Юнус и оставшийся в живых тысячный – Сологой, собрали вокруг себя сотников и стали решать, что предпринимать дальше.
Было ясно, что казаки теперь ожидают нападения с их стороны, и готовы к обороне. Их мало, но у них есть преимущество – они скрыты от глаз наянов и вооружены огненным боем, в то время, как наяны вынуждены идти на врага вслепую. Никто из сотников не собирался уйти, не выполнив приказ хана, но и идти со своими людьми на верную смерть, тоже никто не хотел. Если бы Адиль-Солтан начал свою атаку, тогда урусы отвлеклись бы на битву с его войском, давая возможность скрытно зайти им в тыл, но со стороны шляха по-прежнему не доносилось никаких звуков битвы.
Видя, что обсуждение их положения затягивается, а решение так и не принято, Сологой сказал:
- Поскольку мы сейчас остаемся в неведении, почему не атакуют урусов чамбулы Адиль-Солтана, я предлагаю отправить гонца к хану за дальнейшими указаниями. Нам же всем оставаться здесь и ждать решения хана. Мы не знаем, что произошло внизу, но знаем, что нас казаки ждут и встретят огнем. У них достаточно времени было, чтобы приготовить нам встречу. А мы и так потеряли тысячу воинов, еще не встретившись с основными силами врага.
Сотники согласно закивали головами, а тысячный Юнус добавил:
- В стане хана наверняка слышали стрельбу и понимают, что мы попали в засаду. Поэтому Сологой прав – мы должны поставить Саип-Гирея в известность о том, что здесь случилось и о понесенных нами потерях. А хан должен решить, что нам делать дальше и кому быть темником вместо погибшего Манаша.
Один из наянов тут же ускакал в лагерь татар, чтобы рассказать хану о событиях этого кровавого дня, а остальные получили команду отдыхать и готовиться к решающей битве с основными силами казаков.
ГЛАВА 46
Ежели теперь уступим супостатам,
То где же слава русского меча,
Всегда побеждавшего врагов?
И где слава русского имени,
Без пролития крови покорявшего целые страны.
Доселе русская сила была непобедима.
Деды и отцы завещали нам храбрые дела!
Станем крепко!
(«Велесова книга, дощечка 5»
Вырвавшиеся из окружения казаки, спешились на поляне у выгнувшейся дугой линии основной засады. Почти все они получили при прорыве ранения, а двое казаков так и скончались в седлах, не добежав до своих буквально несколько саженей.
С трудом встав с коня, весь израненный, в изодранной исподней сорочке (свитку содрали с него татары, пытаясь сапалдасами сдернуть его с седла) сотник Захар Степевой – один из самых старых, заслуженных казаков, покрытый шрамами от многочисленных ранений, как наградами, подошел к Зарубе и коротко рассказал о случившемся.
- Шо, батьку – атаман, может, отправишь подмогу казакам нашим? Порубають же хлопцив басурманы! Багато их – може буде тысячи три, не меньше, а наших – горстка против них…
Гнат задумчиво кусал длинный ус…
- Нет, Захар, хлопцам мы ужу не допоможем, а силы свои рассеем, ежели пойдем на подмогу, - подумав, сказал Заруба. – Да и не успеем мы. Пока соберем ударный кулак, пока дойдем до места сечи… Нет, не поспеть нам. Царствие небесное даруй, Господи, братам нашим,- Гнат широко перекрестился и, повелев Захару отвести своих людей на отдых и к лекарям, направился к протоптанной уже тропе, по которой должны были вернуться отправленные им к месту сечи разведчики.
Его тоже мучил вопрос, почему татары не пошли по шляху, а двинулись в обход. Причем, пошли малыми силами…
Ясность внес прибывший вскоре гонец от дозора, выставленного для наблюдения за ставкой хана.
Казак-разведчик доложил, что большой отряд татар, числом не менее тысячи, вышел на шлях и прошел примерно с полверсты, когда наверху, за увалом началась пальба.
Впереди татар шел чамбул наемников - литвинов и немцев. Услышав стрельбу, они тут же поворотили коней, разладив строй татар – все смешалось в кучу на шляху – кони, люди. Татары, пытаясь вернуть немцев на шлях, сами забили дорогу, и началась давка. Немцы и литвины в тяжелых доспехах, на своих мощных битюгах, привыкших таскать на себе тяжеленных воинов, стали теснить легкую конницу татар, ну а тем, было не развернуться в теснине. Задние напирали, не видя, что творится в первых рядах.
Ну, а потом началась рубка. Начали ее немцы, насадив на пики передовых татар. Они своей мощью теснили татар, пока с тылу по ним не ударили несколько татарских дозоров. Неповоротливые немцы стали легкой добычей – очень скоро татары порубали их полностью, устлав шлях трупами: своими и немецко-литвинскими.
Татары долго маялись на шляху, растаскивая завалы из тел погибших соратников, и перестраивали свои ряды. Гонцы беспрестанно сновали в ставку хана и обратно. И вот только сейчас татары готовы начать движение, и начали выстраивать походный порядок.
Заруба отправил гонца обратно к разведчикам и дал команду готовиться к бою засадной линии.
Вскоре воротились разведчики и с места недавней сечи. От них Гнат узнал о последних минутах жизни своего побратима – Сидора Байдужего. О его геройской гибели…
Гнат снял шапку и долго стоял молча, глубоко переживая смерть Сидора и его сотни. Разведчики, неслышно ступая, отошли, оставив его наедине со своей болью.
Заруба встал но колени, и низко склонившись к земле-матушке, прошептал молитву, затем осенил себя крестным знамением и легко вскочил на ноги.
Быстрым шагом подошел он к ожидавшим его команд сотникам и, выслушав его, все они отправились к своим воинам.
К Тунгатару и Ивашке Черкасу полетели гонцы, нахлестывая ногайками коней – дорога была каждая минута.
Прошло совсем немного времени, и весь казачий курень пришел в движение, готовя западню великому хану Крымской орды Саип-Гирею.
ГЛАВА 47
Адиль-Солтан – хитрый и осторожный воин, прошел тысячи верст военными дорогами. Сколько он себя помнил – с малых лет он был на коне, в вечных походах и войнах. С каким только врагом не довелось ему биться?! Бил он и чванливых, заносчивых поляков. Бил и суровых, закаленных в боях немцев, которые поразили его совершенно ненужными перед налетом дикой орды правильными, абсолютно ровными построениями войска. Которое, выдержав первый удар степняков, тут же раскалывалось на мелкие очаги сопротивления под давлением несметных татарских чамбулов. И подвергалось избиению, не успевая реагировать на быстрые, как удары молнии, наскоки татар. Бил и своих сородичей ногайцев, которых считал безродным племенем, невзирая на то, что и обличьем, и языком они походили на татар. Но в походе, случалось, он устилал телами ногайцев непроходимые болота, чтобы по ним, как по мосткам, могла пройти его конница. Он был умен и сметлив, недаром его боялись враги и уважали наяны и ханы, коих он пережил на своем веку троих. А он не лез в темники, довольствуясь должностью тысячного, поскольку всех людей в свое войско подбирал сам, сам и обучал военному делу, сам и в походы водил. Зато в бою его войско было самым надежным, организованным и дисциплинированным звеном, на которое каждый их трех пережитых им ханов всегда мог положиться.
