Генерал Савостьянов отчеркнул заметку, бросил газету на стол и усмехнулся. Командарму Ткачеву нанесен ощутимый удар. Без денег «Прима-банка» все амбициозные замыслы командарма переходят из категории возможного в категорию желаемого.
Что, как учит диалектика, не одно и то же. И хотя людям Управления в правительстве было весьма трудно добиться решения об отзыве лицензии, но дело сделано. Теперь из-под Ткачева надо выдергивать остальные подпорки.
На селекторе зажегся вызов — звонили с вахты.
Пришел Толмачев из отдела по борьбе с преступлениями в экономике.
Через несколько минут они пили чай за столом для совещаний. Толмачев, роняя на суконную поверхность стола крошки печенья, держался скованно. За окном висела туча, из которой сеялся холодный дождь с мелким градом, а в кабинете генерала японский кондиционер нагнетал теплый воздух с ароматами взморья — соли и сосняка.
— Ты расслабься, — сказал Савостьянов. — Вот, например, что читаешь в последнее время? Только честно!
— Чи… читаю? — поперхнулся Толмачев крепким чаем. — Неудобно говорить, товарищ генерал-майор, но… «Пополь-Вух» читаю, если время есть.
Это, товарищ генерал-майор, такой сборник.
— Знаю, знаю, — отмахнулся Савостьянов. — Недавно в «Литпамятниках» переиздали. У меня тоже есть, но старый выпуск. А детективы любишь?
— Разве что американские, — пожал плечами Толмачев.
Генерал пустился в рассуждения о состоянии российского книжного рынка. От бардака в книгоиздании он перешел к бардаку в государстве. И закончил вводную лекцию совершенно неожиданно:
— Поэтому ты, Николай Андреевич, должен работать у меня.
— Почему — поэтому? — удивился Толмачев.
— Потому что я один с бардаком не совладаю Потому что в аппарате катастрофически не хватает умных голов. Зато с избытком — услужливых дураков и недалеких карьеристов. Система и к нам проломилась А тебе шанс дается. Шанс! Или так и собираешься всю жизнь ходить в безответственных исполнителях?
— Очень уж неожиданно, — пробормотал Толмачев. — Кроме того, хотелось бы знать в общих чертах, чем придется заниматься.
— Справедливо. Мне нужен референт.
Толмачев растерянно поморгал.
— Боюсь, товарищ генерал-майор, не справлюсь. Поймите правильно… Я даже в армии не дневалил! Три года прослужил, а ни разу не дневалил.
— Боишься, значит, что не сможешь вовремя прогнуться?
— Можно и так сказать, — кивнул Толмачев.
— Я же тебя не в лакеи беру — в референты!
Толмачев выдержал взгляд генерала и упрямо сказал:
— Тогда объясните, пожалуйста, разницу.
— Лакей чистит сапоги, а ты будешь чистить мозги. Пыль смахивать с извилин. Бумажки писать за моей подписью. Желательно — умные. И чужие бумажки внимательно читать. Чтоб я знал, какую в сейф, а какую — в мусоросжигалку. Предложения выдвигать будешь. Исходя из ситуации, которую заранее досконально изучишь. Сапоги я чищу сам.
А за бутылкой сбегать — есть порученец. Ну, чаю иногда заваришь, если за полночь засидимся. Тебе, Николай Андреевич, зазорно чаю заварить для старого больного генерала?
Толмачев промолчал.
— Вот два проекта приказа. Один — на твой перевод. Другой — на очередное производство. Две звезды на два просвета в твои годы — это, брат, не то, что сорока с неба уронила.
— Подумать хоть можно? — сделал последнюю попытку Толмачев.
— Думай, — милостиво разрешил генерал. — Минут десять у тебя есть.
18
«Обе стороны заинтересованы во временном компромиссе, но не более. Остатки 19-й армии ПВО, штаб группы войск генерала Реута в Тбилиси, пограничные войска, даже мотострелковая дивизия в Ахалкалаки — „обречены“. Не то что тяжелое вооружение и технику, но и личный состав трудно вывести без содействия либо хотя бы невмешательства грузинских властей. Заинтересована в договоренности и грузинская армия: ведь технику и вооружение она хотела бы получить в исправном состоянии.
Оружие может быть роздано, но назад оно никогда не вернется. Грузия может стать еще одним Таджикистаном…»
П Фенгельгауэр. «Министерство обороны усиливает южный фланг». «Сегодня», 1993, 10 марта
«Можно сказать, что российская дивизия определяет финансовую жизнь всего Ахалкалакского района…
Каждое утро в дивизии начинается с построения и развода. Командиры отдают подчиненным приказы. Строго по графику — стрельбы, маневры, теоретическая подготовка. „Наша главная задача, — сказали мне по секрету, — сохранить технику и оборудование. Ну и по мере сил — боеспособность“».
И. Чернов. «Показательная дивизия». «Труд», 1994, 11 мая.
Резко потеплело. Днем температура упорно держалась выше двадцати пяти градусов. Цвет с деревьев осыпался, и теперь они стояли в блестящих панцирях из молодых упругих листьев. Правда, у дорог легкий прах приглушил свечение зелени, но в парках и скверах она, как выражаются изысканные беллетристы, буйствовала.
Капитан Сарана срочно вызвал Седлецкого и Мирзоева на свидание в Комсомольский парк. После обеда, в самую жару, они рассаживались на открытой веранде кафе-мороженое. Угол веранды, куда их привел расторопный молчаливый хозяин-черкес, был укрыт от солнца мощными кустами жасмина. Стойкий зной стекал вниз, мешаясь с крепкими запахами разогретой листвы. Напротив входа в кафе развалился на скамейке молодой бегемот в потной тенниске и белых брюках. Он добросовестно читал газету. Судя по фотографиям — позавчерашнюю.
— Очень любознательный читатель, — сказал Седлецкий.
— Пойти поздороваться? — спросил Мирзоев.
— Не надо, — сказал Сарана. — Это мой связник.
Черкес мгновенно принес поднос, похожий на воинский щит, ловко переставил на стол гигантские вазы с разноцветными шариками мороженого, запотевшие бутылки сухого белого вина и чашу с прозрачным малиновым вареньем. Седлецкий расслабился: жить в такой жаре становилось легче.
Сарана разлил вино и начал тихо докладывать последние новости о неуловимом полковнике Адамяне…
После встречи в ресторане «Кавказ» Седлецкий так и не смог дозвониться новому знакомому. Впрочем, иного он и не ждал. Слишком легко пошел на контакт начальник особого отдела Отдельной армии, слишком охотно вышел он из бесформенной тени, которую отбрасывал начальник штаба. То есть слишком быстро согласился помочь с техникой и оружием. И это нельзя было объяснить ни алчностью Адамяна, ни его глупостью, ни беспечностью.
Через своих людей в штабе армии капитан Сарана выяснил, что полковник Адамян только что вылетел в Ахалкалаки, небольшой городок в Южной Грузии, почти на границе с Турцией. Там была расквартирована мотострелковая дивизия российской армии, одна из самых благополучных в Закавказье.
Поначалу дивизию собирались выводить, а проще говоря, расформировывать, как это уже произошло с вертолетным полком в Телави и с 10-й танковой дивизией в Ахалцихе. Однако события в Абхазии приостановили дальнейшее разрушение российской военной структуры в Закавказье, причем на этом настояли сами грузины. Абхазы неожиданно разгромили сильную грузинскую группировку под Гаграми, и стало ясно, что блицкрига не выйдет и надо готовиться к длительной и упорной войне.
В этом свете боеспособные российские войска на грузинской территории становились не только гарантом сохранения Грузии, но и надежным источником пополнения ее армии техникой и вооружением.
— Мы знаем, что делается в Грузии, — перебил Седлецкий увлекшегося Сарану. — Расскажи лучше, зачем наш друг так неожиданно отправился в Ахалкалаки? Это ведь теперь не его поле.
— У него везде свое поле, — усмехнулся Сарана. — Официально Дцамян уехал в командировку по Южной Грузии с целью установить факты незаконной передачи грузинским гарнизонам радиотехники. Той, которая принадлежала частям Отдельной армии до вывода. Факты имели место. Ясное дело, радиотехникой тут не ограничилось.
— Не ограничилось, — повторил Седлецкий, задумчиво гоняя по мельхиоровой вазочке розовый холодный шарик. — Причем к разбазариванию матчасти Отдельной армии, как вы недавно выяснили, господин Адамян тоже руку приложил. И очень усердно. Кого же он поехал искать? Себя, что ли?
Совершенно очевидно, что прошлые делишки его не интересуют. Ни собственные делишки, ни чужие. Тогда какой же у него интерес?
— В ахалкалакской дивизии сейчас служит много местных. — Сарана потянулся за вареньем. — В основном армяне. К ним и поехал Адамян. Думаю, дивизию скоро начнут разувать. У нашего друга на такие дела особый нюх — как у вороны на падаль.
— Не нюх, а нормально поставленная разведка, — подал голос Мирзоев. — Жаль, что он не с нами… В пользу твоего предположения, Сарана, говорит то, что Адамян болтался в Ахалцихе именно накануне расформирования Десятой танковой. А если ахалкалакскую дивизию начнут шерстить на самом деле? Куда пойдет техника — в Грузию или в Армению?
