— Я же просил не выходить из сестринской, — Господи, неужели после такого я еще и заснула?! С ума сойти.
— Если вы не знаете, Марк Михайлович, медсестры не любят посторонних. Более того, большинство из них не принимают ординаторов за врачей, поэтому здесь мне несколько комфортнее. Ну что, разрулил ситуевину?
— Я понимаю, что ты сейчас не в духе, но не надо себя так вести.
— Как?
— Вот так. Или тебя Карина бешенством заразила?
— А она еще и этим больна?! Черт, у меня точно есть от нее царапины, думаешь стоит делать уколы?
— Марин, — кладет руки мне на колени. Ну начинается. — Не надо себя так вести. Знаешь, иногда подраться полезно, выпустить пар и все такое.
— Что с твоей Кариной? — игнорирую его реплику я.
— Во-первых, она не моя. Во-вторых, жить будет, с ней сейчас Дима. Он давно мечтал ее трахнуть, может в этот раз повезет.
— Не повезет, — скидываю его руки и встаю с дивана. — Насколько мне известно, Дмитрий Александрович не обладает такими богатствами как ты.
— Марин, я не понимаю, чего ты так бесишься? Да, неприятно, но совсем не смертельно же. Я посмотрел по камере начало вашей потасовки. В общем, даже при большом желании, она не сможет ничего выдвинуть против тебя. Драку начала она, поэтому не волнуйся.
— А я больше не волнуюсь. Нужно отдать должное твоей Карине, при всей своей паршивости в чем-то она оказалась права. Наверное, хорошо, что появилась она именно сейчас, пока мы еще не пересекли важную черту.
— Ой, бл*дь, чую сейчас пойдет поток нескончаемой херни.
— Очень хорошо, что мы понимаем друг друга с полуслова. Я не из тех девушек и женщин, которые будут бороться за мужчину. Мне это не надо. С самого утра мне на мозги накапала твоя, точнее не твоя, усатая мадам, а сейчас эта. И я не буду портить себе жизнь ради сомнительного удовольствия. Я надеюсь вам понятно, что с этой минуты мы заканчиваем то, что едва начали. Есть только Марк Михайлович и Марина Евгеньевна. Можно просто Марина, но никаких лап и прочего. Я не шучу. Больше вообще никаких шуток. Не надо ко мне лезть, забудь. Ой, забудьте. Оглянитесь вокруг, есть прекрасная Елена Константиновна, которая будет с радостью скрашивать ваш досуг. Все понятно?
— Конечно, понятно. ПМС?
— Да пошел ты, — беру сумку с курткой и иду к выходу.
— Марина! Да стой ты! — хватает меня за руку. — Ты же понимаешь, что я не могу контролировать всех своих бывших. А их у меня до хрена. Да, до хрена! И что теперь? Ну прости, что моя чокнутая бывшая напала на тебя. Что ты от меня сейчас хочешь? Чтобы я дал ей еще раз в нос или вцепился ей в волосы в отместку за тебя? Я всегда думал, что ты умнее других, но сейчас ведешь себя не лучше этой истерички. Тебе не кажется, что все это перебор?
— Не кажется. Завтра убедитесь, что между нами будет все ровно так, как и первого сентября. Можете подтрунивать надо мной сколько угодно, но надеюсь на вашу меру и порядочность. До свидания. И трогать меня больше нельзя, — скидываю его руку и выхожу из ординаторской.
Прохожу мимо поста, киваю медсестре в ответ на ее «до свидания» и не понимаю, как так могло случиться? Еще вчера я была такой счастливой, а сегодня все?!
Выхожу на улицу и иду к метро. Но вместо того, чтобы зайти в метро и ехать домой, я сажусь в автобус, и направляюсь в совершенно противоположную сторону. Куда я еду? К маме? Нет, без звонка не поеду. Беру телефон, набираю мамин номер и жду пока монотонные гудки сменятся на мамин голос.
— Але.
— Привет, мам.
— Не поверишь, Мариш, только тебя вспоминала. Кексы твои готовлю. А ты где, что за звук?
— Я в автобусе. Мам, а Влад дома?
— Нет еще, через полчаса где-то придет, а что?
— Я хотела к тебе приехать.
— Конечно, приезжай, посидим по-семейному. Поговорим, а то тебя дома-то и не поймать.
— Нет, я хотела только с тобой поговорить. Влад там лишний. Мам, а приезжай ко мне.
— Дочь, я не могу. Влад скоро вернется, а меня нет, ему это не понравится. Приезжай к нам, поговорим обо всем. Я тебя вкусненьким накормлю. Переночуешь в комфорте, а не на своем диване. Давай, дочь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет, мамочка. Давай, когда ты будешь одна. Я тебя люблю.
— Мариш, у тебя все хорошо?
— Все отлично. Все, мамуль, моя остановка. Пока.
Прокаталась до девяти вечера, но в итоге на каком-то автобусе все же добралась до дома. Вместо того, чтобы лечь спать, все обдумать и отдохнуть, я почему-то открываю шкаф и достаю давно забытую вещь: бумагу и мольберт. Пять лет. Ровно пят лет я не прикасалась ни к чему, и только проезжая очередную остановку, поняла, что безумно хочу рисовать. Так, что чешутся руки. Взяла все необходимое и начала рисовать. Очухалась только к двум ночи, понимая, что рисую я Марка. Дожили…. Ну и ладно, фотографии нет, так хоть будет его нарисованный портрет. Сумасшедшая, я его и так буду видеть каждый день. Портрет, блин, вздумалось рисовать. Дура! Кидаю на мольберт простынь и заваливаюсь на диван.
***
За два прошедших дня я поняла простую вещь-при желании, общество Марка можно легко избежать. Не отвечать на его звонки, на работу приходить тогда, когда в ординаторской уже есть люди, и уходить тогда, когда мы в ординаторской тоже не одни. Вот и все. Главное оставаться на людях. Каким бы прошаренным искусителем ни был Марк, он не дурак. Прекрасно понимает, что открытые слухи никому не нужны. Я и раньше могла делать тоже самое, проблема в том, что я подсознательно хотела его общества. Нет, сейчас-то я хочу этого еще больше, но разум благо не дремлет. Я стала уходить вовремя, не задерживаясь ни на минуту. Скорее всего, Марк мог бы меня оставлять как раньше, до тех пор, пока не сделаю всю работу, но парадокс в том, что за эти два дня я все успевала сделать ровно в положенные часы. Вот и сегодня ровно в пять я уже иду к метро.
Подъехав к дому, поняла простую вещь-я хочу перемен. Зашла домой, достала неприкосновенный запас денег и пошла в парикмахерскую.
— Что будем делать? Стрижечку и корни?
— Нет. Длину не трогать. Перекрасьте меня в родной мышиный.
— Что?!
— В русый меня перекрасьте обратно.
— А мне кажется вам блондинкой очень идет.
— Нет. Хочу что-то более натуральное.
— Тогда может у корней сделаем под ваш натуральный, а остальное посветлее? Окрасим вас методом омбре.
— Давайте.
Через два часа на меня смотрела прежняя я. Странно, но мне нравится. Что-то в этом есть. По дороге домой зашла в магазин и купила себе красную помаду, новую тушь и блеск для губ. А потом ноги сами завели меня в магазин одежды. Джинсы, рубашка, платье и красные туфли. Да уж, сэкономила. Вот тебе и неприкосновенный запас. Спрашивается для чего мне все это?! Я однозначно ненормальная и все это подтвердилось утром, когда я встала раньше на час положенного времени и только для того, чтобы тщательно накраситься и подобрать одежду. Но на все это мне хватило пятнадцати минут. Не знаю, как люди тратят на макияж столько времени. Смотрю на себя в зеркало и впервые за эти дни улыбаюсь. Мне чертовски идет красная помада, особенно в сочетании с моим новым цветом волос. Чудеса, ей Богу. Поправляю низ своего клетчатого платья, надеваю осенние сапожки на каблуке и, накинув теплое пальто, выхожу из дома.
Захожу в отделение, киваю несменной Марии Ивановне, которая кажется ко мне подобрела и подхожу к ординаторской. Вот зачем я пришла в такую рань?! Нарываешься, Марина Евгеньевна, ой нарываешься. Открываю дверь и захожу внутрь. Снимаю пальто, вешаю его в шкаф. На диване, как и предполагалось, расположился Марк. В одной руке чашка с кофе, другой листает историю болезни.
— Доброе утро, Марк Михайлович, — секунды и Марк откладывает историю в сторону, громко ставя чашку на стол.
— Доброе, лапа моя. Ну слава Богу, ПМС закончился.
Глава 23
Выхожу из машины и в лицо ударяет ледяной ветер. Вот теперь точно осень вступила в свои законные права. Интересно, а у Марины имеется что-нибудь, кроме тонюсенького плаща? Надо подарить ей шубу, и помиримся, и жопу не отморозит. Хотя, если подарю ей шубу, еще подумает, что я в чем-то виноват. А я еще не косячил и вполне себе беленький и пушистенький. Есть вариант подкинуть ей пальтишко. Только как это будет выглядеть? «Марина, смотри, мне подарила пациентка пальто, но оно случайным образом оказалось мне мало, ну и чуток женское, возьми, дорогая, не пропадать же добру». Да, я красавчик. Все, так и сделаем.
