забытья. Всё воспринимала смазано и отчасти нереально.
— Он будет жить, — наконец выдохнул Вейрох, убирая ладони, а затем так глянул на меня, что я чуть сквозь землю не провалилась.
Военачальник был в ярости. Его ноздри раздувались, а челюсти были плотно сжаты, отчего начали выпирать желваки. Глаза же стали драконьими — зрачок удлинился, а голубая радужка сменила цвет на ярко-оранжевый.
— Вы чуть не убили императора, — проскрежетал военачальник, и я попыталась отползти хоть немного, вжимаясь в стену до боли в спине.
— Я не хотела, — простонала, вытирая мокрые щёки и хлюпая носом. — Это был спонтанный выплеск!
— Вот как? — рыкнул Вейрох, нависая надо мной скалой. — У Яра все внутренности в решето! Мы едва спасли его. Ещё бы пара минут, и он погиб!
— Я не хотела! — прорыдала. — Я люблю мужа! Неужели вы думаете, что я смогла бы умышленно причинить ему вред?
— Поднимайтесь, — холодно отрезал Вейрох, хватая меня за локоть и вздёргивая вверх.
Боль пронзила руку, но я даже не поморщилась. Осознавала, что Вейрох прав. Ужас от произошедшего сковал полностью, не позволяя здраво мыслить и даже шевелиться.
Военачальник бесцеремонно выволок меня в коридор и потащил к спальне.
— Я запрещаю вам выходить из комнаты до того момента, пока Ярхорн не придёт в себя. Дальше он будет решать вашу судьбу.
— Но я хочу побыть с ним, — проскулила. — Позвольте мне…
— Если вы столь нестабильны в своей магии, то я не могу допустить этого.
Меня впихнули в комнату и с силой хлопнули дверью. Я, скуля, опустилась на кровать, баюкая практически вывихнутую руку. Понимала, что военачальник перешёл границы, наплевав на субординацию, но не винила его за это. Кроме себя, я никого не винила. А ещё мне было страшно за Ярхорна.
Так прошло целых четыре дня. Я машинально принимала пищу, ходила в душ, а потом забиралась на кровать, подбирая под себя ноги, и сидела, уставившись в одну точку. Иногда благословенный сон отключал измученное сознание, но как только я просыпалась, пытка возобновлялась.
Я молилась всем богам, прося о том, чтобы Яр поправился. Сегодняшний день не стал исключением. После отчаянных просьб, направленных в небо, ненадолго забылась тревожным сном, из которого меня вывел неясный шорох. На улице стояла безлунная ночь, поэтому удалось не сразу различить фигуру в комнате. Даже драконье зрение с трудом справлялось с кромешной темнотой.
— Яр? — уловила запах мужа.
Фигура продолжала стоять неподвижно, заставляя меня всё больше нервничать.
— Эбби, — наконец, раздался тяжёлый вздох. — Нам надо поговорить.
И эта фраза не предвещала ничего хорошего. Я вскочила с постели и зажгла светильник. Теперь отчётливо разглядела супруга, и вид его был настолько измученным, что сердце сжалось. Я бросилась к нему, обвивая руками и прижимаясь к груди.
— Вейрох не пускал меня к тебе, — всхлипнула. — Я так волновалась! Прости меня! Я не хотела причинить боль. Он мне не верил, но ты ведь знаешь? Знаешь, да? — тараторила хриплым шёпотом.
— Эбби, ты вся дрожишь, — Яр увлёк меня к кровати и попытался завернуть в одеяло, но я не желала отпускать его. Прилипла, словно репей — не отодрать.
— Я готова учиться. Мне страшно, что могу причинить кому-то боль, — продолжила шептать, глотая слёзы. — Возможно, скоро у меня получится пользоваться магией. Слабость пройдёт, и я приступлю к обучению.
— Об этом я и пришёл поговорить. Эбби, тебе нужно поехать к гномам. Я связался с предводителем одного из кланов, и он готов работать с тобой.
— А ты не поедешь? — мир понемногу начинал осыпаться песком к моим ногам. Я приходила к осознанию, что муж меня высылает.
— Я не могу бросить земли из-за саламандр. Ты же понимаешь? — Ярхорн погладил меня по голове. — Это не значит, что я не люблю тебя. Эбби, не думай так, пожалуйста. Просто в нынешних обстоятельствах твой отъезд станет наилучшим решением.
С этими словами муж достал небольшой мешочек и вынул из него браслет, который тут же надел мне на руку.
— Я обещал подарить тебе средство связи. Теперь ты в любой момент сможешь поговорить со мной.
Я тупо смотрела на большой лазурный камень и только хлопала глазами, не в силах что-либо ответить. Меня высылают. Император даже не сопроводит жену.
— Почему молчишь? — прозвучало мягко, а я вздрогнула, как будто меня наотмашь ударили.
— Я не знаю, что сказать, — ответила глухо.
— Вылетаешь завтра днём. Я всё подготовлю, — проговорил Яр, поцеловал меня в макушку и вышел.
Было ощущение, что меня молотом по голове приложили. В ушах звенело, пространство кружилось, увлекая меня в водоворот, словно маленькую, невесомую песчинку. Ноги подогнулись, и я рухнула без сознания на пол.
Очнулась уже в своей кровати. Рядом сидел Ярхорн и с тревогой всматривался в лицо.
— Эбби, что случилось?
Вместо ответа я всхлипнула и отвернулась. Неужели я должна объяснять, что в груди у меня образовалась такая же выжженная земля, как на острове, некогда принадлежащем саламандрам? В районе сердца неприятно жгло. Я даже не могла сказать, клубок, из каких эмоций подступает к горлу, не давая нормально дышать. Обида, злость, разочарование, страх? Ощущение ненужности?
— Эбберми, посмотри на меня, — попросил Яр мягко и коснулся моего плеча. — Пожалуйста.
Я повернулась и отрешённо уставилась на мужа.
— Это не конец. Я не разлюбил тебя и не отказываюсь от ребёнка. Ты по-прежнему самое важное, что у меня есть в жизни. Но так будет лучше. Со временем ты поймёшь.
А мне не хотелось понимать! Я желала быть рядом с Яром, засыпать и просыпаться в его объятиях, делить с ним радости и горести, смотреть в любимые глаза. Но сейчас он сам меня всего этого лишал.
— Я понимаю, — отозвалась глухо. — Буду собираться.
— Вот и молодец, — кивнул с мягкой улыбкой император, погладил меня по руке и вышел.
Даже не поцеловал, не прижал к себе. Муж стал вести себя отстранённо, и это причиняло ужасную боль.
Встала и словно зомби начала складывать в сундук наряды. Их оказалось не так много — всего несколько платьев, халат и пару ночных сорочек. Даже украшений у меня не водилось. Все побрякушки поместились в небольшую шкатулку. Подумав, оставила её в шкафу. Надела лишь простенькие серьги и цепочку с кулоном каплей. На руке остался браслет для связи и на этом всё. Я еду к гномам учиться, а не щеголять нарядами и статусом. Тем более, ни того, ни, скорее всего, другого у меня в ближайшее время не останется. Яр говорит, что любит по-прежнему, но это всего лишь слова. Я вижу холодность в его взгляде, настороженность. Видимо, моя
