И хотя Цыань была доброй и уступчивой, однако рано или поздно ее поведение и взгляды должны были прийти в противоборство с сорегентшей: Цыань не только считала стремление Цыси к удовольствиям и власти безнравственным, но и находила ее поведение наглым и агрессивным.
Так постепенно росла неприязнь, а затем и ненависть между двумя царствующими женщинами, хотя проявлялось это не всегда открыто: Цыань стремилась создать видимость мира и дружелюбия.
Воспитанная на конфуцианских классических книгах, Цыань ревностно следила за обучением малолетнего наследника, радовалась его первым успехам в умственном развитии. Между ними росла взаимная привязанность. Но на этом пути она встретила немало препятствий и душевных огорчений: мальчик становился упрямым и эгоистичным — его портили и развращали и мать, и евнухи.
После трехлетнего траура по усопшему императору Цыси решила развлечься: ей наскучило общение с чопорными обитателями дворцов. Она устраивала оргии и пирушки, давая полную волю своим плотским страстям. Помогал ей в этом главный евнух Ань Дэхай, получивший такое высокое звание за беспредельную преданность Цыси, когда ей в 1861 г. угрожали заговорщики.
Легкомысленное поведение Цыси вызвало неудовольствие Цыань и Палаты цензоров. Осуждали и главного евнуха Ань Дэхая — организатора непристойных оргий. Но уговоры остались безрезультатными. Главный евнух Ань Дэхай, будучи человеком самоуверенным и наглым, не стеснялся грубить сорегентше Цыань, унижать ее в присутствии придворных. До поры до времени она вынуждена была молча сносить оскорбления и обиды, потому что он пользовался покровительством своей влиятельной повелительницы — вдовствующей императрицы Цыси.
Наставником, образцом для подражания, государственным мужем, у которого Цыси училась искусству управления страной, был великий князь Гун. В годы правления Тунчжи он ежедневно навещал апартаменты Цыси и давал ей различные советы. Великий князь Гун считался человеком неординарным: гордым, раздражительным, независимым и даже резким. Его союз с Цыси был основан не на дружбе, а на необходимости объединить свои усилия против общих противников.
Великий князь Гун пользовался популярностью среди придворных, и это объяснялось тем, что он настоял на присутствии иностранных войск в Китае во время тайпинского восстания. Политику Гуна оценила и Цыси: она понимала, что справиться с тайпинским восстанием без иностранной помощи невозможно.
В начале своего регентства Цыси проявляла к Гуну внимание, даровала ему титул «князя императорской крови» и «князя — советника правительства». Она прислушивалась к его советам и уважала его государственную мудрость. По утверждению многих современников, великий князь Гун считался одним из наиболее опытных и способных государственных деятелей и представлял собой определенную опасность для единоличного правления Цыси.
По мере того как вдовствующая императрица постепенно приобретала опыт при решении государственных дел, росло ее честолюбие. Амбициозность и властолюбие этой царствующей женщины породили в ней чувство нетерпимости к советам других.
В 1852 г. император Сяньфэн подарил своему брату, великому князю Гуну, сказочной красоты дворец, расположенный к западу от Запретного города. Ранее дворец принадлежал Хэшэню — главному советнику и фавориту императора Цяньлуна. В этом дворце великий князь Гун принимал высокопоставленных чиновников без согласия двора, и это вызывало раздражение Цыси.
Будучи деспотичной по натуре, Цыси не переносила чьего-либо вмешательства в ее дела. Но если она при решении государственных дел обходилась без советов великого князя Гуна, последний не скрывал неудовольствия.
Гун обычно самостоятельно, без согласования с Цыси, принимал решение о назначении высших чиновников из своих людей, непосредственно устанавливал связи с провинциальными властями. Живя в Пекине за пределами императорских дворцов, Гун свободно общался с любыми китайцами и иностранцами, что не одобряла Цыси.
Во время проведения Верховного императорского совета существовало правило, согласно которому две вдовствующие императрицы сидели рядом, отдельно каждая на своем троне. Впереди тронов спускался желтый шелковый занавес, так что члены совета не могли видеть лиц императриц, которые принимали их поочередно в соответствии с чиновничьим рангом. Гун, как князь императорской крови, получал аудиенцию первым. За тронами находились евнухи, внимательно следившие за поведением членов Верховного императорского совета, чтобы последние не нарушали установленный этикет. Никто из сановников, даже высшего ранга, не имел права приблизиться к трону без вызова главного евнуха. Однако великий князь Гун считал необязательным для себя придерживаться этого правила и приближался к трону без вызова. Он повышал голос при разговоре с Цыси и даже осмеливался просить ее повторить слова, только что сказанные ею, под предлогом того, что он их не понял.
Главный евнух вдовствующей императрицы Цыси — Ли ЛяньинМежду Цыси и великим князем Гуном установились сложные и противоречивые отношения. Оказывая поддержку Цыси во время смерти императора Сяньфэна, он ничего не выиграл, верховная власть перешла в ее руки. До поры до времени ему приходилось скрывать свои неприязненные чувства к властолюбивой вдовствующей императрице, однако постепенно они проявлялись все более открыто. Цыси явно давала понять Гуну свое неудовольствие таким его поведением, его вмешательством в управление государством и нарушением установленного этикета. Тогда он решил изменить тактику: стал убеждать сорегентшу Цыань больше проявлять независимости в своих действиях.
Так отношения между Цыси и Гуном становились все более натянутыми. Она понимала, что пока не пришло время проявить власть. И вот представился случай опозорить и наказать великого князя Гуна.
По установившемуся этикету члены Верховного императорского совета во время аудиенции со вдовствующими императрицами становились на колени на подушечки, положенные перед троном.
В апреле 1865 г. на государственном приеме, когда всем присутствующим было положено стоять на коленях, Гун осмелился встать на ноги раньше, чем Цыси закончила тронную речь. Об этом евнухи немедленно сообщили ей. Усмотрев в этом грубое нарушение этикета, она вызвала стражу и приказала немедленно удалить его из Тронного зала. По этому поводу был обнародован указ, в котором говорилось, что великий князь Гун «проявил непочтительность к их Величествам — вдовствующим императрицам Цыань и Цыси». Его лишили титула «советник правительства» и освободили от участия в работе Верховного императорского совета, обвинили в произволе при назначении высших чиновников.
Такие действия Цыси вызвали неблагоприятный отклик во дворце и за его пределами. Опасаясь невыгодных для нее последствий, она спустя месяц вынуждена была отменить санкции против Гуна.
От имени двух императриц-регентш был обнародован указ следующего содержания:
«Сегодня утром мы удостоили великого князя Гуна аудиенции с тем, чтобы разрешить ему вернуться к прежним служебным обязанностям. В знак своего безграничного почтения он смиренно совершил челобитье и горько плакал. Пользуясь случаем, мы сказали ему несколько покровительственных слов, содержащих предупреждение и советы. Нам казалось, что князь искренне переживал горечь от совершенных им ошибок и испытывал угрызения совести за неправильное поведение, которое полностью признал. Подобные искренние чувства не могут не вызвать нашего сострадания.
Вот уже несколько лет мы взяли на себя бремя регентства и назначили великого князя Гуна нашим главным советником в правительстве. В таком качестве мы возлагали на него большую ответственность. Занимаемый им пост в служении трону был необычным, поэтому мы ожидали от него многого. Наказание, которое мы вынуждены наложить на него за совершенную ошибку, считалось довольно строгим. Ныне он раскаивается в своей ошибке и признает свои грехи. Что касается нас, мы были тронуты таким строгим беспристрастием. Считалось необычным, что мы выразили желание так жестоко наказать главу Императорского совета и лишить себя такого ценного помощника. Поэтому ныне мы восстанавливаем его пост в Верховном императорском совете. Однако в целях ограничения его власти мы не намерены восстанавливать его должность в качестве „советника правительства“. Князь Гун, обратите внимание на это и не забывайте позора, который вы навлекли на себя, и своего раскаяния. Отплатите за нашу доброту и проявите надлежащий самоконтроль при исполнении своих обязанностей. Оправдайте наше высокое доверие и выбросьте из головы непростительную подозрительность и опасение».
