в другое Иконы, Раки с мощами, всякую хозяйственную утварь. Агриппину очень волновал «ее» подсвечник, тот, у которого меня много-много лет назад поставил Олег. И возле которого я всегда теперь нахожусь на Службах. Почти все подсвечники в Храме одинаковые, есть только два, которые отличаются от других. Но «мой» из общей стаи! Понятно, что при переносе вещей его могут поставить куда угодно. Нет, нет, нет! Надо, чтобы «мой» подсвечник находился у солеи, слева! Только там!
Ох, стыдно признаваться, что сделала Агриппина! Я взяла пузырек с лаком для ногтей, поставила в самом низу напольного канделябра небольшую галочку. А когда убедилась, что метка высохла, то… взяла тяжеленный предмет и сама понесла его во временный Храм. Путь недалекий, метров, может, триста. Но ноша весила не один килограмм. Я проходила метров пять, останавливалась. Все те, кто шел мимо, тут же предлагали Агриппине свою помощь, но я улыбалась в ответ:
– Спасибо, сама справлюсь.
Вот не надо МОЙ подсвечник трогать!
Несколько раз мужчины-прихожане пытались отнять у Груни почти неподъемный груз, но я не отдала.
Часа через полтора вспотевшая, красная Агриппина оказалась перед дверью временного Храма. Последнее препятствие, несколько ступенек, которые вели в помещение, оказалось самым трудным, но я и с ним справилась.
Войдя внутрь, я, громко сопя, доволокла свою драгоценность до нужного места, поставила, потом взяла жидкость для снятия лака, стерла отметку, выдохнула и ощутила себя беспредельно, бескрайне счастливой. «Мой» подсвечник со мной! И мое место у солеи мое! И тут подошла Галюша:
– Когда придет время вернуться в отреставрированный нами Храм, разреши помочь тебе в деле переноса подсвечника?
Я обняла ее:
– Прости! Нет! Это «мой» подсвечник.
Галюша прижала меня к себе:
– Хорошо, что есть наш Храм, наш Батюшка, наши прихожане.
– Да, – прошептала я, – мы самые счастливые на свете.
Когда зимой я приехала читать в очередной раз лекцию в Сретенский монастырь, Игумен Павел сказал:
– Агриппина! У нас сегодня монашеский Постриг. Наместник благословил вас находиться в Храме.
Я ахнула:
– Можно, да?
Игумен Павел улыбнулся:
– Конечно. После лекции зайду за вами.
Я пошла в сторону здания Духовной Академии, в которой я читаю лекции. И вдруг остановилась, сама не понимая почему, обернулась.
Территория, на которой сейчас находилась Агриппина, закрыта для посетителей. Она для тех, кто живет, трудится в Сретенском монастыре, посторонних там, как правило, нет. Но сейчас метрах в трех от меня стояла фигура в черном. Я подумала, что это кто-то из Батюшек, решила попросить Благословения, приблизилась к человеку и поняла: нет, это не Отец Спиридон, не Иеромонах Иреней, не Иеродиакон Илиодер… Впервые вижу священника. Я прищурилась. Лицо почему-то кажется знакомым.
– Здравствуй, Грушенька, – ласково сказал незнакомец, – не узнала меня?
Голос Батюшки показался родным, нос ощутил знакомый запах. Зима… ночь… электричка… Афанасия Константиновна удивляет внучку покупкой эскимо… грузовичок… Лука… Отец Владимир… Матушка… горит стол… «Девочки, мы не помолились на ночь»… банка на цепочке… запах… запах…
Я попятилась. Мужчина сделал шаг вперед и неожиданно тихо запел:
– «Рождество Христово, Ангел прилетел…»
– Лука, – прошептала я, – вы же Лука?
Незнакомец приблизился ко мне.
– Теперь нет! Крестили Лукой, но давно Алексий.
– Думала, вы умерли от старости, – от растерянности ляпнула я.
– Грушенька, – улыбнулся Лука, – я ненамного старше вас. Просто вы были маленькой девочкой, а я подростком, который старательно пытался отрастить бороду, и у него она даже появилась. Очень хотел походить на своего папу, Отца Владимира. Я знаю, кем вы стали, Афанасия Константиновна сейчас радуется на Небесах, глядя на внучку. Живу не в Москве, мой монастырь далеко. Сюда приехал на совещание. Вот, держите, это все мои контакты, там мобильный номер.
– Сброшу все свои номера, – пообещала я.
– Вы будете на Постриге? – спросил Лука.
Я кивнула, посмотрела прямо в лицо мужчине, увидела его глаза… И бросилась Луке на шею. Батюшка обнял меня. Падал снег, кто-то прошел мимо нас, из расположенного неподалеку Храма донеслось пение. А мы стояли, обняв друг друга.
Длинный путь пришлось пройти глупой, неразумной Агриппине, чтобы понять, в чем смысл ее жизни. Слава Богу, что вразумил, позвал, привел в Храм. Велико терпение Божие и огромна Его любовь ко мне, грешной. Начиная с моего детства Господь давал понять Агриппине, куда ей следует идти, а я упорно сворачивала с нужного пути. Снег падал, а мы все стояли обнявшись. От Луки пахло ладаном, пахло моим детством… Бабася, Храм у метро… священник с мертвыми глазами… «никогда не зайду ни в одну церковь»… монах из Свято-Почаевской Лавры… «яко тма ея, тако и свет ея»… «почитаешь на серо-зеленом балконе, вот уж я обрадуюсь»… Отец Михаил… «давайте выпьем чаю»… Матушка Елисавета, Игуменья Марфо-Мариинской Обители… Игумен Иоанн, Игумен Павел… и Лука!!! «Только не уходи, нога повредилась, чтобы ты навсегда там осталась».
Снег падал, а мы с Лукой все стояли обнявшись.
«Помни, что к Царству Небесному идут не от победы к победе, а от поражения к поражению, но доходят только те, которые не садятся в отчаянии на обочине, но встают и идут дальше. Идут и плачут по дороге о грехах». Слава Богу за все!
Примечания
1
Дарья Донцова – псевдоним. Писательницу зовут Агриппина (Груня), Васильева ее девичья фамилия.
2
Мельников-Печерский, «В лесах» и «На горах». Прекрасный писатель, к сожалению, ныне не очень популярный.
3
Евангелие от Иоанна, 20:25, синодальный.
4
«Верую, Господи. Помоги моему неверию». Евангелие от Марка (9:24).
