— Типичная женская психология, не так ли?
— Да, черт побери! Типичная! — Аллан стукнул кулаком по каминной полке. — И что хуже всего, я продал бы душу дьяволу, только бы знать — действительно ли ее волновало, где я провожу свободное время. Неужели она не понимала, что после встречи с ней мне никто не был нужен?
— Женщины часто утверждают, что обладают развитой интуицией, мой мальчик, — мягко заметил Каспар, — но, по моим наблюдениям, кое-что им приходится объяснять.
— Если бы только я мог предположить, что Маргарет хочет видеть меня рядом, то проводил бы дома каждый вечер. Она была для меня всем, дед, всем, чего я когда-либо желал…
Старик помолчал, потом кашлянул.
— Жизнь коротка, — сказал он. — Не успеешь оглянуться, как видишь, что она уже прошла. Найди ее, мой мальчик, и выскажи все, что накопилось у тебя на душе.
Аллан кивнул. Ему хотелось что-нибудь сказать, но голос не повиновался. Он проглотил застрявший в горле комок.
— Благодарю вас, сэр. За все.
— Ерунда. Я просто надоедливый старик, и мы оба отлично знаем это.
На губах Аллана появилась легкая улыбка:
— Как же я забыл, — сказал он. — Да, кстати… Хотел спросить тебя о диагнозе, который врачи поставили тебе несколько месяцев назад.
— Ты сомневаешься в моей искренности?
— Да, сэр, — вежливо подтвердил Аллан. — Очень сомневаюсь.
Глаза деда сверкнули.
— Все, что я рассказал тебе, было истинной правдой. Они действительно предупредили, что я не вечен и что мне неплохо было бы привести в порядок свои дела. — Каспар скептически хмыкнул. — Но, с другой стороны, если пациенту под девяносто, каждый врач, если он не дурак, даст ему точно такой же совет. Не так ли?
Как ни старался Аллан сохранить серьезность, но его лицо расплылось в улыбке.
— Надеюсь дожить до того времени, когда тебе будет под сто. Иначе кто же будет доставлять подобные неприятности моим детям?
Они обменялись улыбками. Потом Аллан крепко обнял деда.
— Я тебя люблю, — хриплым голосом сказал он и вышел из комнаты.
В Шеффилде царило бабье лето. Вот уже пять дней не спадала жара. С каждым днем температура становилась все выше, а настроение людей — все ниже.
Маргарет не составляла исключения. Сегодня ночью гудящий вентилятор в и так душной и тесной спальне ее квартирки издал последний вздох и, испустив облачко едкого дыма, вышел из строя.
А теперь то же самое решила сделать система кондиционирования супермаркета. Внутри помещения стало как в сауне. Покупатели немедленно испарились, но продавцы в своей форменной одежде были обречены на мучения.
До чего же идиотская форма, раздраженно думала Маргарет, пытаясь подровнять стопку свитеров, лежащую на прилавке отдела мужской одежды. Черный костюм с эмблемой супермаркета на нагрудном кармане, белая блузка, обязательные чулки и кожаные туфли на среднем каблуке. Все это было бы в самый раз в середине зимы.
В сегодняшнюю же жару, да еще при неисправном кондиционере, одежда превратилась в орудие пытки. Блузка из совершенно не дышащей полиэфирной ткани прилипала к коже. Костюм тоже из полиэфира, казалось, стал липким даже на ощупь. От проклятой жары ступни так отекли, что каждый шаг давался с трудом.
Да и настроение у нее хуже некуда. Правда, справедливости ради надо заметить, что хорошим оно не было уже давно, что подтверждали и соседки по квартире, неоднократно сменявшие друг друга последние три месяца.
— Если честно, Мэгги, — призналась ей несколько дней назад последняя из них, — то на твоем месте я поехала и встретилась бы с парнем, который так перемолол тебя. Либо призналась бы в том, что до сих пор влюблена в него, либо дала бы ему в челюсть. Тогда с тобой снова можно будет иметь дело.
— Никто меня не перемалывал, — отрезала Маргарет. — Кроме того, я никогда не любила его, а по челюсти он от меня уже получил.
Хотя нет, надо было ударить его еще раз, решила Маргарет. Тут соседка, вероятно, права.
Может быть, причина ее плохого настроения именно в этом? Оно не оставляло ее с тех пор, как она покинула Лондон. А это произошло спустя час после ухода из того дурацкого ресторана и из еще более дурацкой жизни Аллана Флеминга. Маргарет задержалась ровно настолько, чтобы упаковать свои вещи, а потом направилась на автобусную станцию.
— Мне нужен билет в одну сторону на первый же автобус, идущий из города, — сказала она.
И очутилась в Шеффилде. Да и какая, собственно, разница? Она не знала, где бы ей хотелось очутиться, зато отлично знала, где не хотелось: в Лондоне и Ливерпуле.
А в Шеффилде все обернулось просто прекрасно. Город был большой, Маргарет не связывало с ним ничего личного, она тут же нашла работу и жилье, и скоро последние воспоминания об Аллане Флеминге окончательно улетучатся из памяти.
Просто смешно, что когда-то она считала, что влюблена в него. Складывая очередной свитер, Маргарет скорчила гримасу. Влюблена?
— Смехотворно, — пробормотала она себе под нос.
Конечно, думать так было гораздо удобнее, чем признаться себе в том, что с самой первой встречи ей хотелось оказаться с ним в постели. Что ж, действительно, ей этого хотелось. Ну и что такого? Оказалось, что секс — это… это приятно. Да, подумала Маргарет, вот подходящее слово. Приятно. А все остальное — магия, таинство, опьяняющая радость — просто плод ее воспаленного воображения.
Что же касается Аллана — если Маргарет когда-нибудь встретит его еще раз, она… она сделает то, что ей советовали, — сожмет руку в кулак, хорошенько замахнется и ударит. Тогда, может быть, образ ненавистного человека перестанет преследовать ее, и она не будет видеть его в каждом высоком и темноволосом мужчине, не будет постоянно слышать его голос…
— Доброе утро, мисс.
У Маргарет все внутри словно перевернулось. Опять это наваждение, опять этот голос. Черт бы его побрал, подумала она, черт бы его побрал.
— Мисс? Будьте добры, помогите мне.
— Нет, — прошептала Маргарет, не в силах обернуться. — Нет, я не могу вам помочь. Я очень занята, сэр. Вы же видите.
— Я вижу только, — ответил веселый мужской голос, — что вы очень невежливы. Придется сообщить об этом управляющему.
Маргарет набрала полную грудь воздуха.
— Тогда сделайте это, — сказала она поворачиваясь. — Сделайте, будьте вы… будьте вы…
О Боже!
Это был он. Аллан, высокий и красивый, точно такой, каким она его помнила.
— Подонок! — выругалась Маргарет, устремляясь к нему.
Рассмеявшись, Аллан перехватил ее, одной рукой прижал запястья Маргарет к своей груди, запустив вторую в ее волосы так, что заколки, скрепляющие их в плотный узел, вылетели, и золотистые пряди рассыпались по плечам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
