После XXIII съезда КПСС влияние Брежнева в руководстве ЦК заметно укрепилось, но для многих западных наблюдателей все еще было неясно, кто именно принимает решения или – хотя бы – кто является «главным» в Кремле. Когда в июне 1966 года в Москву прибыл для переговоров президент Франции Шарль де Голль, то в центре внимания публики оказался не только гость, но и принимавшие его по протоколу Подгорный и Косыгин. Однако во время переговоров в Кремле фактическим главой советской делегации был Брежнев. Французам он показался очень твердым руководителем.
19 декабря 1966 года Брежневу исполнилось 60 лет. В этот день в Москве проходило заседание Верховного Совета СССР по случаю утверждения бюджета и плана на 1967 год. В печати появилось специальное послание Брежневу от ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР, где его именовали уже «выдающимся» руководителем. Брежневу было присвоено звание Героя Советского Союза, и Подгорный приколол на безупречный, как всегда, костюм юбиляра Золотую Звезду Героя. Когда Брежнев занимал свое место в президиуме Большого Кремлевского дворца, депутаты Верховного Совета поднялись со своих мест и устроили ему бурную овацию. Заседание было прервано. Председатель Совета Союза И. В. Спиридонов произнес специальную речь в честь Брежнева. В ответной речи Брежнев обещал оправдать доверие и посвятить остаток своей жизни неустанной работе на благо народа и партии.
Но Брежнев не мог считать свою власть прочной, пока контроль за работой КГБ находился в руках Шелепина и пока связи его самого с верхами армии не были еще достаточно прочными. Нужный повод для изменения руководства КГБ скоро нашелся. В марте 1967 года произошло необычное событие – сбежала на Запад и вскоре оказалась в США дочь Сталина Светлана Аллилуева. Это событие достаточно хорошо освещено в самых различных статьях и книгах, в том числе и в книге самой С. Аллилуевой «Только один год». Бегство Аллилуевой вызвало поначалу большое беспокойство в Политбюро, и не только потому, что речь шла о дочери Сталина, что, разумеется, не могло радовать всех тех, кто стремился к реабилитации Сталина. Аллилуева много знала о нравах и обычаях высших слоев советского общества, она была при этом достаточно образованным, как казалось некоторым ее друзьям, филологом и имела даже научную степень кандидата филологических наук. Еще до того как Аллилуева объявилась в США, она провела две-три недели в Италии и «где-то» в Швейцарии. Комитет государственной безопасности СССР получил задание вернуть Аллилуеву в Москву, и кто-то из ответственных сотрудников КГБ срочно начал действовать. Поводом для смещения Семичастного послужили отдельные недостатки советских спецслужб, связанные с побегом Аллилуевой за границу, хотя это было не единственное обвинение, которое предъявлялось КГБ и его руководству. Семичастный имел, однако, сильного покровителя в лице Шелепина, которого Брежнев все еще опасался. В Москве обратили внимание, что, выезжая 1967 года в Берлин и в Карловы Вары (положение в ЧССР вызывало в это время уже некоторое беспокойство, и Брежнев хотел провести консультации с В. Ульбрихтом и А. Новотным), Брежнев включил в состав официальной советской делегации не Суслова, как предполагалось ранее, а Шелепина. Октябрьский Пленум ЦК был еще слишком памятным событием, и Брежнев хотел обезопасить себя от всяких «случайностей». После возвращения в мае Шелепин заболел, и с диагнозом «аппендицит» его положили для срочной операции в Кремлевскую больницу. Именно в эти дни Брежнев и решил собрать заседание Политбюро для смещения В. Семичастного. В одной из недавно опубликованных статей П. Е. Шелест так описывает эту политическую операцию:
«18 мая 1967 года я приехал в Москву на заседание Политбюро. В повестке дня было много разнообразных вопросов. За несколько часов до заседания меня пригласил к себе в кабинет Брежнев. Намного поговорили о текущих делах, затем он мне сказал: “Сегодня на Политбюро будем решать вопрос об освобождении Семичастного от обязанностей председателя КГБ”. Для меня это было большой неожиданностью и довольно неприятной новостью. Мне хорошо была известна особая роль В. Е. Семичастного в период подготовки и проведения “мероприятий на основе партийной демократии” в отношении Н. С. Хрущева. Безусловно и то, что Брежнев многим был обязан лично Семичастному. Не видя ни малейшей причины к постановке вопроса на Политбюро об освобождении Семичастного, естественно, я задал вопрос: “Какая причина освобождения?” Брежнев уклонился от ответа, но сказал: “Много поводов к тому, чтобы произвести этот акт, позже все узнаешь…” Договорились, что Семичастный будет назначен первым заместителем Председателя Совмина республики, хотя такую должность надо было утвердить дополнительно. Брежнев согласился с этим предложением, даже поблагодарил меня за участие в решении такого “деликатного вопроса”.
Заканчивалось заседание Политбюро, рассмотрены все основные вопросы. Брежнев как-то торопливо и нервозно сказал: “Позовите Семичастного!” Когда он вошел в зал заседания, мы почувствовали его напряженность и недоумение. Но он держал себя хорошо. Неожиданно для многих членов Политбюро Брежнев заявил: “Нам надо обсудить вопрос о Семичастном”. Члены Политбюро удивленно переглянулись. Семичастный подал реплику: “А что обсуждать?” В ответ на это Брежнев сказал: “Есть предложение освободить В. Е. Семичастного от занимаемой должности”. Семичастный снова подал голос: “За что освободить? Мне причина неизвестна, со мной никто по этому поводу не говорил”. Но вопрос Семичастного остался без ответа. Семичастный снова задал вопрос: “Я хочу узнать, за что меня освобождают”. На это последовал окрик Брежнева: “Много имеется недостатков в работе органов КГБ, плохо поставлена разведка и агентурная работа, а случай с Аллилуевой тоже о многом говорит…” Одним словом, было “единогласно” принято решение: Освободить т. Семичастного В. Е. от работы в КГБ в связи с переходом на другую работу»[41].
Вернувшись из Кремлевской больницы, Шелепин обнаружил, что у него не только вырезали воспаленный аппендикс, но его лишили также главного союзника в борьбе за власть. Более того, состоявшийся вскоре Пленум ЦК принял решение освободить Шелепина с поста секретаря ЦК КПСС.
По рекомендации Политбюро А. Н. Шелепин был избран председателем ВЦСПС, что являлось для него резким понижением или даже фактической утратой власти, которой он до сих пор располагал. Не имея теперь прежнего влияния на аппарат КГБ, Шелепин уже не мог рассматриваться в качестве соперника Брежнева. Следуя своему принципу и обещанию сохранять «стабильность» в руководстве, Леонид Ильич не стал настаивать на исключении Шелепина из состава Политбюро. Однако на протяжении всего нескольких месяцев во второй половине 1967 года в аппарате ЦК КПСС и в органах массовой информации были освобождены от постов почти все те руководители и ведущие сотрудники, которые считались друзьями и сторонниками Шелепина и Семичастного и работали с ними раньше – еще в аппарате ЦК ВЛКСМ. Все эти люди получили вполне приличную работу – но на одну или две ступени ниже в служебной иерархии. Это стало с тех пор типичной Чертой стиля Брежнева – при смещении ответственных работников их при этом сравнительно хорошо трудоустраивали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
