- А мы на тебя и не рассчитывали! - улыбнулась Настя, появляясь вновь.
Но тот нахально заявил:
- Ещё чего!
Настя стала резать торт на куски, смущённо поглядывая на меня. Я не мог отвести от неё глаза: до чего она была хороша! Румянец, выступивший на её щеках, придавал лицу неповторимую нежность, сравнимую разве что с теми розами, что теперь стояли на столе.
Я поймал её взгляд и мысленно проговорил:
"Настенька, я тебя люблю!"
Она вспыхнула и, быстро опустив глаза, ответила тем же манером:
"Я тоже..."
Руки её не слушались, она никак не могла справиться с тортом: он крошился, разваливался на куски, один из них даже свалился с подноса на стол.
Лори ужасно нервничал, наблюдая за её манипуляциями, и беспокойно ёрзал на кресле: делёжка-то затягивалась! Потом до него вдруг будто бы что-то дошло. Он внимательно оглядел нас подозрительным взглядом и всплеснул своими игрушечными лапками:
- Ну так и есть! - Он покачал ушастой головой и заявил: - Вас нельзя оставить одних ни на минуту!
Настя треснула его чайной ложкой по лбу:
- Не лезь не в своё дело!
- Ах, вот ты как?! - завопил тот и, схватив наугад первый попавшийся кусок торта, бросился бежать, нещадно соря им по полу. Возле своей двери он остановился и, с видом оскорблённого достоинства, процедил: - Я знал, что этим всё кончится!
И, высоко подняв голову, отчего уши закрыли всю его спину, медленно удалился, плотно прикрыв за собой дверь.
- Ах-ах-ах! Лори в печали! - съязвила Настя. - И ты ещё говоришь, что это не ревность?
- Вижу... - невпопад ответил я, смотря ей в глаза и зачарованно улыбаясь. В ту минуту мне не было абсолютно никакого дела до Лори.
Она погрозила пальчиком:
- Ты меня совсем съешь!
- Тебе не нравится? - очнулся я от наваждения.
- Ну почему?.. - Она опять спрятала глаза. - Нравится. Только...
- Что "только"? - Я взял её за руку, в которой она держала нож. Она слегка дрожала.
Воцарилась неловкая пауза.
- Только ты не даёшь мне довести торт до ума, вот что! - нашлась она наконец, мягко высвобождая руку. - Ты посмотри, что я наделала: всё рассыпалось!
- Ну так и что? - улыбнулся я и, опять поймав ускользавшую руку, приложился к ней губами.
Она вся затрепетала и оглянулась на комнату Лори:
- Не надо..
- Почему? - я продолжил "путешествие" вверх по руке.
- Ты... смущаешь меня... - Она вдруг положила нож и села в кресло, склонившись к коленям и уткнув лицо в ладони.
Я присел на подлокотник и, обняв её, попытался заглянуть в лицо:
- Что с тобой?
Она ничего не отвечала. Густые волосы её, раскинувшиеся по плечам и спине, приятно щекотали моё лицо. Я приблизил его к самому её уху и прошептал:
- Настенька, я тебя люблю...
Она подняла голову и приникла к моей груди:
- Боже! Как хорошо!.. Я не знаю, что со мной... Всё горит!.. Такого ещё не бывало!..
Она ещё крепче прижалась ко мне. Я повернул её лицо к себе и жадно впился в губы...
*****
Чай, конечно, безнадёжно остыл. Пришлось ставить его на плиту заново. Настя сидела на диване, прикрывшись пледом и смотрела в одну точку, в полном оцепенении. На лице её застыло выражение блаженного покоя и она не сразу, и совсем невпопад, отвечала на мои вопросы.
- Настенька, - уже в третий раз позвал я её, стоя с чайником в руке посреди комнаты. Первые два раза я звал из кухни, но ответа так и не дождался. - Спички-то где?
- Что? - рассеянно подняла она глаза и томно улыбнулась. - Какие спички?..
- Ну, чай поставить, газ зажечь!
- Ах, это... - Она вяло махнула рукой. - На стене... Зажигалка...
Короче, пришлось всё делать самому. Пока я возился на кухне, осваивая местную географию, Настя пришла в себя и оделась.
- Мой хороший... - Она подошла сзади и, положив подбородок мне на плечо, обняла за талию. Голосок её был тих и ласков. - Ты чего это здесь делаешь?
- Да вот, - развёл я руками, - пытаюсь трапезу возобновить. Аппетит что-то разыгрался. - Я лукаво скосил на неё глаза. - Надо же и торт всё-таки попробовать, коли дело дошло до сладкого...
- Ах ты сладкоежка! - поняла она намёк и, щёлкнув меня легонько по носу, изящно выгнулась и подхватила поднос с чашками. - Пойдём!
Торт оказался, конечно, выше всяких похвал. Хоть форма его и пострадала, вкус от этого хуже не стал. Я мычал от удовольствия, нахваливая кулинарное искусство хозяйки, и вдруг остановился:
- Слушай! А как же Лори? Позвать бы надо. Обидится парень.
- Переживёт! - отмахнулась Настя. - Пусть этот "парень" знает своё место! Стручок!
- Да ладно тебе! - обнял я её за плечи. - Ты слишком серьёзно его воспринимаешь. Сама же говорила: "животное", "неразумное". На него и обижаться-то стыдно.
Она пожала плечами:
- Зови, мне-то что?
Я подошёл к двери и прислушался. Там было тихо.
- Лори! - Я тихонько постучал.
Отозвался он не сразу. Видать, характер выдерживал. Я уж было собирался разворачивать оглобли, когда дверь скрипнула и в приоткрытую щель просунулось вначале ухо, потом пол-головы.
- Лори слушает... - прошелестел он с независимым видом.
- Мужик, хватит дуться! - Я протянул ему руку. - Нам не имеет смысла ссориться: теперь ты всё равно от меня не избавишься. - Я мельком взглянул на Настю. Она сидела, будто ничего и не слышала, и всё то же выражение безмятежного счастья блуждало по её лицу. Она рассеянно отщипывала кусочки от торта и отправляла в рот. - Лори, ну же! Это судьба, пойми! И не стоит ей противиться!
Вторая половина "мужика" выдвинулась из-за дверного косяка и оба его глаза, в которых, как мне показалось, стояли слёзы, уставились на меня. Ни дать, ни взять - обиженный ребёнок!
- Судьба, говоришь? - мрачно осведомился он.
Я кивнул и нагнулся, чтобы его лапка достала мою.
- Ну что мне с вами делать? - Он со вздохом положил свою прохладную конечность на мою ладонь. - Ладно, уломали! - И тут же строго спросил: - Не всё слопали?
- Да ну, что ты! Вот он, считай, весь целый! - Я показал на торт.
Он вскочил на кресло и недоверчиво оглядел стол:
- Хм! Действительно, всё цело. А чем же вы тогда тут занимались?
Мы с Настей переглянулись и она сильно покраснела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
