— Долго там еще?
— Карты говорят, что часа полтора. Но телефон оценивает скорость, как если бы мы пешком шли, так что меньше.
— А мы точно не заблудились?
— Да не, GPS врать не будет… Наверное. Да даже если и заблудились, спросим у кого-нибудь дорогу, если что. Язык до Рима доведет.
— Это, может, и так. Вот только завтра — то есть, уже сегодня, — понедельник, и не все здесь присутствующие являются динозаврами, которые могут спокойно прогуливать школу, потому что уже все знают, и чуть ли не учебники эти сами писали! Я не выспалась, и устала, и хочу домой… — Постепенно переходя на шепот, в сердцах жаловалась Яша.
Теплая, широкая ладонь аккуратно поглаживала вверх-вниз по ее плечу, успокоительно и поддерживающе.
— Держись, мелочь. Кроме тебя Избушкой никто командовать не может, а сама она бы лет десять искала дорогу на Ядочкин участок. С большой силой приходит большая ответственность, или как там вы в этом поколении это формулируете?.. — Промурлыкал Вася, лежа у ведьмы на коленях. Теплый пушистый вес ощущался приятно, особенно когда мурчал.
— Да понимаю я все, просто, хочется иногда поныть немножко, что б выразить всю досадность ситуации. — Девушка вздохнула тихонько, еще немного расслабляясь в полуобъятии Кирилла. Вот уж чего она точно не ожидала от своей жизни, так это вот так вот сидеть-обниматься с парнем, тем более, таким… Таким. — А расскажешь еще что-нибудь интересное?
— Хм? О чем? — Отозвался Кирилл лениво.
— Вот ты говоришь, что перерождаешься, и помнишь предыдущие жизни. Значит ли это, что все люди перерождаются? Или это тоже часть твоей загадочной «трагичной предыстории», хах?
— А вот… Не знаю. Я просто живу, как нормальный ребенок, а лет в двенадцать-тринадцать начинаю вспоминать фрагменты прошлого, которое «совсем прошлое», то самое, которое на истории проходят. Но я никогда не помню ничего, что происходит после смерти. Это просто… Хмм… Как со сном — ты же никогда не помнишь тот самый момент, когда засыпаешь? Ты просто лежишь, думаешь, думаешь… И просыпаешься. Ты знаешь, что засыпала, но не помнишь, в какой именно момент. И вот со смертью очень похоже — я помню обстоятельства, которые к этому подвели, а дальше — просто пустота, и воспоминания о следующей жизни.
— Ты так легко об этом говоришь. Тебе что, уже не страшно умирать? — Со смесью опаски и любопытства спросила Яша, рассеяно глядя в окно. За стеклом стремительно проносились заснеженные деревья, домики и пустыри.
— В каком-то смысле, нет. Ведь смерть — это «конец всего», а если я точно знаю, что смогу заспавниться снова, и мое «все» начнется заново, то оно… Лишено той составляющей хтонического и экзистенциального ужаса, которая так сильно пугает людей, что мы готовы создать и поверить в любую выдумку, лишь бы эта ложь успокоила нас и пообещала, что после смерти будет что-то, и, возможно, что-то хорошее. Но, у меня все еще есть инстинкт самосохранения, и я не горю желанием умереть, если ты об этом. Это больно, неприятно, и мне придется еще полтора-два десятка лет угрохать на то, чтобы быть беспомощным ребенком. Не говоря о том, что я потеряю всех своих близких и знакомых. — Поначалу веселый тон его голоса постепенно становился все более нейтральным и безэмоциональным, что было… Воу. Сейчас Яша очень отчетливо поняла, насколько его радостно-беззаботная манера держать себя и общаться была защитным механизмом, выработанным в ответ на, долно быть, очень, очень много потерь. Как это… Печально, наверное, будет подходящим словом. Тоскливо тоже.
Яше очень захотелось перевести разговор на что-то более жизнеутверждающее.
— О, а у тебя есть знакомые, ну, волшебные существа, которые ооочень долго живут? Ты мог бы находить их в следующей своей жизни, и, не знаю, общаться со старыми друзьями? Мне кажется, это было бы круто.
Избушку тряхнуло довольно сильно — видимо, она перепрыгнула какое-то препятствие на пути.
— Ну, есть, конечно, долгоживущие и даже почти бессмертные знакомцы, да. Но как-то так сложилось, что почти ни с кем из них я не дружу, а парочка даже меня с радостью прихлопнут при встрече. — Снова легко и непринужденно ответил Кирилл, ощупывая узоры, покрывающие деревянную полочку. — Но, я надеялся, ты станешь одной из них. — Хитро улыбнулся парень.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Э, я? Почему это?
— Ну, ведьмы же живут долго? — Ответил вопросом на вопрос Кирилл, обращаясь сразу и к Яше, и к Васе.
— Долго. — Бросил кот, прежде чем широко зевнуть. — Минимум лет сто, обычно больше. Ядочка на своем веку всяческих бед повидала, вот и состарилась почти как обычный человек. Но если б не этот упырь, она б еще долго под небом ходила… — теперь печально вздохнул уже кот.
— То есть, ты планируешь заявиться ко мне на порог, снова как школота с писклявым голосом, когда я буду уже взрослая, или даже старая? Ты очень уверен в том, что мы все еще будем в хороших отношениях. — Пошутила ведьма.
— А почему бы и нет? Вот, по-твоему, что бы мне нужно было сделать такого, чтобы ты на меня смертельно обиделась, и никогда не простила бы?
Яша вдруг стала очень осведомлена о том, что рука парня была обернута вокруг ее плеч.
— Кхм, ну. Ты. Да ты и сам знаешь, не так ли, мистер я-помню-последние-пару-тысяч-лет? И вообще, давай-ка сверимся с картами, куда мы там едем?..
Пользуясь указаниями телефона и советуя-направляя Избушку по этой странной телепатической связи, возникающей, когда Яша прижимала раскрытые ладони к деревянной стене, они двигались — и в довольно бодром темпе, надо сказать, — к Лесной. К трем часам ночи они достигли той самой деревни, постепенно превращающейся в пригород, с которой все и началось.
И еще около часа блуждали среди заснеженных домиков, пытаясь найти нужный участок.
— Это какой-то ужас просто! И как только тут люди ориентируются?!! Все одинаковое, ну правда же, одинаковое!
— Не ворчи, ты еще не старая бабка. Сейчас, дойдем до конца улицы, и, кажется, я вижу знакомую крышу… — Парировал Вася.
— Ты и в прошлый раз так говорил!
— Потому что в прошлый раз это была действительно знакомая крыша. Я просто не помню, как от нее пройти на Ядочкин участок. Извини уж, не то чтобы часто исследовал окрестности так, чтобы из любого угла деревни к дому уметь вернуться. В последнее время все на машинах ездили, а с тех пор, как ногами ходили, уже все так поменялось…
— Ладно-ладно, извини. Я просто уже очень хочу поскорее домой, и спать.
— А кто ж не хочет? — Ответил кот, и, увидев ухмыляющегося и что-то собирающегося сказать Кирилла, добавил: — Ты не считаешься, змееныш. Ручки-то свои собери, да губу закатай, а то взяли моду…
Кирилл демонстративно поднял руки вверх, переставая обнимать Яшу, но продолжил хитро улыбаться, и подмигнул девушке.
Когда они, наконец, остановились на нужном участке, ведьма очень вежливо попросила Избушку «припарковаться» на прежнем месте, и, подумав немного, старательно похвалила вслух свою новоприрученную «собственность» — хотя, говорить так про живое существо было очень странно. Натянула нехотя пуховик, выпала из теплого и неплохо освещенного волшебными светлячками домика на улицу. Довольно быстро поняла, что искать железную цепь в снегу голыми руками — плохая идея, и с пятой попытки выудила «шлейку» при помощи телекинеза. Полезла было в яму под домиком, но вовремя одумалась — положила ладонь на стену, и попросила Избушку вытянуть одну из веток-ножек, и закрепила на конечности цепочку.
— Готово! Ну что, теперь ты отсюда никуда не убежишь, а? Не убежишь же, хорошая моя? — Спросила она шутливо у Избушки.
В ответ пришли не слова, но волна эмоций и ощущений: облегчение, усталость, радость и, может быть, даже надежда. Что ж, можно считать, что Избушке Яша хотя бы не ненравится. Уже хорошо.
— А теперь, — ведьма развернулась к своим сопровождающим, переминающимся на снегу неподалеку, — телепортируй нас домой. Пожалуйста.
Яша засунула пакет в шкаф, махнула рукой на висящий на стуле пуховик, пожелала Васе спокойной ночи, и отрубилась, как только ее голова коснулась подушки.
