проскочить в свой угол и невозмутимо разгребать бумаги. Митя медленно открыл дверь в коридор и шагнул вперед.
– Горохин! – заорал перьевая ручка, – зайди ко мне!
Митя понуро поплелся на ковер к директору.
– Звали меня? – сказал он, невинно вопрошая взглядом.
– Тебе заняться нечем, как приходить на работу к обеду? – прошипел перьевая ручка.
– Еще только одиннадцать.
– Я знаю, сколько времени! – перьевая ручка затряс руками и оголил желтые пятна в подмышках на белой рубахе с пестрым галстуком. – Ты знаешь, сколько фирма теряет, когда ты отлыниваешь? – не унимался ручка, – я все вычту из зарплаты!
– Кстати, о зарплате, – выпав из задумчивости, сказал Горохин, – мне бы оклад поднять, на лечение надо.
На раскаленном лице перьевой ручки вот-вот выскочат волдыри. Горохин выбежал из кабинета.
Он сел за рабочий стол и старался не глядеть на гору бумаги, которую предстояло разобрать. Придется задержаться на работе. От вида бесконечных белых стопок подташнивало. На краю стола лежала цветная брошюра. Горохин с любопытством взял ее и пролистал. На обложке было название: «21 способ казаться занятым».
«Да за такую книжку могут и штраф впаять», – подумал Горохин и убрал книгу в нижний шкаф стола.
Из стороны в сторону ходили служащие. Кто угрюмый, а кто весело переговаривался. Горохин взял накладную, пробежал по ней глазами и громко шлепнул печатью, оставив круглый синий след. Он оторвался от бумаг – по коридору все шастали. Горохин взял новый лист и еще громче вдавил печать. Ничего. Никто не посмотрел. «Меня не существует», – подумал он.
Руки деревенели, становились частью стола. Глаза перестали моргать, волосы и ногти расти, сердце перестало биться. «Мебель, – думал Горохин, – здесь я всего лишь офисная мебель».
– Ну и денек сегодня, – голос вырвал Горохина из бреда. Это антистеплер. – Как тебе книжечка?
– Почему паршивый? – сказал Митя.
– А ты не читаешь те бумажки, которые подписываешь?
– Нет.
Антистеплер был пухлым коротышкой. Когда он вливался в новый коллектив, то выискивал неудачников похожих на него и старался сблизиться с ними. Два месяца он терся вокруг Горохина, оставлял ему сувениры на столе. Горохин даже не знал его имени. Никто не знал. Митя про себя так и называл его – антистеплер.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – сказал Горохин.
– Какая проблема? У меня нет проблем, – залепетал антистеплер.
– Ты не своим делом занимаешься.
– Это я-то?! А ты… ты даже не понимаешь, что делаешь!
– Ты сколько работ сменил? – продолжал Горохин.
– Две или три не больше…
– Заливай дальше, ты уже за пятнадцать перевалил. Рассказывали мне.
– Кто рассказывал?
Горохин махнул рукой и принялся за работу. Он положил перед собой очередной документ и долго в него всматривался: выискивал какой-нибудь символ или узор в напечатанных словах. Стрелка часов перевалила за шесть вечера, а бумаги на столе и не убавилось.
7
Приятное чувство, когда с холода заходишь в тепло – первое, что порадовало за день.
Стук, стук – отдавали эхом в парадной низкие ступени. Звяканье связки ключей. Поворот, еще поворот и тянущий скрип двери. Горохин вошел в общежитие. Он сел на кушетку, стянул затверделую обувь и поглядел на новенькие туфли Арсена. Завтра нет работы, выходные – это второе, что порадовало.
Горохин сбросил пальто и прямиком пошел в ванную. Он кинул в жестяной таз растянутые носки с протертыми пятками, открыл воду в раковину и обильно намылил руки. Только он замечал грязь на пальцах, тут же бежал отмывать. Помимо чернил он смывал пыль, которая оседает на руках после работы с бумагой.
Митя заглянул в зеркало. Казалось, он давно не видел собственного лица. Настолько, что забыл, как оно выглядит. Он помнил ее лицо: большие серые глаза, длинные и завитые ресницы, прямые брови, нос немного с горбинкой и тонкие очерченные губы. Манящие губы. Помнил лицо Арсена: широко расставленные черные глаза, густая бровь на всю ширину лба, длинный рот с неровными зубами. А свое не помнил.
Он всмотрелся. Красные опухшие веки. Темные болезненные мешки под глазами. Склеенные гноем ресницы. Сальные черные волосы свисали прядями и скрывали прыщи на лбу. Горохин открыл рот и стал рассматривать зуб с временной пломбой. Он сунул палец вглубь, постучал ногтем и мучительно скорчился. «Я не стану своим отцом», – твердо сказал он.
– Как отработал? – спросил Арсен и приподнялся с кровати, – все сдэлал?
– Паршивый день сегодня, – сказал Горохин, – слушай, Ара, можешь достать подработку?
– В смысле? Я, по-твоему, газета тысяча вакансий? – сказал Арсен.
– Ладно тебе кипятиться, мне деньги нужны. Залечить зуб.
– Совсем худо?
Митя грустно кивнул головой.
– Ай, что же для тебя… – сказал Арсен и зачесал подбородок, – есть вариант, – он щелкнул пальцами, – хорошему знакомому нужен помощник на склад. Тяжело там, но платят сразу. Ты ведь из конторы не надумал? Смотри, оставайся там, пока…
– Да-да, – перебил Горохин, – когда идти? Завтра можно?
– Э-э-э, какой ты напористый. Так хочешь повидаться с врачом? – у Арсена заблестели глаза.
– Пошел к черту!
– Не горячись. Зайди завтра на хлэбную фабрику и скажи, от меня. Дадут тебе работу. – Арсен порылся в тумбочке и достал колоду карт, – сыграем?
Горохин отмахнулся. Он повалился на скрипучую кровать и укрылся с головой дряхлым пледом. Мутный свет лампы погас. Все не так уж и плохо. Месяц-другой упорно поработаю. Учебу пока заброшу, но к экзаменам наверстаю.
– А как твоя перебежка? – спросил Горохин, – у конкурентов лучше?
– Да непонятно, еще раз пойду. У них там…
Горохин закрыл глаза и слушал, словно сказку на ночь. Смысл слов не доходил, осталась лишь мелодия грузинского баритона. Завтра желанная подработка – и это третье, что порадовало за день.
8
На пропускной проблем не возникло. Заветный пароль: «я от Арсена Григорадзе» – будто все двери открывал. «Общительный же гад!» – думал Горохин. Он зашел в цех, согнулся и притянул руки к ушам: что-то безумно грохотало. Вышла женщина в испачканном фартуке и уставилась на Горохина. Он сложил руки рупором и проорал: «Где начальник склада?» Женщина указала на дверь.
В отсыревшем складе у подъездных ворот стояли трое. Один из них яростно размахивал руками. Горохин подошел. Стоял парень в изодранном халате и испуганно озирался. Рядом пожилой мужчина в кожаной кепке с накладными в руках – это водитель грузовика, который стоял у ворот. Горохин определял любого человека по тому, как он держит накладные, – побочный навык профессии. И тот, что возмущался, – толстый, сгорбленный, с седыми зализанными волосами. Он повернулся к Горохину и сощурился. В зубах у него дымила сигарета. Он взял ее в руку, стряхнул пепел на
