собаки...
— Время вышло, — снова толкнул меня немец. — Пора.
Я ничего не ответил и вышел на улицу, поднял воротник у пальто, поправил перчатки и направился в сторону «Румяного кролика».
Булочная выделялась фасадом цвета спелого хлеба — остальные дома были выкрашены в разные оттенки, от бледно-желтого до насыщенного оранжевого. А вот небольшое угловое здание, украшенное массивной вывеской с выпечкой в виде кролика, явно выделялось на фоне остальных.
Отсюда я еще раз посмотрел вокруг. Рядом — самый обычный перекресток, жилые дома, балконы и окна. Точек обзора — полно. Но окна булочной тоже самые обычные. Нет огромных стеклянных витрин, через которые с любой стороны открывался бы отличный обзор.
Дитер тоже медлил, но он, в отличие от меня, просто стоял. Теперь он уже не нервничал, а был напуган. В первый раз я видел его таким.
— Решился? — спросил я ростовщика, и тот кивнул.
В булочной было тепло, пахло ванилью, кофе. Какая-то приторность витала в воздухе, словно он был липким. Я повесил пальто на вешалку у входа, то же самое сделал и Дитер. Из-за стойки нам улыбались работники.
Часть столиков занимала публика. Негромкие беседы, звон посуды и характерный звук скрябающего по тарелке ножа — приятный фоновый шум не мог сгладить ощущения, что здесь все не так, как я представляю.
— Он здесь! — шепнул мне Дитер и показал на светлый плащ под шляпой на вешалке. — Я же говорил!
— Давай его найдем и поговорим с ним, — предложил я. — Хотя наверняка ты найдешь его вместе с шантажистом.
— Вон он, — Дитер махнул рукой в сторону столика ближе к середине зала.
Сама булочная, кажется, была местом очень популярным. В отличие от привычных мне кофеен, где было максимум пятнадцать-двадцать сидячих мест, здесь имелся полноценный зал. Не роскошный и не огромный, а сохраняющий уют, но при этом достаточно вместительный.
— Модест Никодимыч, — тихо поприветствовал его Дитер. — Какая неожиданная встреча!
— Вот уж действительно, неожиданная, — полицейский посмотрел на меня. — А что он здесь делает?
— Не знаю даже, — я присел, положив руки на стол. — Быть может, меня попросили помочь? Или я сам вызвался? Или решил узнать, что начальник полицейского участка забыл в месте, расположенном за пару районов от места его службы?
— Здесь очень вкусные булочки, — ответил Коняев, шумно хлебнув кофе.
— Может быть, и нам попробовать? — предложил я Дитеру, и пока полицейский растерянно смотрел то на меня, то на немца, мы сделали заказ. — Нам ведь предстоит кого-то ждать?
— Ждать? — переспросил Модест Никодимыч.
— Да что же вы притворяетесь, — с напускной мягкостью произнес я, осматриваясь по сторонам — возле окна сидел Алан и едва заметно кивнул мне. — Нам назначена здесь встреча. По ожиданиям — должна прийти пренеприятнейшая личность, которая жаждет запустить руки в чужие дела. Но вы, вероятно, знаете, о ком идет речь? Пройти пешком такое расстояние, чтобы просто поесть булочек? Извините, не верю.
— А я люблю ходить пешком, — в том же тоне ответил Коняев.
— Правда? — я окинул взглядом его широкую фигуру. Классический начальник полиции. Если не карикатурный. — Не слишком-то заметно.
— Послушайте, молодой человек! Если вы пришли сюда, чтобы меня оскорблять, то попрошу вас! Можете и отправиться в одно известное место!
— А может быть, не суждено мне отправиться ни одно из таких мест, о которых вы говорите, Модест Никодимыч? — я приподнял брови. Передо мной поставили на тонком блюдце плюшку, щедро посыпанную сахарной пудрой, а рядом — чашку с кофе. — Когда я с вами познакомился, вы мне показались человеком деловым. Но сейчас мне приходится с огромным сожалением менять свое мнение о вас.
— Дитер, твой юнец ведет себя слишком нахально, тебе не кажется? — спросил он у ростовщика.
— Не знаю, друг мой, — с нажимом ответил немец, видимо, меняя свой настрой от моей активности. — Я смотрю на часы и вижу, что от положенного мне времени прошло уже пять минут. Но никого здесь не вижу, кроме тебя. Поэтому предполагаю, что мой «юнец» скорее прав, чем нахальничает попусту.
— И ты туда же! — буркнул полицейский, но не очень-то возмущенно. Он еще раз шумно отпил кофе и поставил чашку на стол. — Ладно. Ладно! — пробасил Коняев. — Меня попросили прийти.
— Просто прийти? — уточнил немец. Теперь я решил не вмешиваться.
— Не совсем, — он покосился на меня, а я ответил:
— Нахальный юнец обещает помалкивать.
— Дитер, — начал полицейский и запнулся. — Видишь ли...
— Вижу. Ты всегда так говоришь, когда дела плохи или когда требуешь больше денег. Так же ты говорил, когда я попросил тебя разузнать про взорванный автомобиль. Тебя кто-то перекупил? Кто-то хочет выжать меня из моего района?
— В догадливости тебе не откажешь, — Коняев поднял чашку, держа ее обеими ладонями.
— Это не догадливость, все как на ладони, — процедил Дитер. — Скажи мне, кто писал эти записки, и кто прирезал Карла? Ты должен знать.
— Знаю, — полицейский даже не стал отрицать. — Знаю, но, прости, не могу тебе сказать. Я не в том положении. К тому же, ты со свидетелем.
— А я думал, что насчет меня тоже есть какие-нибудь распоряжения, — произнес я. — Разве нет?
— Тебя? — Коняев нахмурился. — Нет.
— Странно, — продолжил я. — Потому что, знаешь ли, по тому же вопросу, как и к Дитеру, ко мне вчера прицепился один тип. Предлагал проехать с ним. Но я отказался. Мало ли извращенцы тут какие водятся. И я вот что подумал — может быть, тот же тип попросил тебя сегодня прийти сюда?
— Тише, — произнес полицейский одними губами, чуть опустив чашку. — Тише, за мной наверняка следят.
— Нам стоит принять вид более испуганный? — я откусил булочку, оценив ее необычно приятный вкус. — Слушай, может и правда заглядывать сюда почаще?
— Просто не паясничай
— Так расскажи нам все, что тебе известно, Модест, — попросил Дитер. — Даже если тебе заплатили, это не повод так легко забывать старых друзей.
— Узнаю тебя, — хмыкнул полицейский. — Как только тебя зажимают в угол, ты сразу начинаешь скулить.
— Я был готов тебя простить, — лицо немца
