Причину недостаточно обеспеченной безопасности в Париже Берьер видел в массовом бродяжничестве, а методом борьбы с последним считал жесточайшие штрафы. Парламент обвинил Берьера в злоупотреблениях штрафами, «которые он налагал без милосердия» .
Стремясь освободиться от обвинений, Берьер увидел выход в массовых арестах бродяг и нищих. Когда в числе арестованных стали все чаще оказываться представители вполне добропорядочных фамилий, недовольство Берьером стало всеобщим. Народ Парижа грозил физической расправой «главному полицейскому» города. Парламент, разряжая обстановку, распорядился арестовать чинов полиции, непосредственно виновных в злоупотреблениях. Тем временем король освободил Берьера от должности, назначив его хранителем печати [99] .
Все бы ничего, но 1 ноября 1758 года маршал Бель-Иль и Помпадур назначают нашего полицейского… морским министром (государственным секретарем по флоту). Берьер проявил себя во всей красе: первый же акт нового министра – это роспуск всех питомников кошек, созданных в Бресте и Тулоне для борьбы с крысами на кораблях. Основание было простым до невозможности – кормить кошек слишком дорого. Дальше – больше. Доблестный «работник органов» решил отменить пенсии увечным и ветеранам флота, считая, что это сэкономит флоту большое количество средств! На вопрос – а на что же жить ветеранам и увечным – Берьер ответил очень просто: государство их кормило на государственной службе, следовательно, ветераны вполне могли откладывать деньги. А проблемы транжир и мотов – это личные проблемы транжир и мотов.
Весной 1759 года полковник Бугенвиль, отбывающий в Северную Америку, просил выделить помощь Канаде. В ответ министр сказал, что «при пожаре дома не заботятся о конюшне» [100] и решил вместо помощи Канаде разобраться с коррупцией в Канаде. Надо сказать, что момент был выбран совсем неудачно – в 1758 году англичане взяли Луисбург, и судьба Новой Франции висела на волоске. Меж тем Берьер скрупулезно занялся подсчетами. Увидев в поставках многочисленные злоупотребления, он просто решил заморозить туда отправку продовольствия, вооружения и обмундирования.
Вместе с тем он послал губернатору Канады Водрейю и командующему североамериканскими силами маркизу Монкальму письмо, где предлагал нанимать шпионов (Зачем? Чем эти шпионы могли помочь? Было понятно, что англичане будут атаковать Квебек и просто захватят Канаду в 1759-м! – Прим. авторов ) и даже готов был выделить от 200 до 500 тысяч ливров на это дело.
Маршал Бель-Иль, глядя на весь этот идиотизм, просто взорвался: «Берьер озабочен только подсчетом грошей и борьбой с коррупцией, забыв, что задача флота во время войны с Англией – сражаться с британцами!»
В общем, благодаря реформам нового морского министра бегство матросов с кораблей стало просто ужасающим. Надо сказать, что даже к августу некомплект и неопытность экипажей был таким, что к снастям в ряде случаев становились офицеры!
Однако вернемся к действиям англичан. Хок, вполне удовлетворившись сведениями Даффа, решил отправлять по 2 корабля на кренгование, у Уэссана постоянно крейсировало 22–23 линкора. Чтобы внести дезорганизацию в планы французов, Адмиралтейство решило бомбардировать Гавр, где собирались плоскодонки для десанта. 2 июля 1759 года контр-адмирал [101] Джордж Родней с 5 линкорами, 5 фрегатами, 1 шлюпом и 6 бомбардирскими судами [102] отплыл от острова Святой Елены [103] к французским берегам. Во вторник, 3 июля, во второй половине дня отряд Роднея прибыл к бухте Гавра и вошел в русло реки Онфлер (недалеко от самого города). В 19.00 два бомбардирских судна вышли на исходную позицию и начали обстрел гавани и города.
Утром обстрел продолжили все 6 бомбардирских судов. Корректировку огня осуществлял шлюп «Вольф», основной задачей бомбардировки были плоскодонные лодки, стоявшие на стапелях и недалеко от кромки воды. Вскоре подошли корабли и фрегаты и также открыли огонь по гавани. Непрерывный обстрел длился 52 часа, до 8.00 утра 6 июля. За все время было выпущено 1900 ядер и 1150 бомб, в том числе и зажигательных.
Французские пожарные команды пытались тушить стапеля, здания и горящие лодки, но все было бесполезно, Гавр пылал. Сгорели казармы расквартированных в городе войск, запасы продовольствия, верфи, сами лодки. Все жители к 6 июля покинули город. Французы пытались развернуть полевые батареи для борьбы с англичанами, но безуспешно. Огонь британцев был очень точен, солдаты Людовика не выдержали и просто бежали из укреплений и окопов.
Часть фрегатов Родней оставил крейсировать у Гавра до конца 1759 года. Эти корабли захватили много призов, пытавшихся прорваться в город. Меры Адмиралтейства привели к желаемому результату – Гавр был исключен из списков портов, предназначенных для вторжения.
Лагос
А что же французы? В морском ведомстве Людовика XV продолжались необъяснимые на первый взгляд вещи – было решено срочно переориентировать тулонскую эскадру с участия в высадке в Англии на Вест-Индию. Почему же это произошло?
Начнем по порядку. Дело в том, что после захвата Луисбурга британский кабинет министров решил нанести удар по самым чувствительным точкам Франции: по вест-индским «сахарным островам» Мартинике и Гваделупе и по африканским колониям «Всехристианнейшего короля». В январе 1759 года англичане неожиданной атакой заняли французские Сенегал, Гори и Гамбию, разом лишив французов золотого песка, рабов, слоновой кости, гуммиарабика [104] . 3-го числа этого же месяца эскадра коммодора Джона Мура в составе 11 кораблей, 6 фрегатов, 4 шлюпов, 4 бомбардирских судов и более 60 транспортов с десантом в 6800 человек (командир сухопутных сил – генерал-майор Перегрин Хопсон) вышла из Бриджтауна (о. Барбадос) к Мартинике. 16 января англичане атаковали жемчужину французской Вест-Индии, однако после трехдневных боев французам удалось отбиться.
Тогда 22 января англичане атаковали Гваделупу. После двухдневной перестрелки с цитаделью был высажен десант. Бои на суше длились до 1 мая, когда совершенно отчаявшийся французский губернатор Гваделупы дю Трейль подписал капитуляцию. Озабоченные французы ранее послали в Вест-Индию эскадру Максимилиана де Бомпара (8 кораблей, 3 фрегата) [105] , который достиг Мартиники 2 мая, на следующий день после сдачи Гваделупы. Прибудь он чуть раньше – и Гваделупа осталась бы французской.
Эта потеря для французов была очень чувствительной. Гваделупа давала до 10 тысяч тонн сахара в год, а также драгоценную мелассу, хлопок, кофе – все это общей стоимостью в 11 миллионов ливров! Естественно, что в проект высадки в Англии сразу же вмешалась новая задача – любой ценой отбить Гваделупу и защитить Мартинику. Поэтому уже 27 июля 1759 года командующий флотом Леванта шеф д'эскадр Жан-Франсуа де Ла Клю получил приказ министра Берьера срочно подготовить к выходу все возможные корабли и следовать в Вест-Индию [106] .
Таким образом, можно отметить, что уже на этой стадии план высадки в Англии дал трещину, ведь ранее Флот Леванта планировалось перевести в Брест для усиления Флота Океана. Командующий в Бресте Юбер де Бриер, граф де Конфлан, получивший от Берьера уведомление об отсылке Ла Клю в Америку, был потрясен. Теперь наличных сил французов на море не хватало для решительного сражения с Хоум Флитом англичан.
5 августа де Ла Клю, пользуясь тем, что Боскауэн отошел к Гибралтару чиниться после шторма, отплыл из Тулона. Состав эскадры приведен ниже:
Всего 12 линейных кораблей и 3 фрегата.
До Гибралтара французам удалось добраться незамеченными, но 16 августа в 20.00 они были обнаружены дозорным фрегатом [107] Боскауэна. Сама английская эскадра в этот момент стояла на рейде Скалы и тотчас же по получении известий о выходе Ла Клю была объявлена тревога. Британцы поставили своеобразный рекорд – менее чем за три часа корабли были подготовлены к выходу, полностью укомплектованы экипажами, и эскадра вышла в море. В 22.00 17 августа Боскауэн ринулся в погоню за французами, которые уже обогнули Илья де Тарифа [108] и взяли курс на Кадис, где, согласно решению военного совета, Ла Клю назначил точку рандеву всем отставшим кораблям. Узнав, что англичане их заметили, французский адмирал решил не останавливаться в Кадисе, а следовать дальше, к мысу Сент-Винсент, тем более что юго-восточный ветер благоприятствовал Тулонской эскадре. Уже смеркалось, когда Ла Клю решил проинформировать остальные корабли своей эскадры о новом решении. Опасаясь обнаружить себя для англичан, он дал сигнал об изменении точки рандеву не тремя ракетами, а тремя выстрелами из пушек. В результате три 64-пушечника, два 50-пушечника и три фрегата, следующие концевыми [109] , сигнал не услышали и утром вошли в Кадис.
Англичане сближались с Ла Клю. Ночью же произошла ужасная ошибка – Ла Клю принял приближающихся к нему британцев за свои отставшие корабли (которые, как мы помним, ушли в Кадис). Часть британских кораблей вырвалась вперед – 90-пушечный «Намюр», 74-пушечные «Уорспайт», «Каллоден», 70-пушечный «Свитшур», 60-пушечные «Интрепид», «Америка», 50-пушечные «Портленд» и «Гернсей». Дивизион же вице-адмирала Бродерика немного отстал. В 7 утра 18 августа головные Боскауэна заметили корабли Ла Клю, и в этот же момент французы поняли свою ошибку. Сразу же на «Намюре» взвился сигнал, приказывающий отставшим как можно быстрее присоединиться к головным кораблям. В 13.20 Боскауэн отдал сигнал готовиться к бою. В 14.30 «Каллоден» открыл огонь по концевому 74-пушечному «Сантору». Вскоре к обстрелу присоединились «Америка», «Портленд», «Гернсей» и «Уорспайт». В этот момент пропал ветер, но корабли Бродерика продолжали движение вперед, поскольку находились еще в области бриза.
