— Морозная, — ответил он.
— Надо сегодня комнату согреть, — рассеянно сказала Мируша, уходя из сторожки.
— Чего-то она сегодня не в себе, — заметил Весий.
— Потому что привычный мир ломается, вот и не в себе, — ответил Силий, поглядывая в окно. Мируша остановилась на стене и смотрела в сторону леса. — Пойду пройдусь. У меня как бы дежурство.
Он вышел на улицу. С Весием можно было еще долго обсуждать как и что, но для Силия это было как-то второстепенным. Мируша волновала больше. Он подошел к ней.
— Чего грустишь?
— Нет. Не грущу, — ответила она, вздрогнув. — Задумалась.
— О чем? О снах, сапогах и яблоках?
— Какая у меня скучная жизнь, — рассмеялась Мируша.
— Тут я с тобой поспорю. Вот у меня скучная. А у тебя очень даже насыщенная,
— возразил Силий.
— Я не понимаю, тебя, себя. Этот мир.
— А не надо его понимать, — ответил Силий.
— Как же тогда жить, когда ничего не понимаешь? — она посмотрела на него.
— Целый день я пыталась понять, почему мне то злиться хочется, то плакать, а то смеяться. Ты на меня плохо влияешь.
— А мне кажется, что хорошо. Тебе страшно. Ты же как комок эмоций, который в любой момент стремится выплеснуться наружу, — ответил Силий.
— Это плохо.
— Это нормально, — он обнял ее за плечи.
— Со мной сложно. И с тобой сложно.
— А ты думай поменьше. Тогда и сложностей не будешь замечать, — он поцеловал ее в щеку.
— Щекотно, — поежилась Мируша.
— Холодная вся, как снегурочка.
— А мне не холодно. Рядом с тобой тепло. Но ведь это не любовь. Я не люблю тебя. Ты мне даже не нравишься.
— Хочешь себя в этом убедить?
— Хочу, — ответила она. — И тебя заодно.
— Как хорошо, что я это все не слушаю.
— Как это так? Я все в пустую говорю? — она повернулась к нему.
— Тебе нравится говорить, так говори. Но если это ерунда, то зачем мне ее слушать? — невозмутимо ответил Силий.
— Ты!
— Я. Что еще?
— Ты от меня устал, — сказала она и собралась уйти со стены, но он ее поймал за пояс куртки и потянул на себя, резко разворачивая. Поцеловал.
— Можно не ссориться и не обижаться, а просто поцеловать. Я же не против. Совсем не против, — прошептал он. — Скоро смена закончится. Потом к тебе приду. Не скучай.
— Не буду, — ответила она, сладко вздохнув. — Кажется я где-то потеряла голову.
— Это не так и плохо, как кажется, — сказал Силий. Она отстранилась от него и торопливо пошла к себе. Даже не посмотрев на него. Силий проводил ее взглядом. Все-таки обернулась. Вернулась.
— Я с тобой постою, если ты не против.
— Не против. Но смотри, не замерзни.
— Я тепло одета, — ответила она. — Никак не привыкну к этой комнате. Все время сидела раньше среди других людей. На кухне, в комнате ли, где шили. А сейчас вечер заканчивается. Каждый по своим углам разбегается, а я ухожу в свой и как-то одиноко становится. За стеной жизнь. Люди разговаривают. Смеются. Кто-то ссорится, я же как-то в стороне от всего этого. И одиноко становится.
— Хочешь поссориться?
— Думаю, ты меня понял. Мне просто не хочется сидеть в этой тишине. Может от комнаты отказаться? Найти себе койку в общей комнате. Или к себе кого-то поселить.
— Меня посели. Я не против.
— Ну не верю я в это. Не верю, что все серьезно, а не игра.
— Я не тот человек, который будет играть чьими-то чувствами. Никогда в этом не видел смысла, — ответил Силий. — Но твое право мне не верить. Я не против.
— Почему? Мне казалось, что ты хочешь меня в обратном переубедить.
— Не хочу. Вот тебя обнять, поцеловать — да. Спать вместе лечь. А все эти споры… Целоваться и обниматься можно и без них.
— Ты о чем-то еще думаешь, кроме этого?
— Когда ты рядом, то нет. Это ты о какой-то ерунде думаешь.
— Не такая уж и ерунда. Я сомневаюсь. Отец бы тебя не одобрил.
— Нашла на чье мнение ровняться. Не хочу тебя обижать, но он у тебя какой-то странный тип.
— Он умный и строгий. Иначе он не добился бы таких высот, — ответила Мируша.
— А мне его высоты не интересуют. Вот запуганная птичка — другое дело.
— Силий, но ведь это правда. Он бы не одобрил.
— А такого кавалера, с которым ты под одеялом грелась, он одобрял?
— Так не знал. Или делал вид, что не знал.
— Все знали, а он неожиданно ослеп и оглох. Понятно.
— Ничего тебе не понятно. Тогда все было несерьезно. Ты же говоришь, что серьезно. Сам же говорил, что хочешь меня замуж позвать. А это какая ответственность!
— В чем? — он взял ее под руку и повел вдоль стены. Было холодно. Он начал замерзать. Весий похоже заснул в сторожке. Возвращаться туда с Мирушей, которая хотела поболтать, явно не стоило. Не для его ушей этот разговор.
— Не знаю. Ответственность, — ответила Мируша. — Теперь только на тебя смотреть придется.
— Да смотри ты на кого хочешь. Вот обниматься и целоваться лучше все-таки со мной.
— Вот и я о том же. Больше так дурью не помаешься.
— Тебе и не захочется. Просто в это поверь, — ответил Силий. — Чего-то смена не идет, зато идет Борис, который опять предложит подежурить еще несколько часов.
— Согласишься? — спросила Мируша.
— Нет. Замерз чего-то, да и ты заболеть можешь. Поэтому пусть сам дежурит. Или Весий. Все равно тут болтается, — ответил Силий.
На столе стоял горшок с солянкой. В чистую ткань были завернутые лепешки, которые сегодня пекли на кухне. Небольшой квадратик сала с хреном в банке.
— Ты же на дежурстве был. Поэтому не успел поужинать. А чего там сухой паек? После такого мороза хочется чего-то горячего, — ответила Мируша. — На кухне же к тому времени уже спать ложатся. По-хорошему было бы уже и печку растопить, комнату нагреть, но мне скучно одной было сидеть здесь.
— Ничего. Сейчас согреем комнату и тебя отогреем, — ответил Силий. Она села на кровать. Пока он разжигал печку, она болтала ногами. Силий ушел умыться. Потом присоединился к ней, сев рядом.
— И что теперь? — спросила его Мируша.
— Поедим и спать ляжем, — ответил Силий. Она вздохнула. Положила голову ему на плечо. Они так сидели довольно долго, пока он не взял ее руки в свои. — Опять они у тебя холодные.
— Скоро согреются, — ответила она, не открывая глаз.
— Я у тебя сегодня останусь.
— Это вопрос или ты меня предупреждаешь? Хотя, мне страшно одной в комнате находиться, поэтому я не против. Наверное думаешь, что я такая легкомысленная.
— Ничего я такого не думаю, — ответил Силий.
— А что ты думаешь?
— Что хочу есть и спать, — он посмотрел на нее. Скандал? Нет, рассмеялась.
— Думаю уже солянка разогрелась, — сказала Мируша, соскакивая с кровати и начиная хозяйничать около стола. После этого села напротив, поставив руки на стол и подперев щеки.
— Сама чего не ешь?
— Не хочу. Я же ела, прежде чем к тебе пошла болтать. Знаешь, ты пока единственный человек, который спокойно слушает мою болтовню и не просит замолчать. Я сегодня мышь видела. В кладовке. Решила, что надо туда кошку загнать, чтоб она мышь поймала. Так эта гадина вместо ловли мышей начала охотиться на копчености, что были подвешены к потолку. Тогда пришлось выгнать мышь и загнать Дижа, чтоб он эту мышь поймал. А он заявил, что мышей ловить не умеет. Но увидев копчености… В итоге и его пришлось гнать из кладовой метлой. Он упирался и хотел там остаться. А я вспомнила про горь-травку, которую мыши на дух не переносят. Насыпала ее по всей кладовке, еще и к зерну подкинула. Мыши должны уйти. У нас дома мышей не было из-за нее. Хотя только тебе по секрету скажу, что тут не только в травке дело. Надо еще встать на одну ногу три раза прыгнуть и хлопнуть в ладоши, попросив горь-траву мышей прогнать. Тогда точно сработает.
— Насыщенный у тебя выдался день.
— Да ладно, вот когда я тараканов гоняла, там сложнее было. Надо завтра еще собак и кошек переловить и выгнать у них блох.
— Неделя началась со вшей, закончится блохами?
