на голове парня зашевелились. Медленно, будто во сне, он оглянулся и посмотрел в сторону леса. Никого. Прочистив внезапно осипшее горло, Антон выкрикнул в ночные дебри:
– Свешников, это вы? Оставьте свои пьяные розыгрыши. Лучше возвращайтесь в сторожку, не ровен час замёрзнете!
Ещё не договорив фразу, Антон уже понял, что голос не мог принадлежать ефрейтору. Вечно громогласный баритон Свешникова просто физически не сумел бы так мимикрировать. Пугающая своей невозможностью догадка маленьким паучком заметалась в голове ополченца.
Справа от сторожки он уловил какое-то движение. Что-то прозрачно-голубое на секунду промелькнуло между двух сосен. Зов возобновился:
– Ааан-тооон!
Было очень страшно, но Антон не мог и помыслить о возвращении в домик. Теперь он просто обязан был увидеть. Проверить свою невозможную догадку. Собрав в кулак всё своё мужество, он пошёл к лесу – туда, где ему вновь почудилось некое движение.
Сколько времени Антон брёл по заснеженному лесу, он не знал. Не так уж долго по ощущениям. Может быть, десять минут, может быть, двадцать. Голубоватый силуэт то появлялся среди деревьев, то исчезал. Голос звучал то ближе, то дальше, словно заманивая юношу в таёжную глубь.
– Стой! А не то буду стрелять, – крикнул Антон, в очередной раз заметив движение в подлеске. И тут же устыдился собственной неосмотрительности: берданку он забыл в теплушке. Хорош вояка! Бери голыми руками. Но отступать было поздно. Снова хлопьями повалил снег. Следы позади молодого человека начало заметать.
Антон вышел на опушку и поражённо замер. В середине полянки, у большого старого пня во весь рост стояла тонкая призрачно-голубая фигура. Медленно повернувшись, фигура отвела с лица воздушную вуаль. Парень вскрикнул.
– Антон, я ждала тебя, – чётко произнесла девушка, пристально смотря ему в глаза, – а ты так и не пришёл.
Лицо Антона стало белее окружающего его снежного покрова. По коже предательски пробежали мурашки.
– Ла… Лана? Этого не может быть… – Проговорил он ошеломлённо.
– Может, милый. Это я. И наконец-то я нашла тебя.
– Но ты… – он не смог произнести страшное слово, – тебя нет…
– А разве ты видел это своими глазами? Веришь ли в это? Прислушайся к сердцу.
Лана сделала в его сторону несколько шагов. Шаги были неестественно лёгкими, почти не оставлявшими в снегу следов. И абсолютно беззвучными. Антон инстинктивно попятился. Девушка остановилась и склонила голову на плечо. Осторожно она подняла руки и элегантным движением расстегнула застёжки своего нежно-голубого одеяния. Плащ бесшумно упал на снег. Лана улыбнулась.
– Ведь именно этого ты хотел?
Взор Антона невольно скользнул по её лодыжкам вверх, к округлым бёдрам, стройной талии и холмикам грудей, поднялся по чёрной пряди волос, рассыпавшейся по белому плечу, задержался на ямочке подбородка и наткнулся на пристальный, гипнотизирующий взгляд кристально-голубых глаз.
Стоп!
Осенний вечер в кафе на Шелашниковской, их первый, такой невинный поцелуй… Остановившееся время. Тепло, разливающееся в груди и дальше по всему телу. Медленно, словно в опаске проснуться, её поднимающиеся веки. И затуманенный взор изумрудно-зелёных глаз в двух сантиметрах от его лица. Зелёных глаз.
Антон зажмурился, сосчитал до трёх и снова поднял взгляд. Наваждение не исчезло. Обнажённая Лана стояла в середине поляны и улыбалась. Зелёные глаза внимательно следили за юношей. Зелёные, больше не голубые!
Воспоминания нахлынули с новой силой. Качели в парке. Прогулка на теплоходе. Салют на тезоименитство государя. Шоколад со взбитыми сливками. Её пальцы на его локте в тёмном зале синематографа. Переливчатый смех.
Антон привычно больно ущипнул себя за руку, остановив бурный поток памяти. Лана стояла и громко смеялась. Эхо разносило её звонкий смех по лесу. В эту секунду юноша всё понял. Грудь сковало льдом от страха.
«Это не Лана. Это… это… существо… Оно роется в моей памяти! Это не она! Не может быть!»
Девушка внезапно перестала смеяться. В её взгляде сверкнул грозный огонёк. Слегка склонив голову, она направилась к замершему Антону. Вскрикнув, парень вновь попятился. Сделав пару шагов назад, он споткнулся о что-то твёрдое и упал в снег.
«Проклятое бревно!» – не к месту проскочила мысль. Следующая была уже логичнее: «Встать и бежать. Назад, к сторожке, к ружью! К спасению!»
Чтобы подняться из сугроба, Антон схватился было за злосчастное бревно, и завопил от ужаса. Это оказалось не бревно.
В полуметре от него, наполовину занесённый снегом, лежал Свешников. На его лице застыла мечтательная улыбка, а в стеклянных глазах отражались верхушки сосен на фоне тёмно-серого неба. Тело ефрейтора было закоченевшим до состояния камня, будто пролежало на морозе несколько дней.
«Не может быть. Не может быть. Не может быть» – лишь повторял себе Антон, тупо уставившись на лицо мёртвого товарища. Он не заметил, как над ним нависла полупрозрачная фигура девушки, которую он любил больше жизни.
Подняв глаза, Антон встретился со взглядом существа. В нём читался голод вперемешку с запредельной скорбью. «Разве хищники жалеют свою добычу? Как странно». Тонкая девичья рука протянулась к голове парня и нежно погладила его по русым волосам, в тот же миг покрывшимся паутинкой инея. Стало невероятно спокойно, только очень холодно. Антон безмятежно улыбнулся и обратил лицо к тёмному небу, подставив его под большие и пушистые хлопья снега. В ветвях сосен вновь загудел ветер.
