Однако Дагнарус хочет обладать всей силой и потому разыскивает исчезнувшие четыре части Камня Владычества. И он их найдет. Двести лет никто не знал о местонахождении той части Камня, что принадлежит людям. Ее нашел Владыка Густав, но о его находке почти сразу же стало известно Дагнарусу. Лана, женщина-врикиль, едва не похитила Камень. Боги уберегли эту часть, и пока Дагнарусу не удается завладеть ею. Но сила Пустоты нарастает с каждой минутой. Вновь надолго спрятать Камень уже не удастся. Учтите, Дагнарус денно и нощно ведет свои поиски. Он не нуждается в сне. Он способен видеть в самой кромешной тьме. Вы можете придумывать всевозможные уловки. Но скажите, барон, есть ли такое место, куда бы вы могли скрыться в полной уверенности, что Дагнарус вас не найдет?
Шадамер пожал плечами и улыбнулся. Он старался не смотреть на мешок, висевший у него на плече.
— Ваше повествование, да за кружкой доброго эля — заслушаешься. Но я никак не возьму в толк, о чем вы говорите.
Гарет тоже улыбнулся и почти коснулся груди Шадамера.
Опустив голову, барон заметил у себя на шее… Камень Владычества. Тот светился ярко, как маленький сигнальный огонь.
— Проклятье, — выдохнул Шадамер и обхватил Камень ладонью, чтобы заглушить свет.
Но свет беспрепятственно пробивался сквозь его ладонь, озаряя все помещение и поднимаясь к небесам.
— Допустим, в ваших словах, господин Гарет, есть определенный смысл, — сказал изумленный Шадамер. — Но учтите, я сказал «допустим». И что мне делать дальше с этим кровавым камешком? Да-да, кровавым. Крови из-за него пролилось уже немало. У вас наверняка есть какое-то предложение, правда? Иначе зачем было звать меня сюда?
— Вы должны исправить ошибку, допущенную королем Тамаросом, и вернуть Камень Владычества богам. Нужно соединить все четыре части Камня и сделать это здесь, в Портале Богов.
— Все четыре части? — недоверчиво спросил Шадамер.
— Да, все четыре.
— А почему бы не добавить к ним солнце, луну, парочку звезд и драконий зуб? — раздраженно бросил Шадамер.
Гарет не ответил. Он начал таять.
— Я сказал все, что должен был сказать.
Его голос звучал откуда-то издалека.
— Нет, уважаемый Гарет, — громко возразил Шадамер. — Но теперь я спрошу не вас, а богов. Если вы не хотели, чтобы Тамарос разделял этот злополучный Камень, зачем вы вообще дали его королю? Это все равно что дать малому ребенку хрупкую вазу, заранее зная, что тому ее не удержать, и когда ваза упадет и разобьется, наказать не себя, а ребенка. Вы ведь мудрее Тамароса и наверняка заранее знали, чем обернется ваш подарок.
Шадамер запрокинул голову и закричал в пространство купола, словно хотел заставить богов услышать его.
— Или вы не знали, как Тамарос поступит с вашим даром? Вас удивило, что он, подобно несмышленышу, уронил ваш проклятый Камень? А теперь мы должны собрать все четыре осколка. И что же — прикажете их склеить? Зачем вам все это? Ради чего?
Мне пришла мысль: может, это было испытание? Испытание для короля Тамароса. И он провалился! Что тут удивительного? Он был всего-навсего человеком. Чего вы ожидали? Вы ведь знали, что он провалится. Раз вы боги, вы знаете все. А если не все, вы ничем не лучше нас. С какой тогда стати я должен поклоняться вам? Но если вы все знали заранее, вы вели с королем нечестную игру. Значит, и с нами вы играете нечестно? Тогда вы еще хуже нас!
Шадамер распалялся все больше.
— И вы удивляетесь, почему я отказался проходить вашу Трансфигурацию и становиться Владыкой! Нет, вы дослушайте меня до конца. Нечего поворачиваться ко мне спиной! Я не собираюсь возиться с вашим Камнем и трястись над ним! Слышите?
Шадамера окружала серая пелена неизвестности. Он бросился наугад и… проснулся. Явь была еще кошмарнее сна. Ведунья Квай-гай подхватила его на руки с явным намерением выкинуть за борт.
***
Гриффит убеждал, умолял, уговаривал Квай-гай не выбрасывать сонного и очумелого барона за борт, а повременить и разобраться. Эльфу пришлось пустить в ход все мыслимые доводы, объясняя ведунье и капитану, что Шадамер вовсе не «баловался» магией Пустоты, как думала Квай-гай. Шадамер был «затронут Пустотой». Так говорили о тех, кто применяет магию Пустоты. Однако в редких случаях в подобном же состоянии оказывались и те, на кого было направлено особенно сильное заклинание Пустоты.
Орки боялись и ненавидели магию Пустоты. Вся логика и красноречие Гриффита не возымели бы ровным счетом никакого действия, если бы корабельный кот — громадный зверюга с серо-голубой шерстью и золотистыми глазами — не потерся, мурлыкая, о ногу Шадамера.
Кал-Га вопросительно посмотрел на ведунью. Орки просто без ума от кошачьего племени. На каждом корабле у них обязательно живет целый выводок котов и кошек.
— Наш Никк принимает его, — сказал Кал-Га, поглаживая кота.
— Вижу, — ответила Квай-гай. — Хорошее знамение. Ладно, пусть остается.
Но каким образом Шадамер соприкоснулся с опасной магией Пустоты? Этот вопрос не давал покоя Гриффиту. Проще всего было бы спросить самого барона, однако тот едва ворочал языком и тихо стонал. Гриффит довел спотыкающегося Шадамера до койки. Барон упал ничком. Протянув руку, он ощупал мешок, что-то пробормотал и больше не шевельнулся.
Гриффит произнес заклинание над спящей Алисой. Оказалось, что и она затронута Пустотой. В замке барона он краем уха слышал, что когда-то Алиса входила в Орден Инквизиторов — единственный Орден, членам которого Церковь дозволяла изучать магию Пустоты. Вчера Алиса, произнеся заклинание Пустоты, уничтожила несколько железных прутьев в дворцовой ограде и спасла его с Дамрой, барона и тревинисского юношу от настигавшей их стражи. Заклинание, превратившее железо в кучку ржавых опилок, было сравнительно простым, но и его хватило, чтобы Алиса оказалась «затронута Пустотой». Если бы только это. Гриффит знал, какие страшные следы оставляет Пустота на лице и теле мага.
Вот здесь-то и крылась загадка, не дававшая покоя эльфу. Прикосновение Пустоты было невероятно сильным. Как только эта странная рыжеволосая женщина не умерла? Но даже если она чудом осталась в живых, сейчас ее лицо должны были бы покрывать многочисленные прыщи и язвы. Однако и тут теоретические познания эльфа расходились с тем, что видели его глаза. Кожа Алисы была чистой и нежной, похожей на свежие сливки.
Гриффит долго ломал голову, пока не заметил на груди Алисы крупный блестящий камень, засунутый в лиф сорочки. Камень был небесно-голубого цвета, с прожилками тончайших серебряных нитей. Бирюза. Возможно, это она спасла красоту Алисы.
Жаль, что Дамра спит. Будить ее Гриффит не решался. Он вспомнил, что жене всю ночь снились кошмары и она что-то бормотала. Пусть спит. Себя он чувствовал вполне отдохнувшим и окрепшим. Снадобье Квай-гай утихомирило его желудок. Но у него еще не появились, как говорили орки, «морские ноги». Орки ходили по кораблю, не замечая качки, зато Гриффит, будто пьяный, спотыкался на каждом шагу. Меж тем окрепший желудок вспомнил, что он пуст, и стал требовать пищи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
