– Сэр, да вы скотина! – вскричал Принц Яр–Тур.
– Хрен с крыльями! – помог ему Жихарь. Но горделивый дух уже не слышал этих обидных слов: он поднимался все выше и выше, подпитываясь презрением не только к этим двум сиротам убогим, не только к их жалкой птичке, но и к земле, небу, воде и огню.
Полет его был так легок и стремителен, что даже оскорбленные побратимы залюбовались.
– Отчего же ваш мудрый сэр Беломор не отправил в поход за Полуденной Росой, скажем, того же Демона?
– Оттого, что демоны много глупее человека.
– Пока что глупцами выглядим мы, – сказал Принц. – Потому что примерно половина из того, что вы тут ему про нас наговорили, – святая правда.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Если рыба утомилась, хвост ее краснеет. Хвост леща от природы белый, а теперь он стал красным, значит, усталость его весьма велика.
Комментарии к «Ши Цзин»
Побратимы умирали, а Жихарь, так тот считал, что давно уже умерли, не по первому разу, и гуляют сейчас где–то на подступах к Костяному Лесу.
Конца каменному склону не было. А может, и был, только не проглядывал за туманом, павшим внезапно и, как оказалось, навсегда.
Побратимы умирали, но виду друг другу старались не подавать, переставляя ноги. Жихарь все чаще останавливался, доставал золотую ложку, ставил на камень поровнее и сверялся по черенку, верно ли идут.
– А в доспехах, я чаю, было бы тяжелее, – утешался он.
Туман был жаркий и душный. Давно сжевали последние крошки соленого сыра, а утолить жажду было нечем, даже сок черного кустарника не годился, кусал и щипал язык.
Будимир находил себя не худо, шел своими лапами, но к просьбам спутников прокукарекать не в срок и тем вызвать спасительный дождь пребывал глух.
– Посмотрим, кто с тобой возиться станет, когда мы сдохнем, – грозился богатырь, но без толку.
Яр–Тур шагал молчком, а вдруг и шаги его Жихарь перестал слышать. Обернулся и увидел, что побратим никуда за ним не идет, а лежит ничком.
– И то верно, давай ночевать, – согласился Жихарь и расположился невдалеке.
Ночевать, правда, было затруднительно, поскольку солнце, в тумане представшее размытым светлым пятном, как застряло в зените, так на закат и не собиралось.
В трех шагах ничего не было видать, никакого шума ниоткуда не слышалось, и камни–то под ногами были все одинаковые.
Лежали молча, и сон не шел, и отдых был не в отдых – что перед вечным–то отдыхом отдыхать!
– Сэр Джихар, – Принц нарушил молчание. – Какие–то странные и причудливые существа, мнится, окружают меня! Они невелики ростом, но значительны числом.
– В пупырышках? – не размыкая глаз, спросил Жихарь.
– Их трудно разглядеть, сэр брат. Знаете, так бывает, когда запорошишь глаза… Жихарь вздохнул.
– Значит, мы с тобой где–то мнимых понарошек подхватили, не убереглись, – сказал он. – Но теперь уж все равно.
– Не будет ли от них вреда? – затревожился Принц.
– Вреда нет, только перед людьми неудобно. Увидят, скажут: такие молодые, а уж мнимых понарошек подхватили. К счастью, никто не увидит и ничего не скажет.
– Скажите честно, брат, они являются на одре смерти?
– Не обязательно, бывает, и с перепою, и еще много отчего. Помнится, гуляли мы целую неделю с Чурилой и Посвистом. Продрал глаза, как деньги вышли, гляжу – бегают уже по друзьям моим любезным!
– Они пьют кровь?
– Нет, на что им наша кровь! Они просто мнятся, только и делов. Лежи да помирай спокойно.
– Я не привык встречать смерть сложа руки.
– Снова скажу: вольно нам, дуракам, было Демона задирать, – заметил Жихарь, хотел было плюнуть, а нечем.
– Таков уж мой обычай, – сурово сказал Принц. – Может быть, поднимемся, сэр брат, и вступим промежду собою в смертную схватку, хотя бы и на дубинках, дабы каждый из нас пал от руки достойного противника, а не околел, подобно псу?
– Как ногами идти, так тебя нет, а как драться – вот он ты! – рассмеялся Жихарь. – Да нет, не стоит друг другу последние часы портить. Будимир – птица непростая, он будет жить и должен передать весточку старому Беломору: дескать, не прогневайся, премудрый волхв, помираем на походе, до цели и близко не добрались, ищи героев получше нас разомкнуть проклятый круг времени…
– А такой ли уж он проклятый, сэр брат?
– А жизнь вообще проклятая, так пусть хоть не повторяется, один раз побудет – и хватит…
– Не натворим ли мы, таким образом, нового зла?
– Мы, – сказал Жихарь, – похоже, ничего уже не натворим.
И потерял сознание, а может, просто уснул. Спать на жаре – последнее дело, а помирать и того хуже.
Очнулся он оттого, что сверху повеяло холодом и вроде бы зашумели невидимые крылья. Принц был уже на ногах, крутил вокруг себя дубинку, отбивался от кого–то.
– Демон, – сообразил Жихарь. – Прилетел порадоваться нашей беде.
Демон услышал, захохотал, он был где–то рядом – в тумане звуки ходят непонятно.
Демон со свистом рассек, разогнал туман, очень ловко пролетел почти над самым камнем и на лету развернул что–то вроде ковра, потом завыл, вой поднялся вверх и скоро вовсе пропал.
– Новое коварство, сэр Джихар! – вскричал Яр–Тур, отбиваясь дубинкой от мнимых понарошек. – Видимо, он решил приблизить нашу скорбную кончину с помощью ядовитой отравы!
– Какой отравы? – тоскливо сказал Жихарь, подошел на карачках к побратиму и все увидел.
На камнях была расстелена черная накидка из овчины – такие обычно носят пастухи в горах. На овчине бережно расставлены блюда с жареным мясом, белым сыром, всякой зеленью, запотевшие фляги и кувшины. И ни крошки на овчину не просыпано, ни капли не пролито!
– Мерзкая тварь думает, что мы набросимся на это ложное великолепие и погибнем в страшных судорогах! – негодовал Принц. – Вотще! Мы не так глупы!
Жихарь, не чинясь, ухватил с блюда рыжий лохматый плод и впился в него, едва не обломав зуб о косточку. Потом потянулся за пучком лука.
– Садись да жри, – неразборчиво сказал он. – Это не яд, это у Демона совесть прорезалась – все же мы его на крыло поставили.
Рука Принца потянулась к блюду и на некоторое время замерла.
– Никак боишься? – спросил Жихарь самым невинным голосом.
Яр–Тур сверкнул глазами и набросился на баранью ногу.
– Надо съесть все зараз, – говорил Жихарь между глотками. – Иначе наши мнимые понарошки все подметут и от еды сделаются настоящими – вот тогда наплачемся… Э, да тут не только вода, но мы в жару пить не будем чистое, станем разбавлять… Ай да Демон! Правда, он кого–то обездолил, голодом оставил…
– Так мы едим краденое? – поперхнулся Принц.
– Когда же это воин свое–то ест? Ты давай, давай, а крошки петуху скармливай, нечего мнимых–то расповаживать…
Съели и выпили все, только флягу с водой богатырь схоронил за пазуху.
Теперь можно было и поспать.
– Ты мне башку–то на плечо не пристраивай, – сказал напоследок Жихарь. – Помнишь, поди, что Соломон Давидович про Содом–то с Гоморрою сказывал?
Вдруг наверху что дурное подумают, да и окатят горящей смолой?
Покудова спали беспечно, туман развеялся, но ничего хорошего не открыл. В сотне шагов впереди поднималась и уходила, кажется, прямо в облака почти отвесная гранитная стена. Она тянулась и вправо, и влево.
– А мне казалось, мы перелетели через земной разлом, – упавшим голосом сказал Принц.
Жихарь ничего не ответил, размотал с пояса обрывки веревок, прихваченные с места падения, принялся расплетать концы и соединять в единую бечеву.
– Как же ты крепости собираешься воевать, королевич? Там ведь стены еще круче, к тому же обливаются кипятком и горячими щами!
– Крепостные стены, по крайности, имеют видимую вершину, – изрек Принц и кинулся с разбегу на скалу. Поднялся, цепляясь за что попало, на три своих роста, потом не удержался полетел, откуда пришел.
– Взялся хорошо, – оценил Жихарь. – Да ненадолго хватило.
Он поглядел на солнце, которое, казалось, решило обосноваться в зените на вечное жительство.
– Напрасно, сэр брат, полагаете вы, что мне не случалось взбираться на крепостные стены. Но у штурмующих всегда при себе осадные лестницы, а ежели таковых не оказывается, воины из горных племен искусно вбивают колышки между каменных глыб либо кирпичей. Здесь же я не вижу даже трещин в достаточном количестве…
– Колышки, говоришь? – Жихарь без веры посмотрел на корявые черные деревца, потом все же решился, подошел к одному и стал рубить ножом. Но от захвата деревце выдернулось из камня легко, у него даже не было корней – так, просто трубка, неведомо как укрепившаяся в камне.
Древесина оказалась твердая, а ножи – дерьмовые, но все равно колышков нарезали множество.
