– Сюда, дамы и господа, – снова полупоклонился провожатый, поворачиваясь. – Покорнейше прошу понимания блистательного господина, что детям следует вести себя тихо и не беспокоить других гостей.
– Да-да, само собой, – рассеянно откликнулся Дзинтон. – Ну что, народ, рассаживайтесь. Щас начнем кутить.
– Если что, у меня есть пятьсот маеров, – сказала Цукка, оглядываясь. – Ты уверен, что уложишься в свои несчастные пять тысяч? Похоже, здесь тысячу возьмут только за то, что мы вошли.
– Не уложимся – продадим меня сюда в рабство на период, посуду мыть, – усмехнулся парень. – Чтобы считал лучше. Цу, я же говорю – расслабься и получай удовольствие.
Карина, которой казалось, что все в зале смотрят в их сторону, забилась в дальний угол дивана. Палек и Яна пристроились рядом, а Цукка и Дзинтон уселись по краям. Бесшумно возникший человек в черном костюме протянул несколько сложенных стопкой тяжелых кожаных папок. Дзинтон принял их все и бухнул перед собой.
– Итак, почтеннейшая публика, – весело сказал он. – Сегодня у нас демократия отменяется, заказываю я. Вы все равно не знаете, что брать. Итак, любезный, – повернулся он к человеку, – принимайте заказ.
Затем он, небрежно пролистывая меню, скороговоркой начал тараторить названия, которые Карина совершенно не понимала. Ну что, скажите на милость, может значить "куамбрэ по-туккурийски"? Или "заливная самарица с шурафаном"? Или "нарезка из восьми сортов муруки"? Она тихо понадеялась, что заказанное окажется хотя бы чуть-чуть съедобным. А то ведь наверняка стоит кучу деньжищ! И как Дзинтону не жалко таких денег на всякую чепуху? Действительно, если лишние, то пусть бы ей с Яной новую одежду купил – куда больше пользы вышло бы!
– Ты что пить станешь? – спросил он у Цукки. – Карту вин посмотреть хочешь? Или тоже мне заказать?
– А что пьешь ты? – неуверенно спросила девушка. – Я как-то…
– Я не пью. Совершенно к алкоголю равнодушен, для меня вино пить – только продукт переводить. Но в винах я чисто теоретически разбираюсь, так что тебе что-нибудь подберу.
– Нет, не надо, – отказалась Цукка. – Я одна пить не хочу. Я лучше соку…
– Все экономить пытаешься? – вздохнул Дзинтон. – Ну ладно, дело твое. Тогда еще, – он повернулся к мужчине, – большой кувшин сока тамаронги…
– Дзинтон, – когда человек растворился в зале, спросила Яна, – а почему этот дядя нас так не любит?
– Ты о чем, малышка? – спросил парень, рассеянно поигрывая вилкой. – Почему ты решила, что он нас не любит? Он нас в первый раз в жизни видит.
– Не знаю, – вздохнула Яна. – Я же… – Она осеклась.
– Ты – что? – переспросил Дзинтон, внимательно глядя на нее?
– Ну, – уклончиво ответила девочка, – я понимаю, как люди ко мне относятся. Понимаю, и все.
– Полезный талант. Но все-таки я не думаю, что официант не испытывает к нам таких сильных чувств. "Не любит" – слишком сильно сказано. Вот презирает – возможно. Все-таки сюда ходят люди побогаче нас с вами, одетые попрезентабельнее и вообще все из себя представительные. Вон, например, как выглядит типичная семейка, – он ткнул большим пальцем через плечо.
Карина взглянула туда, куда он указывал. За столиком неподалеку неторопливо поглощала закуски человеческая семья – мужчина, женщина и двое детей, мальчик и девочка. Мужчина щеголял элегантным костюмом из синей материи с переливом, женщина носила шикарное открытое сверху белое платье. Одежда детей мало уступала одежде взрослых – по крайней мере, выглядела она очень дорогой. Девочка, заметив, что Карина на нее смотрит, тайком показала язык. Карина вспыхнула и отвела взгляд.
– Господин Катоний Луц, – пояснил Дзинтон. – Владелец рыбопромышленной компании, пяти сейнеров, одной плавучей фабрики и одной газеты, выдвигал как-то раз свою кандидатуру в мэры, и вообще весьма известная в городе личность, чуть ли не каждую неделю в новостях светится. Больше всего гордится членством в некоем клубе "Сэйбэй" в Оканаке. Можете быть уверены – он за сегодняшний вечер здесь оставит раз в пять больше денег, чем мы. Вот это, на взгляд официанта, и есть личность, достойная уважения. А оборванцев вроде нас и на порог пускать не следовало бы, ага, – он тихо фыркнул. – Вообще, карапузики мои, в этом мире частенько встречают по толщине кошелька. А для многих величина капитала вообще единственная причина уважать кого-то. Не обращайте внимания. Пусть себе тешатся, лишь бы не плакали…
Карина поежилась. Внезапно ресторан совсем-совсем ей разонравился. Яна умеет видеть, что люди чувствуют. И если она говорит, что их не любят, значит, так и есть. Зачем они сюда пришли? Как хорошо дома, в отеле, где рядом только Яна, Палек, Дзинтон и Цукка, которые любят ее – или хотя бы не боятся.
Дзинтон и Цукка не боятся только потому, что не знают, кто ты на самом деле, – прошептал внутренний голос. – А если узнают? Вдруг они решат, что ты чудище, и что тебя нужно вернуть в Институт?
Но Яна рассказывала, что ее родители ничуть не испугались! Вернее, они испугались за нее, но не ее дара…
Дзинтон и Цукка – не твои родители. Они просто хорошие добрые люди. Может быть, они и не отдадут тебя в Институт, но захотят ли они жить с тобой в одном доме? Ты – чудовище. Девиант. Убийца.
Но я хочу жить с ними!
Не все желания могут быть исполнены. Они тебе никто. Чужие люди. Они приютили тебя и Яну из жалости, но продолжать жить с ними и дальше нельзя. Тебе пора уходить.
Я не хочу!
Надо. Пусть сегодняшний вечер станет прощальным. Завтра днем нужно незаметно уйти.
–…Карина! – голос Дзинтона заставил ее вздрогнуть. – Ау! Уже можно есть. Только, граждане, не налегайте особенно на закуску, а то наедитесь и аппетит перед основными блюдами потеряете.
Дядька в черном костюме – официант, как назвал его Дзинтон – как раз заканчивал составлять на стол тарелки. Закуска? Глаза Карины округлились. Кажется, она вполне могла заменить полноценный ужин для них пятерых. Нарезанная ломтиками рыба, целые охапки тонких остро пахнущих стеблей каких-то растений в прозрачной жидкости, маринованные щупальца осьминога, аккуратные кружки колбасы…
– Вот та зелень, – Дзинтон ткнул пальцем в стебли, – называется "мурука". Трава такая. Растет далеко на севере, быстро вянет и теряет вкус, так что сюда ее везут самолетами. Зато свежая – отменная закуска, и аппетит хорошо разжигает. На вкус островата, но, как ни странно, совершенно не действует на желудок, так что есть ее можно даже язвенникам в стадии обострения. За что и ценится. Да вы не смотрите на нее как на крокодила в зоопарке, ее не затем поставили. Лопайте.
Подавая пример, он вытащил из лоханки три или четыре стебелька, сунул их в рот и принялся жевать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
