- О ком ты? - спросил дядя, наливая себе портвейна (они сидели у камина в библиотеке Эдварда).
- Я говорю об Энтони Дардженте. Что вам известно о нем?
Эдвард пожал плечами:
- Я не так уж хорошо его знаю, но кое-что могу сообщить. Весьма зажиточная семья из Мидленда. А если точнее - куча денег. Его дед занимался торговлей, всю жизнь набивал денежные сундуки. Шерсть. Хлопок. Возможно, и рабы. Полагаю, Дарджент сейчас стоит по крайней мере семь тысяч фунтов в год.
Джонатан молча кивнул. Что ж, семь тысяч - более чем достаточно, чтобы роскошно содержать любовницу. Алессандра рассчитывала получить немалую сумму за Селию, и очень немногие из лондонских молодых людей могли бы заплатить столько же, сколько Дарджент.
- Может, есть что-то порочащее его?
Дядя отрицательно покачал головой:
- Нет, насколько мне известно. Этот Энтони вполне добродушный малый. Скучный и глуповатый. Но таких, как он, великое множество. Иными словами - заурядный человек.
- А его отец? Он тоже был добродушным и скучным?
Дядюшка снова покачал головой, на сей раз - с усмешкой.
- А вот про него я бы так не сказал. - Закурив сигару, Эдвард какое-то время наблюдал за вьющимся дымком. Потом добавил: - Нет-нет, его отец - это совсем не то, что ты думаешь.
Джонатан пока что вообще ничего не думал. Он просто хотел узнать как можно больше про Энтони Дарджента. Но он не собирался говорить дяде о причинах своего любопытства.
А Эдвард, снова выпустив дымок, продолжал:
- Его отец был очень религиозным человеком. И сама мысль, что у него могла быть связь с миссис Нортроп, кажется абсурдной.
Джонатан ничего подобного и не предполагал. Но все же ему хотелось побольше узнать и об отце Энтони Дарджента, поэтому он спросил:
- А чем этот человек занимался во время войны?
- Провел три года во Франции. Был своего рода миссионером у французских крестьян, а те, конечно же, не желали его слушать - у них имелись свои собственные священники. Но зато он хорошо изучил местность в некоторых французских провинциях, и наши армейские чины время от времени советовались с ним. Но мне кажется, что все это едва ли может представлять какой-то интерес, не так ли?
Джонатан пожал плечами:
- Может, и так. - Но он не исключат и того, что отец Энтони мог располагать какой-то важной информацией, имевшей значение и сейчас, уже после окончания войны. Но что именно это означало? Пока что Джонатан не мог ответить на этот вопрос, однако решил, что не следует забывать и об отце Энтони.
Что же касается самого Энтони, то очень может быть, что у Алессандры имелась еще одна причина соединить Селию именно с ним помимо предпочтений девушки. Молодой человек вполне мог узнать что-то от своего отца, и Алессандра, возможно, намеревалась использовать свою дочь для получения полезной информации. Ведь мужчины, когда они полностью удовлетворены, частенько проговариваются в постели, то есть выдают какие-то свои секреты. Да, Алессандра могла свести Селию и Дарджента именно с этой целью, - если, конечно, она действительно нуждалась в подобной информации.
- Сегодня я видел Миранду, - сообщил Джонатан, меняя тему.
Лицо Эдварда словно окаменело.
- Видел? Где?
- В Гайд-парке. Мы случайно с ней встретились.
- И она узнала тебя?
- Разумеется. Взглянула на меня с презрением и прошла мимо.
- Только не притворяйся, что ты был оскорблен.
Джонатан невольно рассмеялся.
- Конечно, не был. Однако она редко появляется в городе - только в тех случаях, когда ее брат здесь находится. Выходит, Торнридж сейчас в Лондоне, не так ли?
Дядя снова затянулся сигарой и, выпустив дым, кивнул:
- Полагаю, да.
- Я бы хотел, чтобы вы попросили у него аудиенцию для меня.
- Это неразумно, - проворчал Эдвард.
- Неразумно - для вас?
Раздражение дядюшки стало очевидным.
- Для нас обоих.
- Не согласен. - Джонатан решительно покачал головой. - Думаю, мне давно пора самому поговорить с ним. Полагаю, я мог бы его навестить.
- Он не примет тебя.
- Я сумею сделать так, чтобы принял. Скажу, что посещаю его по заданию министерства внутренних дел, - мол, веду расследование в отношении всех влиятельных людей, состоявших в правительстве во время войны и посещавших некую Венеру. Он бывал у нее - и не раз. Я сам там его видел.
Эдвард тяжело вздохнул.
- Если ты поступишь так, то будешь форсировать события, а торопиться ни в коем случае нельзя. Спешкой ты все испортишь и ничего не добьешься. А если намекнешь, что он во время войны был нелоялен, то дашь ему повод предпринять что-либо против тебя.
- Позвольте мне самому оценивать мой риск, - пробурчал в ответ Джонатан.
- Будь я проклят, если позволю! Ведь своей спешкой ты и мне изрядно навредишь.
Джонатан внимательно посмотрел на собеседника. Он давно уже подозревал, что дядя Эдвард использовал его в интересах другого племянника, того, который стал графом. И сейчас он с сожалением убедился в том, что был прав. Было совершенно ясно: дядя Эдвард - возможно, из страха - никогда не заговорит с Торнриджем о том, что может вызвать его гнев, и он никогда не станет действовать в интересах другого своего племянника. Да и зачем ему это?
Тут Эдвард едва заметно улыбнулся и спросил:
- А где ты остановился в эти дни?
- Я снимаю комнату, когда приезжаю в Лондон.
- Черт возьми, ну почему же у тебя до сих пор нет настоящего дома? А если мне вдруг потребуется срочно связаться с тобой?
Джонатан пожал плечами:
- Тогда используйте обычную почту, вот и все.
На этом их разговор окончился.
Глава 11
- Я только сказала, дорогая Селия, что ты проявляешь чрезмерный интерес к мистеру Олбрайтону. И я вовсе ни на что не намекаю, - проговорила Дафна. Однако ее лукавая улыбка уже сама по себе являлась весьма прозрачным намеком.
- Ты ошибаешься, - возразила Селия. - Просто меня заинтересовала женщина, которая вела себя столь вызывающе. Что же касается мистера Олбрайтона… А почему я не могу проявлять к нему интерес? В конце концов, он живет в моей мансарде.
- Если эта женщина - его кузина, то это, возможно, леди Чесмонт, - предположила Верити. - Она слишком гордая и вполне могла поступить подобным образом. Но в остальном, как мне кажется, она довольно милая. Немного скучная, правда. Она замужем за виконтом, и он тоже ужасно скучный.
Подруги сидели в уютной гостиной в доме Дафны и, поглядывая в окно, наблюдали за Кэтрин, ухаживавшей за цветами в оранжерее. Кэтрин поселилась у Дафны уже после того, как остальные женщины покинули этот дом, поэтому сейчас, чтобы не мешать подругам, она вышла и занялась хозяйственными делами.
