Напротив композиции из стола и кресел, стена была оборудована широким оконным проемом и пластиковой, слаживающейся в гармошку дверью. На широком, как барная стойка подоконнике проема, стояла стопка керамических тарелок. По ту сторону стойки, в маленькой комнатушке заставленной шкафами, среди которых теснились стол и холодильник, суетился Василий, что-то напевающий себе поднос. Он стоял спиной к проему, и когда Тутатис осматривая комнату, навел на него свой взгляд, оглянулся. Увидев новоприбывшего, широко улыбнулся.
— Проголодались?
— Да так. Есть немного. Может, помочь Вам?
— Нет, нет. Сегодня Вы гость, отдыхайте. Тем более, что я почти все закончил. Осталось только сервировать стол.
Взяв в руки два больших блюда с разложенными на них яствами, Василий направился к столу. Обратив внимание, что Тутатис в нерешительности остался стоять возле барной стойки, сказал. — Да Вы присаживайтесь. Не стесняйтесь. Хотя бы, вот на креслице под картиной. Отдыхайте! Если что интересует, спрашивайте. Расскажу что знаю. — И он снова юркнул в соседнее помещение.
Расположившись на кресле, вдыхая приятный цветочный аромат, Тутатис рассматривал необычные растения, занявшие собой угол помещения. Василий, сервируя стол, перехватил его взгляд и, не отрываясь от своего занятия, пояснил.
— Это растения хищники. Из местных видов, и редко встречающихся. Под действием аномальной активности Зоны, они эволюционировали из обычных и неприметных растений, когда-то комнатных, когда-то полевых, в то, что Вы сейчас видите. Предупреждаю! Они очень опасны.
Тутатис сконцентрировал свое внимание на цветочном аромате и через мгновение имел представление о его составляющих, не найдя в них ничего угрожающего спросил. — Тогда почему они здесь? Раз представляют опасность для окружающих, не лучше ли избавить себя от неоправданного риска.
Расставив высокие бокалы, Василий глянул в сторону зеленого уголка. — Разумеется, есть ряд причин, терпеть соседство хищника. При этом, извлекая из этого соседства определенные выгоды.
— А в чем заключается их хищная сущность?
— Все они, плотоядны. Имеют свою технику охоты и бьют определенную, подходящую для себя дичь. Оружие этих растений, сильнейший яд, содержащийся в их пыльце или стрекательных клетках из которых состоят их длинные усики. Посему подходить к ограде и протягивать к ним руки без средств защиты, строго запрещено.
— А как быть с пыльцой? Мы же можем вдыхать ее.
— Это не пыльца, непосредственно из самого цветка. Она используется, как средство самозащиты. Вот у этого высокого растения, похожего на пальму, на стебле формируются и созревают капсулы, которые мы заблаговременно удаляем. В случае опасности, скажем, если сильно дергануть растение, сломать ветку или оторвать листик, созревшие капсулы выстреливают в воздух тысячи мелких гранул, которые окутывают растение, пылевидным облаком. Животное, надышавшееся этой пылью, начинает испытывать сильную боль и сильнейшее раздражение слизистой. Если животное не превышает размеров собаки, то оно может даже погибнуть.
— И каковы же выгоды существования, в одном помещении с ними?
Василий поставил на стол четырехгранную высокую бутылку, еще раз осмотрел сервировку стола и удобно расположился в кресле, откинувшись на его спинку. — Во-первых, мы их изучаем. Во-вторых, этот их цветочный аромат, что-то вроде фитотерапии. Хорошо расслабляет и успокаивает, нервную систему. Да и сам по себе просто великолепен. Но более двух часов подряд, вдыхать его не рекомендуется. В-третьих, внутри комплекса Вы не найдете ни одного таракана, клопа, блохи или паука. До того как у нас появились эти растения, от клопов и тараканов не было спасу. Вывести не могли! А после того, как кто-то из сталкеров, нам сюда и вшей занес. Ваш предшественник решил обратиться к магии. — При этом, Василий понизил голос. — Обряды проводил. Наговоры читал. Чем и навлек на себя гнев руководителя станции и был отослан. Все изменилось, с появлением у нас этих цветов. Вся эта докучающая братия насекомых, исчезла. И последнее, что не маловажно, за шесть часов до выброса, эти растения прячут свои цветы. А наши приборы, определяют выброс, максимум за два часа.
На какое-то время в помещении воцарилась тишина. Каждый погрузился в свои размышления. Тутатис достал свой мобильник, посмотрев на монитор, сказал. — Странно. С полчаса назад, со мной созванивались. А сейчас, поиск сети.
Вася махнул рукой. — Забудьте. Это настолько большая редкость, что за два года работы здесь, я всего два раза по мобильнику смог с мамой связаться. — Заложив руки за голову, глядя в потолок, продолжал. — Недалеко от нас проходит ЛЭП. Еще в 1995-м году, когда экскурсии в Зону отчуждения официально были поставлены на хорошую ногу. На вышках ЛЭП разместили повторители или как они там называются, для того чтобы гости имели возможность общаться с остальным миром. Еще в те времена, они работали из рук вон плохо. Из-за экономии, или кто денежку помыл. Но устройства посадили на старые советские коммуникации, заброшенные со времен первой катастрофы. И как следствие, эти блоки, когда хотели тогда и работали. И что самое удивительное, до сих пор иногда включаются.
Василий, покинув кресло, подошел к селектору висевшему на стене и, утопив кнопку, произнес. — Господа, ровно семь. Праздничный стол накрыт и ломится от всевозможных напитков и кушаний. — Хрюкнув динамиком, селектор прохрипел. — Уже идем! — Повернувшись к столу, Василий обратился к Тутатису. — Вместе с вами, нас пять человек. Асаин пока еще болен. Сегодня его не будет. Да Вы уже и познакомились с ним. — Тутатис кивнул головой. — Не смотря на то, что он получил практически смертельное облучение и приблизительно часа через два как пришел, должен был, несомненно, умереть. Он через три дня, уже будет на ногах. А через неделю, полностью здоров.
— Медицина так далеко шагнула?
— Несомненно! Но здесь больше помогает сама Зона. Она, как убивает, так и лечит. Единственное и самое главное условие, остаться в живых. Тобишь, не умереть сразу. И иметь возможность воспользоваться медицинскими препаратами. К примеру, сегодняшний случай. Я ввел Асаину специальный препарат, продлевающий все жизненные процессы на три четыре дня, даже если получено ранение не совместимое с жизнью. За это время другой препарат выведет из организма тяжелые радиоактивные частицы. Все остальное, сделает сама, аномальная Зона. Под ее воздействием, восстановится структура ДНК. Регенерируются поврежденные ткани.
— А каким образом происходит воздействие? И какое это воздействие?
— Не знаю. Пока никто не может сказать. Но здесь, внутри периметра, практически все ранения или повреждения, очень быстро заживают. Организм восстанавливает свои силы и можно продолжать жить дальше.
— Удивительно!
В это время открылась дверь и в комнату вошли два человека. Один был невысокого роста, седовласый, пожилой мужчина. Второй, на вид гораздо моложе, но старше Василия. Тутатис встал им навстречу, и они обменялись рукопожатиями.
— Здравствуйте! Я Павел Николаевич, профессор Киевского политехнического института. Физик.
— Очень приятно. Тутатис, ваш завхоз.
Второй мужчина, радостно улыбаясь, протянул руку.
— От всей души рад приветствовать Вас в уже ставших для нас родными пенатах. Зовите меня по-простому, Алексеич. Биолог.
— Тутатис. Рад знакомству.
Все сели за стол. Руководитель лаборатории, Павел Николаевич, обратился к новичку. — Сначала думали завалить вас всевозможными вопросами. Но потом, решили умерить свои аппетиты. Еще успеется. А сегодня просто отдохнем, в хорошей компании и с хорошей закуской.
После короткой вступительной речи профессора, охотно беседуя друг с другом, компания приступила к трапезе.
– //-
Раннее утро. Борисполь, Царское село. 31.05.2013 г.
Константин Михайлович, сидел на крыльце своего стильного домика, расположенного в глубине хозяйской усадьбы. Рядом с ним, положив тяжелую голову на передние лапы, лежал верный страж хозяйского добра, Полкан.
Слушая веселое пение птиц, вдыхая свежий утренний воздух, они смотрели на восток, наслаждаясь живописным видом рождения нового дня. Легкий, прохладный ветерок, обтекая их тела, придавал им бодрости, унося с собой сонную негу.
Константину Михайловичу, вспомнился один из эпизодов его сопливого детства, когда также поутру, выпроводив корову на пастбище, он хватал свой старенький, видавший виды портфельчик и отправлялся в школу, за семь километров от дома. Вспыхнувшее воспоминание принесло с собой тоску, сдавившую грудь, о тех ярких, чистых чувствах и переживаниях бурливших в его душе, когда деревья были большими.
Громко кашлянув, он тихо, как бы разговаривая сам с собой, зашептал. — Странный мы народ, люди. В детстве хотим как можно быстрей повзрослеть и стать по-взрослому серьезными. А повзрослев, желаем вернуться в детство. Оставаясь по сути своей детьми, мы до конца своих дней, живем так, как будто никогда не умрем.
