Его не было.
Яхта тихо стояла у причала, и Даллас взошла на нее. Ее мучило столько вопросов о нем! Вероятно, здесь она сможет найти на них ответы. Даллас осторожно открыла люк и спустилась в полумрак каюты.
В одном из ящиков она обнаружила сценарий “Тигра-6”. Она положила его назад, на другие сценарии. В другом ящике она нашла его одежду или, вернее, его маскарадные костюмы: ковбойские рубахи, джинсы, огромные пряжки ремней. Она сердито, с усилием задвинула ящик с мешаниной джинсов и пряжек. В последнем ящике Даллас увидела большой конверт со своими фотографиями и фотографиями своей семьи, а также отпечатанные на машинке отчеты о ней. Плюс письма от адвоката Кристофера, что сделало его замысел чудовищно ясным. Ее обдало холодом, когда она читала документы.
У Даллас жгло в глазах. Трясущимися руками она швырнула все обратно в ящик. У нее не оставалось сомнений: все, что ему было нужно, — это забрать Стефи. Как всегда, Даллас так стремилась найти любовь, что безрассудно переспала с мужчиной, который просто хотел воспользоваться ее слабостью. Она видела только то, что хотела видеть, и верила в то, во что хотела верить.
С тяжелым сердцем Даллас вернулась в дом и позвонила Роберту, предупредив только о том, что приедет за детьми позже. Он стал спорить с ней — даже после того, как она сказала ему, что у нее крайне важные обстоятельства. Тогда он начал расспрашивать ее о Чансе.
— Не сейчас.
— Дети только о нем и говорят. Послушать их, он превосходный парень.
— Возможно, тебе так показалось.
— Дети рвутся домой. Я мог бы их сам привезти…
— Нет! То есть не сейчас.
— Я хочу познакомиться с этим парнем.
— Нет!
— Даллас…
Она повесила трубку.
Даллас хотела выяснить отношения с Кристофером сама, без детей и Роберта.
Утро тянулось и тянулось, и вопреки своей злости на Кристофера она забеспокоилась: не случилось ли с ним что-нибудь ужасное. Со странной смесью страха и облегчения она увидела, как он вылезает из помятого синего пикапа возле ресторана.
Кристофер выглядел предельно изможденным. Он ежился при каждом шаге по колючей каменистой дороге, ноги у него кровоточили.
Не то чтобы она считала его побежденным. Но все-таки надеялась, что он сразу пойдет к ней домой.
Однако он не шел.
Миновал самый долгий час в ее жизни. Даллас искусала губы до крови.
Она не могла больше оставаться в неведении и отправилась к нему.
Даллас увидела Кристофера на яхте якобы беспечно спящим на подушках. При звуке ее шагов его веки тут же поднялись. Его волосы были по-прежнему длинными и каштановыми, но знаменитые глаза стали пронзительно-голубыми.
Глазами Тигра.
Увидев ее, он ничего не сказал. Хотя ее сердце заколотилось, она решила не показывать ему своего страха. Он поднялся и наклонился, чтобы подтянуть яхту ближе к причалу и чтобы она могла ступить на борт.
Кристофер молчал. Наконец она не выдержала:
— Хватит так смотреть на меня!
— Как?
— Так, будто я виновата.
— А ты чувствуешь себя виноватой? — Холодные голубые глаза сверлили ее.
— Такой вопрос может задать сумасшедший актер, который провел слишком много времени у психоаналитика.
— Я никогда не раскисал. Она покраснела:
— Еще успеешь.
— Верно. Твоими молитвами.
— Виновата тут не я.
Его лицо приобрело холодное выражение, притягивавшее ее даже тогда, когда внушало неприязнь.
— Правильно. Я — чудовище, а ты — ангел. Черное и белое. Может быть, для тебя жизнь чересчур проста, ангел.
Она запустила пальцы в свои растрепанные волосы. Увидела на полу грязные пятна крови — его следы. Представила долгий путь по ракушкам, песку, а где и осколкам битого стекла, который он проделал. И увидела тени у него под глазами.
— Ангел! — злобно повторил он. — Я не жду от тебя доброты.
— Не беспокойся! Я не испытываю к тебе никаких чувств. Ты хуже того, что пишут о тебе все газеты!
Кристофер по-прежнему буравил ее ледяным взглядом.
— Поэтому я и не буду трудиться, оправдываясь. Ограниченные люди всегда верят в то, во что хотят верить. Для них не имеет значения, правы они или нет.
— Хватит пытаться изобразить меня стервой!
— Ты отказываешь мне даже в том, чтобы видеть моего ребенка. Ты оставила меня за тридцать миль отсюда, на берегу, без ботинок или клочка одежды. А сама отправилась домой и спала там сном младенца. Ты рылась в моих вещах.
— Ты использовал меня, — обвинила она его. Он откинулся на подушки:
— Ты так настроена против меня, что даже не хочешь выслушать.
— Ты лгал мне.
— У меня не было выбора. — Его лицо было бескровным, как у статуи. — Ты лишила меня выбора.
— Зачем ты овладел мною? — Слезы потекли по ее щекам. — Может, я смогла бы простить тебе все остальное, если бы не это. — Даллас спрятала лицо в ладони: она не могла допустить, чтобы он видел ее слезы.
— Я вовсе не горжусь тем, что сделал. Даллас залилась краской стыда:
— Так же, как и я.
— Если бы я смог сделать так, чтобы этого не было, я бы сделал.
— Я тоже.
— Но я не мог договориться с Робертом. Он требовал все больше денег за Стефи. Каждый раз, когда я соглашался на его условия, он назначал новую сумму. А когда я пытался связаться с тобой, ничего не получалось. Я приехал сюда посмотреть: что же здесь происходит?
— Тебе удалось и кое-что еще. Ты завоевал доверие детей и мое доверие при помощи лжи. Притворился, что любишь нас.
— Я и в самом деле люблю вас.
Страсть в его голосе послала в нее новые волны желания. Она почувствовала себя еще более пристыженной, чем когда-либо. Как могла она хотеть верить ему?
— Все было игрой, лицедейством — новой ролью для тебя.
— Нет.
Она подняла глаза, слезы лились по ее щекам.
— Я хочу, чтобы ты уехал. Его ледяной взгляд изучал ее.
— Это не так просто. Она встала:
— А для меня просто. Теперь я ненавижу тебя.
На мгновенье ей показалось, что она увидела огромную обиду в его глазах — такую же, как и ее собственная. У нее появилось странное ощущение, что она глубоко ранила его.
— Будь осторожна. Не заводи меня слишком далеко, — предупредил он. — Я не лгал тебе о своих чувствах. В моих поцелуях не было фальши.
— Не правда…
— Ничего фальшивого и в том, как я занимался с тобой любовью. Я жаждал тебя тогда.., как жажду тебя и сейчас.
Ее пальцы нервно мяли подол рубашки; ладони стали влажными.
— Я.., не могу поверить тебе, — прошептала она. Его нежные слова заставляли ее кровь течь быстрее, словно жидкий огонь. — Я не могу…
— Тогда поверь этому, дурочка.
Она бросилась в сторону, но он был быстрее. Он схватил ее; его руки обняли ее. Ее ноги были тесно прижаты его каменно-твердыми бедрами. Его губы обрушились на нее; его язык властно бродил внутри ее рта.
