оттуда? В любом другом месте тебя бы накормили и умыли. А ещё, ты пахнешь прелью и тухлыми яйцами.
— Ого! — шутливо фыркнул маг, и щёлкнул пальцами, распространяя вокруг себя запах можжевельника, — а тебе на язычок, похоже, лучше не попадаться. Ну да, ходили мы на разведку… пока каверны не открылись, подбросили несколько ловушек.
— Но ведь на болоте сейчас сухого места не найти! — как наяву представила себе донна прикрытые тиной и лягушачьей пеной бочажки, до краёв полные талой водой, ядовитую зелень, пробивающуюся сквозь прогретые насквозь лужи, какими стали топи и потемневшие от воды заросли камыша и рогоза.
— У нас воздушные заклинания надёжные, — доверительно, как равной, пояснил ей маг, — делаем дорожки и коконы… а в них оставляем приманку и капсулы с самовозгорающейся жидкостью. Ну, а оттуда я отправил всех в замок, а сам — сюда. Пока поем, обсудим, как тебе незаметно отсюда уходить.
— Я уже поговорила с Бертом и его женой, — честно сообщила донна, стараясь держаться невозмутимо, — они будут всем говорить, что днём я привыкла отдыхать… якобы по ночам мучаюсь бессонницей.
— Это подойдёт на первые дни, — подумав, кивнул маг, и не успела Лиарена обрадоваться тому, как гладко сошло ей с рук самовольство, добавил, — а вот советоваться без моего разрешения со слугами все же не следовало. УУстины тут служат родичи, племянница и тётушка, и они вполне способны разговорить любого. Знаешь ведь, как сообразительны слуги?
— Догадываюсь, — смутилась донна, припомнив рассказ няни о прачках и горничных, — но Устина не так наивна. А кроме того, после падения с лестницы никому не доверяет. Кстати… я хотела тебя спросить, ей никак нельзя помочь? Все-таки нянчить ребёнка с больной ногой не так-то легко.
— Если ты за неё просишь… — важно заявил Ильтар, почему-то кося глазом на дверь, ведущую в смежные покои, из которых Лиарена сделала детскую, — то я постараюсь… в обмен на обещание няни носить особые серёжки. Они не дадут ей случайно проговориться.
— Конечно, прошу, — догадалась донна, на что намекает взглядом маг, и громче позвала, — Берт! Веди сюда свою жену.
— Мы все слышали… — мужественно признался камердинер, едва переступил порог и рассмотрел лукавую ухмылку мага, — простите, донна Лиарена. Но я должен был убедиться своими глазами… что он не опутал вас своими чарами, как тот ушлый Виртен вашу доверчивую сестрицу.
— Ты что-то путаешь, Берт, — нахмурилась донна, — он ее ничем не опутывал. Виртен любит и бережёт Дильяну, я сама видела.
— А я сам видел, как он морочил ей голову мажьими фокусами, — упрямо насупился бывший возница. — В одно мгновение на голых кустах диковинные цветы выращивал, а птичек танцевать заставлял… с едва пробудившейся берёзы рвал яблоки да неведомые плоды… мне от конюшни все видно было.
— А ты не забыл, Берт, — расстроилась Лиарена, — что от конюшни никаких кустов не видно, там специально рядок туй и елей высажен, чтоб вид из сада не портить?
— Так за лапником я и ходил… жеребым кобылам добавить к сену, — убито признался камердинер и виновато глянул на молчащую Устину.
— Жеребым кобылам полезно пророщенный ячмень давать, — вежливо посоветовал маг, — ну, а Виртена ты обвинил напрасно. Для него Дильяна дороже жизни… но ведь в доме дорина Симорна не принято верить магам? И я начинаю догадываться, почему. А Виртену очень хотелось отговорить любимую от страшной ошибки, вот и ухаживал, как умел… и даже нарушал ради неё все запреты обители.
Слуги смотрели на магистра широко распахнутыми глазами, да и Лиарена ощущала себя человеком, впервые выбравшимся за высокие стены замка и обнаружившего за ними огромный и незнакомый, но невероятно притягательный мир.
— А теперь нам пора уходить, — поднялся из-за стола маг, — а лекаря Устине приведу вечером, после того, как все домочадцы улягутся спать. Мне сейчас на лечение просто силы не хватит, нужно еще одну группу с болота забрать.
Лиарена чувствовала себя едва ли не предателем, уходя вместе с магом в туманный путь под тоскливыми взглядами помощников. Разумеется, они поверили беловолосому, ему трудно было не верить, настолько простым и открытым казался магистр.
И все же не до конца, это донна видела по скептически поджатым губам Берта, привыкшего проверять все новое, если не своими руками, так дотошным умом. Но надеялась, что после обещанного излечения Устины старый слуга станет немного посговорчивее.
Путь привёл их с Ильтаром в обитель, донна сразу сообразила это, разглядев светлые стены и разноцветные стёкла окон, и встревожилась, но магистр не дал сказать и слова.
